XXI.
ОТВЕРГНУТАЯ ЛЮБОВЬ
Лорд
Уэнтуорс хорошо знал, что во дворце у него никого нет, ибо еще с утра он
предусмотрительно отправил всю свою челядь на валы. Андре, французский паж
госпожи де Кастро, был по его приказу заперт. Следовательно, Диана должна быть
одна или в крайнем случае со служанкой.
Итак,
шагая по вымершим улицам города, лорд Уэнтуорс, мрачный и ожесточенный,
направлялся прямо к покоям, которые занимала госпожа де Кастро.
Никто не
доложил о его приходе, и он, не испрашивая позволения, стремительно ворвался в
комнату Дианы. Даже не поклонившись удивленной пленнице, он повелительно бросил
служанке:
– Немедленно
убирайтесь прочь! Возможно, французы нынче вечером войдут в город, и я не
намерен за вас отвечать. Отправляйтесь к вашему отцу!
– Но,
милорд… – возразила служанка. Губернатор яростно топнул ногой:
– Вы
слышали, что я сказал? Я так хочу!
– Однако,
милорд… – попыталась было вмешаться Диана.
– Я
сказал: я так хочу, сударыня! – вскинул голову лорд Уэнтуорс.
Испуганная
девушка убежала.
– Я
вас, милорд, совсем не узнаю, – обронила Диана после тягостного молчания.
– Потому
что вы никогда не видели меня побежденным, – едко усмехнулся лорд
Уэнтуорс. – Вы оказались блестящим пророком моего позора, а я-то, безумец,
вам еще не верил! Я разбит, разбит начисто, окончательно, бесповоротно!
Торжествуйте!
– Значит,
французы побеждают? – спросила Диана, с трудом подавляя в себе радость.
– Побеждают?
Форт Ньеллэ, форт Ризбанк, Старая крепость – все в их руках! Они могут
взять город голыми руками! Они будут в Кале! Радуйтесь!
– О, –
возразила Диана, – имея дело с таким противником, как вы, милорд, нельзя
заранее праздновать победу!
– Ха!..
Ха!.. Нельзя?.. Разве вы не видите, что я покинул свой пост? Я был там все
время, пока шел бой, но если я теперь здесь, разве вам не ясно, что я не хочу
присутствовать при поражении! Через полтора часа лорд Дерби сдастся. Радуйтесь!
– Но
вы говорите все это таким тоном, что вам трудно поверить, – со слабой
улыбкой возразила Диана, оживившись при мысли об освобождении.
– Тогда,
чтобы вас убедить, я скажу вам по-другому: герцогиня, через полтора часа французы
вступят в город, и виконт д'Эксмес вместе с ними. Трепещите!
– Что
означают ваши слова? – побледнела Диана.
– Что?
И вы еще не поняли? – лихорадочно рассмеялся лорд Уэнтуорс, подходя к
ней. – Мои слова означают только одно: через полтора часа мы переменимся
ролями. Вы будете свободны, а я превращусь в пленника. Виконт д'Эксмес вернет
вам свободу, любовь, счастье, а меня швырнет на дно какого-нибудь каменного
колодца! Трепещите!
– Но
почему же я должна трепетать? – спросила Диана, отступая к стене под мрачным
и воспаленным взглядом этого человека.
– Боже
мой, разве это трудно понять? Сейчас я здесь повелитель, а узником стану только
через полтора часа! Через час с четвертью, ибо время бежит! Через час с
четвертью я буду в вашей власти, но пока еще вы – в моей! Через час с
четвертью виконт д'Эксмес будет здесь, но пока здесь я! Вот почему вам должно
радоваться и трепетать!
– Милорд,
милорд, – вздрогнула Диана, в ужасе отталкивая лорда Уэнтуорса, –
чего вы хотите от меня?
– Чего
я хочу? – глухо переспросил тот.
– Не
подходите ко мне!.. Или я закричу, позову на помощь, и вы будете обесчещены на
всю жизнь, негодяй!
– Кричи,
зови, мне все едино, – со зловещим спокойствием произнес лорд
Уэнтуорс. – Дом пуст, улицы пустынны, на твои крики, по крайней мере в
течение часа, никто не придет. Посмотри – я даже не потрудился закрыть
двери и окна.
– Но
через час придут, и я разоблачу вас… Тогда вас убьют!
– Нет, –
невозмутимо заметил лорд Уэнтуорс, – убью себя я сам. Неужели ты думала,
что я переживу взятие Кале? Через час я покончу с собой, так решено, и не будем
об этом говорить. Но сначала я тебя отниму у этого проклятого виконта!.. Теперь
я не молю тебя, а требую!..
– А
я – умираю! – воскликнула Диана, выхватив кинжал из-за корсажа.
Но
прежде чем она успела нанести себе удар, лорд Уэнтуорс бросился к ней, схватил
ее за руку, вырвал кинжал и отбросил его прочь.
– Еще
рано! – опять улыбнулся он своей пугающей улыбкой. – Я не позволю вам
себя заколоть! Потом делайте с собой что хотите, но этот последний час
принадлежит мне!..
Он
протянул к ней руки, и она в порыве отчаяния бросилась к его ногам:
– Пожалейте,
милорд!.. Пощадите!.. Не забывайте, что вы дворянин!
– Дворянин! –
вскричал тот, бешено тряся головой. – Да, я был дворянином и вел себя как
дворянин, пока побеждал, пока надеялся, пока жил! Но теперь я не дворянин, нет,
я просто человек, человек, который готов умереть, но сначала отомстит! – И
стремительным рывком он поставил Диану на ноги.
У нее
уже не было сил ни звать на помощь, ни кричать, ни умолять.
В этот
миг на улице послышался сильный шум.
– А! –
слабо вскрикнула Диана, и в глазах ее снова зажегся огонек надежды.
– Вот
и прекрасно! – дико захохотал лорд Уэнтуорс. – Очевидно, население
занялось грабежом! Пусть так! – И он поднял Диану на руки.
Она
могла только прошептать:
– Милосердия!..
– Нет,
нет!.. – повторил лорд. – Ты слишком хороша!
Диана
лишилась сознания.
Но ему
не пришлось прижаться губами к ее помертвевшим устам, ибо в это мгновение дверь
с треском распахнулась, и на пороге показались виконт д'Эксмес, оба Пекуа и
несколько стрелков.
Габриэль
со шпагой в руке одним прыжком оказался рядом с лордом.
– Негодяй!
Тот,
стиснув зубы, схватил свою шпагу, лежавшую на кресле.
– Назад! –
осадил своих людей Габриэль. – Я сам покараю злодея!
И
соперники в полном молчании скрестили клинки.
Пьер и
Жан Пекуа с товарищами расступились, расчистив им место, и застыли как вкопанные,
следя за этим смертельным поединком.
Но мы
еще не поведали, каким образом, опережая расчеты лорда Уэнтуорса, подоспела к
беззащитной пленнице нежданная помощь.
Пьер
Пекуа в течение двух последних дней успел подготовить и вооружить тех, кто
вместе с ним тайно жаждал победы французов. А поскольку в победе можно было уже
не сомневаться, то число таких горожан значительно возросло. Оружейник хотел
нанести удар в самый решающий момент и поэтому выжидал, когда его отряд
увеличится, а осажденные англичане дрогнут. Ему совсем не улыбалось даром
рисковать жизнью людей, которые ему доверились. Только после взятия Старой
крепости он решил наконец действовать.
И когда
прозвучал его рог, из форта Ризбанк, как по волшебству, рванулись виконт
д'Эксмес и его отряд. В мгновение ока они обезоружили немногих часовых из
городской охраны и распахнули ворота перед французами.
Потом
весь отряд, получив пополнение и осмелев после первого легкого успеха, ринулся
к тому месту, где лорд Дерби безуспешно искал для себя почетной гибели.
Но что
же оставалось делать лейтенанту лорда Уэнтуорса, когда он очутился между двумя
огнями? Виконт д'Эксмес уже ворвался в Кале с французским знаменем в руке, а
городская стража взбунтовалась… И лейтенант предпочел сдаться. Он только слегка
сжал сроки, обусловленные губернатором, но ведь сопротивление стало
бессмысленным и лишь усугубляло кровопролитие. Лорд Дерби отправил
парламентеров к герцогу де Гизу.
Именно
этого и добивались сейчас Габриэль и оба брата Пекуа.
Но их
волновало отсутствие лорда Уэнтуорса. Тогда вместе с двумя-тремя верными солдатами
они выбрались из гущи схватки, где еще гремели последние залпы, и, томимые
тайным предчувствием, поспешили к особняку губернатора.
Все
двери были распахнуты настежь, и они без труда добрались до покоев герцогини де
Кастро.
И как
раз вовремя!..
Шпага
виконта д'Эксмеса сверкнула, простираясь над дочерью Генриха II…
Поединок
был напряженным. Недаром оба противника были сильны в искусстве фехтования и
оба обладали завидной выдержкой. Их клинки яростно извивались, как шеи, и
перекрещивались, как молнии.
Однако
через две минуты могучим ударом виконт д'Эксмес выбил шпагу из рук лорда
Уэнтуорса. Лорд пригнулся, чтобы избежать удара, поскользнулся на паркете и
упал.
Гнев,
презрение, ненависть, бушевавшие в сердце Габриэля, вытеснили всякое
великодушие, и он мгновенно приставил шпагу к груди этого недостойного
человека. Ни один из возмущенных свидетелей этой сцены не пожелал удержать руку
мстителя. Но Диана де Кастро, только что очнувшаяся от обморока, сразу же
поняла, что произошло, и бросилась между Габриэлем и лордом Уэнтуорсом,
крикнув:
– Милосердия!
Какое
удивительное совпадение слов! Она просила пощадить того, кто только что не пожелал
пощадить ее.
Габриэль,
увидя Диану и услышав ее голос, почувствовал, как волна нежности и любви захлестывает
его. Гнев его мгновенно угас.
– Вам
угодно, чтобы он жил? – спросил он у Дианы.
– Прошу
вас, Габриэль, дайте ему возможность покаяться!..
– Пусть
будет так, – ответил молодой человек и, прижимая коленом к полу
разъяренного, рычащего лорда, спокойно обратился к Пекуа и стрелкам: –
Подойдите сюда. Свяжите этого человека и бросьте его в подземелье собственного
дворца. Пусть судьбу его решит сам герцог де Гиз.
– Нет,
убейте меня, убейте меня! – отбиваясь, вопил лорд Уэнтуорс.
– Делайте,
что я сказал, – закончил Габриэль, не отпуская его. – Теперь я
понимаю, что жизнь для него будет пострашнее смерти.
И как ни
метался, как ни бесился лорд Уэнтуорс, его все-таки связали, заткнули ему
кляпом рот и утащили вниз.
Тогда
Габриэль обратился к Жану Пекуа, стоявшему рядом с братом:
– Друг
мой, я в вашем присутствии рассказал Мартен-Герру всю его диковинную историю, и
вы теперь знаете, что он ни в чем не повинен. Вы, должно быть, и сами
постараетесь облегчить жестокие муки страдальца. Окажите мне услугу…
– Все
понятно, – перебил его Жан Пекуа. – Надо раздобыть этого Амбруаза
Парэ, дабы он спас от верной смерти вашего оруженосца! Бегу, а чтобы за ним
лучше ухаживали, прикажу перенести его к нам домой.
Недоумевающий
Пьер Пекуа, словно в кошмарном сне, смотрел то на Габриэля, то на своего
двоюродного брата.
– Идем,
Пьер, – сказал Жан, – ты поможешь мне. Вижу, что ты ничего не
понимаешь. По дороге я все тебе объясню, и ты наверняка согласишься со мной.
Надо же исправить зло, сотворенное по недосмотру.
Откланявшись
Диане и Габриэлю, Жан ушел вместе с Пьером.
Когда
Диана и Габриэль оказались одни, она в порыве благодарности рухнула на колени
и, воздев руки к небу, взглянула на своего земного спасителя.
– Благодарю
тебя, боже! Благодарю за то, что я спасена, и за то, что спасена я им!
|