V.
В ПОКОЯХ КОРОЛЕВСКИХ
ДЕТЕЙ
Вернувшись
к себе, король не застал своей дочери. Дежурный камер-лакей доложил, что
герцогиня Диана, не дождавшись его величества, проследовала в покои королевских
детей и попросила дать знать, как только государь вернется.
– Хорошо, –
сказал Генрих, – я сам навещу ее. Не надо меня провожать, я пойду один.
Он
пересек большую залу, пошел длинным коридором; затем, открыв тихо дверь,
остановился и чуть отодвинул портьеру. Детский смех и выкрики заглушили шум его
шагов, и он, будучи незамечен, мог полюбоваться необыкновенно живописной
картиной.
Обаятельная
и юная невеста Мария Стюарт стояла у окна. Рядом с ней – Диана де Кастро,
принцесса Елизавета и принцесса Маргарита. Все трое, тараторя без умолку, то
поправляли складку на ее костюме, то завивали локон в прическе – словом,
придавали туалету невесты ту законченность, какую умеют ему придавать только
женщины. В другом конце комнаты братья Карл, Генрих и самый младший, Франциск,
с воплями и хохотом изо всех сил налегали на дверь, которую тщетно пытался
распахнуть дофин Франциск, молодой жених; шалуны хотели во что бы то ни стало
помешать ему увидеть невесту. Жак Амио, наставник принцев, чинно беседовал в
углу с гувернантками принцесс – с госпожою де Кони и леди Ленокс.
Таким
образом, здесь, в королевских апартаментах, можно было увидеть всех тех людей,
которым суждено будет сыграть свою роль в истории Франции ближайших
десятилетий, полных бедствий, страстей и славы: дофина – будущего
Франциска II; Елизавету – будущую супругу Филиппа II и королеву Испанскую;
Карла – впоследствии Карла IX; Генриха – впоследствии Генриха III;
Маргариту Валуа, которой предстояло стать королевой и супругой Генриха IV;
Франциска – будущего герцога Алансонского, Анжуйского и Брабантского и
Марию Стюарт, которую ждали две королевские короны и под занавес –
мученический венец[14].
Знаменитый
переводчик Плутарха наблюдал печальным и в то же время проникновенным взором за
играми этих детей, точно всматривался в грядущие судьбы Франции.
– Нет,
нет, Франциск не войдет, – неистово, дико кричал Карл-Максимилиан, в
недалеком будущем – главный виновник Варфоломеевской ночи[15].
И ему с
помощью братьев удалось задвинуть засов и начисто лишить возможности дофина
войти в комнату, а тот, настолько тщедушный, что ему не под силу было
справиться даже с тремя детьми, только топал ногами да хныкал за дверью.
– Бедный
Франциск! Как они его мучают! – заметила Мария Стюарт.
– Не
шевелитесь, госпожа дофина, иначе я не справлюсь с этой булавкой, –
засмеялась маленькая лукавая Маргарита.
– Вот
сделаем это, – сказала неженка Елизавета, – и я впущу беднягу
Франциска наперекор этим бесенятам. Не могу смотреть на его мучения!
– Да,
ты понимаешь меня, Елизавета, – вздохнула Мария Стюарт.
Ничто не
могло быть восхитительнее этих четырех красавиц, столь разных между собою и
столь совершенных: Диана – олицетворенная чистота и кротость;
Елизавета – величавость и нежность; Мария Стюарт – чарующая томность;
Маргарита – сама ветреность. Тронутый и восхищенный, король глядел и не
мог наглядеться на это волнующее зрелище.
Наконец
он решился переступить порог.
– Король! –
закричали дети в один голос и подбежали к отцу.
Только
Мария Стюарт немного отстала от других, незаметно отодвинула засов, и дофин
стремительно ворвался в комнату. Теперь младшее поколение семьи было в полном
сборе.
– Здравствуйте,
дети, – приветствовал их король, – очень рад, что вы все здоровы и
веселы. Бедный мой Франциск, оказывается, тебя не хотели впускать! Ну ничего,
скоро сможешь видеться со своей маленькой женою сколько угодно и когда угодно.
Так вы, дети, крепко любите друг друга?
– О
да, государь, я люблю Марию! – страстно выпалил дофин и поцеловал руку
будущей своей жене.
– Монсеньер, –
строго заметила леди Ленокс, – дамам не целуют рук на глазах у всех, особенно
в присутствии его величества. Что подумает государь о госпоже Марии и об ее
воспитательнице?
– Но
ведь эта рука моя, – ответил дофин.
– Еще
не ваша, монсеньер, – возразила гувернантка, – и я намерена исполнить
свой долг до конца.
– Успокойся, –
шепнула Мария жениху, уже начинавшему сердиться, – когда она отвернется, я
опять протяну тебе руку.
Король
посмеивался про себя.
– Вы
очень строги, миледи… Впрочем, вы правы, – тут же спохватился он. – А
вы, мессир Амио, довольны ли своими учениками? Слушайтесь, господа, своего
ученого наставника, он состоит в близких отношениях с великими мужами
древности… Ну, дети, мне хотелось повидать вас до торжества, и я рад, что это
мне удалось. Теперь, Диана, я весь к вашим услугам. Пойдем, дитя мое.
Диана
низко поклонилась отцу и последовала за ним.
|