XIII.
31 ДЕКАБРЯ 1557 ГОДА
Нетрудно
догадаться, почему Пьетро Строцци нашел лорда Уэнтуорса в таком грустном и
подавленном настроении. Нетрудно также понять, почему губернатор Кале отозвался
о виконте д'Эксмесе столь высокомерно и презрительно.
Дело в
том, что ненависть герцогини де Кастро к своему тюремщику все возрастала и возрастала.
Когда он
изъявлял желание нанести ей визит, она находила любые предлоги, лишь бы избежать
его посещения. Ну, а если уж ей и приходилось иногда терпеть его присутствие,
то по ее холодному и чрезмерно учтивому виду сразу было видно, как тяготит ее
эта беседа.
Что же
касается самого губернатора, то каждый визит повергал его в жесточайшее уныние.
Но тем не менее он не в силах был отказаться от этой пагубной страсти. Ни на
что не надеясь, он все же не отчаивался. Он хотел быть в глазах Дианы блестящим
джентльменом и поистине угнетал пленницу своей предупредительностью. Он окружил
ее идеальным вниманием, приставил к ней французского пажа и даже пригласил
одного из итальянских музыкантов, на которых был немалый спрос во времена
Возрождения. Однажды он дал в ее честь бал, на который пригласили всю
английскую знать Кале. Приглашения были направлены даже по ту сторону пролива.
И, однако, госпожа де Кастро не пожелала на нем присутствовать.
Лорд
Уэнтуорс, видя такое безразличие и пренебрежение, не раз твердил себе, что
лучше было бы для своего же покоя принять королевский выкуп, который предлагал
ему Генрих II, и вернуть Диане свободу. Но поступить так – значит вернуть
ей любовь Габриэля д'Эксмеса, а на такую тяжелую жертву у англичанина не
хватало ни размаха душевного, ни мужества.
Так в
нерешительности и беспокойстве проходили дни, недели, месяцы.
31
декабря 1557 года лорд Уэнтуорс велел доложить о себе герцогине де Кастро. Она
приняла его, сидя перед высоким камином…
Шел
надоевший ей разговор об одном и том же – о том, что их связывало и в то
же время разъединяло.
– Нет,
сударыня, в вашем упрямстве есть что-то неестественное, – говорил лорд
Уэнтуорс, покачав головой. – Вы не смогли бы окончательно меня оттолкнуть,
если бы не хранили какую-то безумную надежду. Неужели вы рассчитываете на то,
что несбыточно? Посудите сами – откуда к вам может прийти помощь?
– От
бога, от короля… – отвечала Диана. Она запнулась на полуслове, но лорд
сразу же понял, что кроется за этим умолчанием.
«А
больше всего от виконта д'Эксмеса!» – подумал он, но, не желая об этом
упоминать, ограничился горестным замечанием:
– Конечно,
надейтесь на короля, надейтесь на бога!.. Если бог действительно желал бы вам
помочь, он мог бы это сделать в первый же день вашего приезда сюда, а, между
прочим, вот уже год на исходе – и никакого благоволения с его стороны.
– Я
надеюсь на год, который начнется с завтрашнего дня, сударь.
– Что
же до короля Франции, отца вашего, – продолжал лорд Уэнтуорс, – то у
него, слава богу, забот хватает. Ведь беды его дочери ничтожны по сравнению с
бедами Франции.
– Так
говорить можете только вы! – сказала Диана с подчеркнутым сомнением.
– Лорд
Уэнтуорс никогда не лжет, сударыня. Знаете ли вы, в каком положении находится
ваш венценосный батюшка?
– Что
я могу знать в этой темнице? – воскликнула Диана, не в силах скрыть свое
волнение.
– Тогда
соблаговолите об этом спросить у меня, – обрадовался лорд Уэнтуорс, поняв,
что завладел ее вниманием. – Итак, знайте, что возвращение герцога де Гиза
в Париж ни в какой мере не улучшило положения Франции. Было собрано несколько
отрядов, было восстановлено несколько крепостей – и только! В данное время
французы колеблются, не зная, что предпринять. Бросятся ли они на Люксембург
или направятся в Пикардию, неизвестно. Может быть, они захотят отобрать
Сен-Кантен или Гаме?..
– А
может быть, и Кале? – перебила его Диана и вскинула глаза на губернатора,
чтобы увидеть, какое впечатление произведет на него сказанное ненароком слово.
Но лорд
Уэнтуорс, не поведя и бровью, отвечал с великолепнейшей улыбкой:
– О,
сударыня, позвольте мне оставить ваш вопрос без ответа. Тот, кто имеет хоть
малейшее понятие о военном деле, ни на минуту не допустит нелепой мысли, что
герцог де Гиз, опытный полководец, решится на столь глупую затею. Ведь тем
самым он выставил бы себя на посмешище перед всей Европой…
В эту
минуту за дверью послышался шум, и в комнату стремительно вошел стрелок. Лорд
Уэнтуорс вскочил и гневно воззрился на него:
– В
чем дело? Кто посмел меня беспокоить?
– Простите,
милорд, но я от лорда Дерби! – доложил стрелок. – Лорд Дерби велел
мне немедленно оповестить вас о том, что вчера в десяти верстах от Кале был
обнаружен двухтысячный отряд французских стрелков.
– А! –
воскликнула Диана, не скрывая своей радости. Но лорд Уэнтуорс бесстрастно вновь
обратился к стрелку:
– И
это, по-твоему, достаточное основание, чтобы нагло врываться ко мне?
– Простите,
милорд, – пролепетал бедняга, – но лорд Дерби…
– Лорд
Дерби близорук, – перебил его губернатор. – Он способен принять
дорожные кочки за горы. Так и скажи ему от моего имени.
– Слушаю,
милорд, – сказал стрелок, – но лорд Дерби предполагал на ночь удвоить
число караулов…
– Пусть
остаются как есть! И не сметь ко мне приставать с вашей дурацкой паникой! Стрелок
поклонился и вышел.
– Теперь
вы видите, милорд, – усмехнулась Диана де Кастро, – что в глазах
одного из ближайших ваших помощников мои столь бессмысленные предвидения
превращаются в прямую опасность.
– Вам
придется, сударыня, разочароваться больше, чем когда бы то ни было, – с
прежней невозмутимостью возразил ей лорд Уэнтуорс. – Я могу вам вкратце
изложить причину этой ложной тревоги, на которую лорд Дерби поддался, сам не
зная почему.
– Что
ж, скажите! – согласилась Диана.
– Это
значит, сударыня, – продолжал лорд Уэнтуорс, – одно из двух: либо
господин де Гиз и де Невер, известные мне как дельные и рассудительные
военачальники, хотят снабдить припасами Ардр и Булонь и направляют туда отряды,
о которых нам доложили, либо их марш на Кале ложный маневр, рассчитанный на то,
чтоб отвлечь внимание от Гама и Сен-Кантена, а потом круто повернуть назад и
ринуться на один из этих городов.
– А
кто вам сказал, что они пойдут не на Гам и Сен-Кантен, а на Кале?
По
счастью, ей пришлось иметь дело с глубоко убежденным противником, в характере
которого собственная гордость сочеталась с гордостью национальной.
– Я
уже имел честь заявить вам, сударыня, – заметил с пренебрежением лорд
Уэнтуорс, – что Кале – такой город, который с налета не захватывают.
Чтобы подойти к нему вплотную, нужно сначала взять форт Святой Агаты, потом
овладеть фортом Ньеллэ. Потребуется пятнадцать дней удачных боев на всех
пунктах, и в течение этих пятнадцати дней Англия успеет пятнадцать раз оказать
любую посильную помощь столь ценному городу! Захватить Кале! Ха-ха-ха! Я без
смеха об этом и подумать не могу!
Уязвленная
герцогиня де Кастро с грустью отметила ему:
– Моя
скорбь – ваша радость. Как же вы хотите, чтоб мы могли понять друг друга?
– О
сударыня! – испуганно воскликнул лорд Уэнтуорс. – Я хотел только рассеять
ваши иллюзии. Я хотел вам доказать, что вы во власти химер и для осуществления
этой нелепой затеи нужно, чтобы весь французский двор был одержим таким же
безумием.
– Бывает
безумие героическое, – гордо произнесла Диана, – и мне известны такие
безумцы, которые способны были на величайшие безрассудства во имя славы или во
имя долга.
– Кто,
например? Не виконт ли д'Эксмес? – вскричал лорд Уэнтуорс, не совладав с
порывом дикой ревности.
– Кто
вам назвал это имя? – спросила пораженная Диана.
– Признайтесь,
сударыня, что это имя у вас на устах с самого начала нашего разговора и что,
кроме бога и вашего отца, вы мысленно призывали еще и третьего спасителя!
– Неужели
я должна вам отдавать отчет в своих чувствах?
– И
не отдавайте, не отдавайте… я и без того все знаю! Я знаю даже то, что вам
самим неизвестно, и могу вам сообщить сейчас… Я знаю доподлинно, что виконт
д'Эксмес был взят в плен в Сен-Кантене тогда же, когда и вы, и так же, как и
вы, был препровожден сюда, в Кале.
– В
Кале? – изумилась Диана.
– Но
его здесь больше нет, сударыня! Если бы было иначе, я бы не сказал вам об этом.
Вот уже два месяца, как виконт д'Эксмес на свободе!
– И
я не догадывалась, что рядом со мной томится друг!
– Да,
вы не догадывались, но он-то знал! Больше того, я могу вам открыть, что, узнав
об этом, он принялся угрожать мне всеми возможными карами. Он не только вызвал
меня на поединок, но еще и объявил мне свое непреклонное решение – взять
Кале!
– Верю
в это больше, чем когда-либо! – воскликнула Диана.
– Верьте,
но не слишком. Напоминаю вам, что, с тех пор как он так устрашающе распростился
со мной, прошло уже два месяца. В течение этого времени я получал кое-какие
сведения о сем грозном воителе. Например, в конце ноября он с поразительной
точностью прислал мне стоимость своего выкупа, но о своей гордой
похвальбе – ни слова!
– Потерпите,
милорд, – заметила Диана, – он сумеет расплатиться со всеми долгами.
– Сомневаюсь,
сударыня, срок платежа миновал.
– Что
вы хотите сказать?
– Я
сообщил виконту через его посланца, что буду ждать выполнения обоих его
обещаний до первого января тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года. А сегодня у
нас тридцать первое декабря…
– Ну
и что? – перебила Диана. – У него еще двенадцать часов впереди!..
– Совершенно
верно, – подтвердил лорд Уэнтуорс, – но если завтра в это же время он
не даст о себе знать…
Он не
закончил фразы. Лорд Дерби, испуганный и растерянный, ворвался в комнату.
– Милорд, –
крикнул он, – милорд, что я говорил! Это французы. И они идут на Кале!..
– Полноте! –
остановил его лорд Уэнтуорс, меняясь в лице. – Полноте! Это невозможно! Откуда
вы взяли? Снова слухи, снова предположения и фантастические бредни?!
– Увы,
к сожалению, это истинная правда!
– Тише,
Дерби, тише говорите, – заметил губернатор, подойдя вплотную к своему
лейтенанту. – Держите себя в руках! Что вы называете «истинной правдой»?
Поняв,
что начальник не желает выказывать слабость перед Дианой, лорд Дерби понизил голос:
– Французы
внезапно атаковали форт Святой Агаты. Там ничего не было подготовлено… Я боюсь,
как бы они не овладели уже первыми подступами к Кале!
– И
все-таки они еще далеко от нас! – резко возразил Уэнтуорс.
– Это,
конечно, так, – ответил лорд Дерби, – но оттуда – прямая дорога
до моста в Ньеллэ, а от моста Ньеллэ – всего две версты до города!
– Подкрепление
отправили?
– Отправил,
милорд, в чем прошу прощения – без вашего приказания и вопреки вашему приказанию!
– Вы
правильно поступили!
– Но,
к сожалению, эта помощь придет слишком поздно, – заметил лейтенант.
– Кто
знает! Не надо страшиться. Мы сейчас же поедем к Ньеллэ и заставим этих
безумцев дорого заплатить за свою дерзость! А если они уже захватили форт
Святой Агаты, мы сравняем счет и выставим их оттуда.
– Дай
бог! – молвил лорд Дерби. – А все-таки они ловко нас провели!
– Ничего,
мы еще отыграемся, – вскинул голову лорд Уэнтуорс. – Кто у них
командует, не знаете?
– Неизвестно.
Скорее всего де Гиз, а если не он, значит, де Невер. Разведчик, который прискакал
с сообщением о внезапном нападении, сказал мне, что издалека он успел
разглядеть в первых рядах вашего бывшего пленника – помните? – того
виконта д'Эксмеса…
– Проклятие! –
взревел губернатор, сжимая кулаки. – Идемте, Дерби, идемте скорей!
Госпожа
де Кастро с тем прозрением, которое появляется у людей в самых исключительных
обстоятельствах, слыхала почти весь их разговор.
И когда
лорд Уэнтуорс простился с нею, говоря:
– Извините
меня, сударыня, я должен вас покинуть. Срочное дело…
Она
ответила ему не без лукавства:
– Идите,
милорд, и постарайтесь восстановить свой – увы! – подорванный
авторитет, а кроме того, постарайтесь запомнить две вещи: во-первых, легче
всего осуществимы именно те мечты, в которых не сомневаются, а во-вторых, с
обещанием, которое дает французский дворянин, нельзя не считаться. Первое
января еще не наступило!
Взбешенный
лорд Уэнтуорс выбежал из комнаты, ничего не ответив.
|
