 Увеличить |
Глава LXII. Метание
гарпуна
Одно
слово по поводу эпизода, описанного в предыдущей главе.
По
непреложному обычаю промысла, когда вельбот отваливает от судна, командир
вельбота, то есть тот, кто убивает кита, сидит в качестве временного рулевого
на корме, а гарпунёр, чья задача взять кита на линь, работает передним, так
называемым гарпунерским, веслом. Чтобы метнуть первый гарпун в китовый бок,
нужна рука сильная и твёрдая; иной раз бывает, что тяжёлое это орудие
приходится кидать на расстояние в двадцать-тридцать футов. Но какой бы изматывающе
долгой ни была погоня, всё это время гарпунёру полагается работать веслом и не
просто грести, а подавать остальным пример сверхчеловеческой неутомимости,
надрываясь на весле и в то же время издавая громкие, отчаянные возгласы; а что
значит без передышки орать во всю глотку, когда все твои мускулы напряжены до
предела, – может понять только тот, кто испытал это сам. Я лично не умею
одновременно горланить и работать с толком. Но вот, крича и надрываясь, замученный
гарпунщик, сидящий спиной к рыбе, слышит команду: «Вставай и влепи ему!».
Теперь он должен положить и закрепить своё весло, сидя повернуться, снять с
рогатки гарпун и из последних своих сил метать его в кита. Неудивительно, что в
целом на всех китобойцах не более пяти гарпунов из пятидесяти достигают цели;
неудивительно, что так часто неудачливых гарпунщиков клянут и гонят; неудивительно,
что у некоторых из них, случается, прямо в лодке лопаются жилы, неудивительно,
что китоловы проводят в плавании иной раз четыре года, не добыв и четырёх бочек;
неудивительно, что многие судовладельцы считают китобойный промысел убыточным
делом: ведь успех плавания зависит от гарпунщика, а как можно, вымотав из него
всю душу, рассчитывать в минуту необходимости на его тело?
Мало
того, если метание гарпуна оказывается удачным, наступает ещё один критический
момент, когда кит пускается в бегство, а командир вельбота и гарпунщик, к вящей
опасности для них самих и для всех прочих, также пускаются бегом: один с носа
на корму, другой ему навстречу. Они меняются местами, и командир маленького
судёнышка занимает теперь своё законное место – на носу вельбота.
Ну так
вот, что бы там ни говорили, а я утверждаю, что всё это глупо и никому не
нужно. Командир должен находиться на носу с самого начала и до конца: он должен
метать и гарпун, и острогу и ни под каким видом не работать веслом, разве только
при самых крайних и очевидных обстоятельствах. Правда, я знаю, это будет
приводить иногда к некоторой потере скорости во время погони, но длительный
опыт многочисленных китобойцев разных наций убедил меня, что в огромном
большинстве случаев неудачи на промысле вызывались отнюдь не проворством кита,
а вышеописанным состоянием гарпунщика.
Дабы
быть уверенным в попадании, надо, чтобы гарпунщики этого мира, меча свой
гарпун, вскакивали на ноги, не от тяжких трудов отрываясь, но от полного
безделья.
Глава LXIII. Рогатка
От
ствола отходят толстые ветви, от толстых ветвей – маленькие веточки. Так при
плодотворной теме разрастаются главы.
Рогатка,
о которой упоминается на предыдущей странице, заслуживает отдельного описания.
Она представляет собой стержень с насечками, весьма своеобразного вида, имеющий
фута два в длину и вставленный под прямым углом в планшир правого борта у
самого носа; в него вкладывается древко гарпуна, в то время как железный конец,
оголённый и зазубренный, наискось торчит наружу. Таким образом, орудие всегда у
гарпунёра под рукой, и он может выхватить его с такой же быстротой, с какой
пионер в западных лесах сдёргивает со стены ружьё. Обычно в рогатку бывают
вставлены два гарпуна, соответственно именуемые первый и второй.
Но оба
эти гарпуна связаны при помощи двух штертиков с линём, для того чтобы по возможности
метать в кита оба, один за другим, так что если потом от рывков животного один
выскочит, другой всё равно останется в его боку. Тем самым шансы удваиваются.
Однако очень часто бывает, что, почуяв в теле первый гарпун, кит в ту же
секунду с такой лихорадочной быстротой пускается в бегство, что гарпунщик, как
бы молниеносны ни были его движения, не в состоянии запустить в него второй
гарпун. Тем не менее, поскольку второй гарпун всё равно прикреплён к линю, а
линь уже травится, его во что бы то ни стало надо вовремя отшвырнуть
куда-нибудь подальше от вельбота, иначе всей команде грозит самая ужасная опасность.
Его забрасывают прямо в воду, что обычно можно проделать без особого риска благодаря
лишним бухтам передового линя (о которых говорилось в одной из предыдущих
глав). И всё-таки подчас это бывает связано с самыми трагическими несчастными
случаями.
К тому
же выброшенный за борт второй гарпун с этой минуты становится грозой для всего дела;
его острые лезвия, болтаясь на тросе, выделывают вокруг шлюпки и кита самые
замысловатые курбеты; он может запутать линь, может перерубить его, неся с
собой гибель и сумятицу. И вытащить его обычно удаётся только тогда, когда кит
уже мёртв и ошвартован.
Теперь
представьте себе, каково это, когда все четыре вельбота бьются с одним китом,
отличающимся особенной силой, изобретательностью и коварством; когда благодаря
всем этим его качествам, а также в силу тысячи гибельных совпадений, обычных в
нашем опасном деле, вокруг него одновременно болтаются на лине штук
восемь-десять вторых гарпунов. Ведь в каждом вельботе есть по нескольку
гарпунов, которые можно привязать к линю, если первый гарпун заброшен неудачно
и потерян. Все эти детали излагаются здесь с величайшей точностью, для того
чтобы они могли пролить свет на некоторые весьма важные и крайне запутанные
описания, которые последуют в дальнейшем.
|
