 Увеличить |
Глава XX. Всё в
движении
Миновало
дня два, и на борту «Пекода» всё пришло в движение. Теперь уже не только чинили
старые паруса, но и привозили новые, вместе с рулонами парусины и бухтами
канатов, – одним словом, всё говорило о том, что работы по снаряжению
судна спешно подходят к концу. Капитан Фалек совсем не сходил теперь на берег,
он целый день сидел в своём вигваме и зорко следил за работой матросов; на
берегу всеми сделками и покупками ведал Вилдад, а в трюме и на мачтах люди
трудились до поздней ночи.
Назавтра
после того, как Квикег подписал бумаги, повсюду, где стояли матросы с «Пекода»,
было передано, что к ночи все сундуки должны быть доставлены на борт, потому
что корабль может отплыть в любую минуту. Поэтому мы с Квикегом переправили на
судно свои пожитки, однако сами решили ночевать на берегу до самого отплытия.
Но предупреждение, как всегда в таких случаях, было дано загодя, и корабль
простоял у пристани ещё несколько дней. Да это и не удивительно: ведь нужно
было ещё так много сделать и о стольких ещё вещах надо было позаботиться,
прежде чем «Пекод» будет окончательно оснащён.
Всякому
известно, какое множество предметов – кровати, сковородки, ножи и вилки, лопаты
и клещи, салфетки, щипцы для орехов и прочая, и прочая – необходимы в таком
деле, как домашнее хозяйство. То же самое и в китобойном рейсе, когда целых три
года нужно вести большое хозяйство в океане, вдали от бакалейщиков, уличных
разносчиков, врачей, пекарей и банкиров. Всё это, конечно относится и к торговым
судам, но отнюдь не в той же мере, как к судам китобойным. Ибо, помимо
длительности рейсов, многочисленности предметов, насущно необходимых для промысла,
и невозможности обновлять их запасы в тех дальних портах, куда обычно заходят
эти суда, следует также иметь в виду, что из всех кораблей именно китобойцы
наиболее подвержены всевозможным опасностям, и в особенности – опасности потерять
те самые вещи, от которых зависит успех всего промысла. Поэтому здесь имеются
запасные вельботы, запасной рангоут, запасные лини и гарпуны – всё на свете
запасное, кроме лишнего капитана и резервного корабля.
К
моменту нашего прибытия на остров трюмы «Пекода» уже были почти полностью загружены
говядиной, хлебом, водой, топливом, железными обручами и бочарной клёпкой. Тем
не менее, как я уже упоминал, ещё несколько дней после этого не прекращался
подвоз всевозможных довесков и домерков, как маленьких, так и больших.
Главным
лицом среди тех, кто занимался теперь подвозом и погрузкой, была сестра
капитана Вилдада, худощавая старая леди с чрезвычайно решительным и неутомимым
характером, но при всём том очень добросердечная, твёрдо решившая, по-видимому,
что, насколько это зависело от неё, на «Пекоде» не будет недостатка ни в чём.
То она появлялась на борту с банкой солений для корабельной кладовой, то
спешила со связкой перьев, чтобы поставить на стол старшему помощнику, где
обычно вносились записи в судовой журнал; а то приносила кусок фланели, чтобы согревать
чью-нибудь простуженную поясницу. Ещё ни одна женщина так не заслуживала своего
имени, потому что эту заботливую даму звали Харита, Милосердие, – тётушка
Харита, как обращались к ней все. Подобно сестре милосердия, эта милосердная
тётушка Харита целый день суетилась вокруг, готовая приложить руку, а также и
сердце, ко всему тому, что обещало безопасность, удобство и утешение
находящимся на борту корабля, с которым связаны были деловые интересы её возлюбленного
братца Вилдада и в который она сама вложила несколько десятков припасённых про
чёрный день долларов.
Но уж
совсем потрясающее зрелище являла собой сия выдающаяся квакерша, когда в последний
день она поднялась на палубу, держа в одной руке длинный черпак для китового
жира, а в другой – ещё более длинную китобойную острогу. Сам Вилдад, да и
капитан Фалек, оба они тоже не отставали. Вилдад, например, носил при себе
длинный список недостающих предметов, и всякий раз, как прибывала новая партия
грузов, он тут же ставил галочку на своей бумажке. Время от времени из костяной
берлоги, спотыкаясь, выскакивал Фалек, орал в люки на тех, кто работал внизу,
орал вверх на тех, кто налаживал такелаж на мачтах, и в довершение всего, не
переставая орать, убирался назад, в свой вигвам.
В эти
дни мы с Квикегом часто наведывались на судно, и не менее часто я справлялся о
капитане Ахаве, об его здоровье и о том, когда же он приедет на свой корабль. В
ответ на все вопросы я слышал, что капитану Ахаву гораздо лучше, что он
поправляется и что на корабле его ожидают со дня на день, а что пока капитаны
Вилдад и Фалек позаботятся обо всём необходимом для снаряжения судна. Если бы я
был до конца честен с самим собой, я бы отчётливо осознал, что в глубине души
меня не слишком-то прельщала необходимость отправиться в столь длительное
плавание, так и не увидев ни разу человека, которому предстояло стать
абсолютным диктатором на корабле, как только мы очутимся в открытом море. Но
когда подозреваешь что-нибудь неладное, иной раз случается, если ты уже
вовлечён в это дело, что ты бессознательно стараешься скрыть все подозрения
даже от себя самого. Я не говорил ни слова и старался ни о чём не думать.
Наконец
было передано, что завтра в течение дня мы наверняка отплываем. Поэтому на следующее
утро мы с Квикегом чуть свет отправились на пристань.
|
