 Увеличить |
Глава XIX. Пророк
– Братья,
вы нанялись на этот корабль?
Мы с
Квикегом только что покинули «Пекод» и медленно шли по набережной, каждый погружённый
в собственные мысли, когда какой-то незнакомец обратился к нам с этими словами,
остановившись прямо перед нами и наведя свой толстый указательный палец на
корпус упомянутого судна. Человек этот был облачён в крайне ветхий, выцветший
бушлат и заплатанные брюки, а шею его украшал обрывок чёрного платка. Сливная
оспа пролилась по его лицу во всех мыслимых направлениях, и теперь оно
напоминало замысловато изборождённое русло пересохшего потока.
– Вы
нанялись туда? – повторил он свой вопрос.
– Вы
имеете в виду судно «Пекод», полагаю? – переспросил я, стараясь выиграть
немного времени, чтобы получше его рассмотреть.
– О,
да, именно «Пекод», вот тот корабль, – подтвердил он, отведя руку назад, а
затем стремительно выбросив её перед собой, так что вытянутый палец, точно
штык, вонзился в цель.
– Да, –
ответил я, – мы только что подписали там бумаги.
– Оговорено
ли в бумагах что-нибудь касательно ваших душ?
– Касательно
чего?
– А,
у вас их, вероятно, нет, – быстро проговорил он. – В конце концов это
не так уж важно. Я знаю многих, у кого нет души – им просто повезло. Душа – это
вроде пятого колеса у телеги.
– О
чём ты бормочешь, приятель? – удивился я.
– Но
он имеет избыток, которого станет на то, чтоб покрыть недостаток у всех
других, – неожиданно заключил незнакомец, делая особое, тревожное ударение
на слове «он».
– Пошли,
Квикег, – сказал я, – этот тип, видно, сбежал откуда-то. Он говорит о
ком-то и о чём-то, нам с тобою неизвестном.
– Стойте! –
вскричал незнакомец. – Вы правы – ведь вы ещё не видели Старого Громобоя,
верно?
– Кто
это Старый Громобой? – спросил я, остановленный значительностью его
безумного тона.
– Капитан
Ахав.
– Что?
Капитан нашего корабля? Капитан «Пекода»?
– Да,
многие из нас, старых моряков, называют его этим именем. Ведь вы его ещё не
видели, верно?
– Пока
нет. Говорят, он был болен, но теперь поправляется и скоро уже будет совсем
здоров.
– Совсем
здоров, а? – повторил незнакомец с каким-то торжествующе горьким
смехом. – Капитан Ахав будет здоров тогда, когда опять будет здорова моя
левая рука, не раньше, слышите?
– А
что вам о нём известно?
– А
что вам о нём рассказали?
– Да
они ничего почти не рассказывали; я слышал только, что он хороший китобой и хороший
капитан для своих матросов.
– Верно,
всё это так – и то и другое верно. Но когда он приказывает, тут уж приходится поворачиваться.
Ворчи не ворчи, вой не вой, а слово Ахава – закон. Но о том, что случилось с
ним когда-то у мыса Горн, когда он три дня и три ночи пролежал, как мёртвый; о
смертельной схватке с Испанцем пред алтарём в Санта – обо всём этом вы ничего
не слыхали? А о серебряной фляге, в которую он плюнул? И о том, как в последнем
рейсе он потерял левую ногу во исполнение пророчества? Неужели вы ничего не
слышали обо всём этом, об этом и ещё кое о чём? Ну конечно, вы об этом не
слыхали, откуда же вам знать? Кто вообще знает об этом, даже у нас в Нантакете?
Однако о том, как потерял он ногу, вы, может статься, всё же слыхали? Да, да,
вижу, об этом вам говорили. Да и кто об этом здесь не знает? То есть о том, что
у него теперь только одна нога и что другую он потерял в стычке с кашалотом?
– Друг
мой, – остановил я его, – что вы тут такое плетёте, я не знаю, да и
знать не хочу, потому что, сдаётся мне, у вас, вроде бы, в голове не всё в
порядке. Но если вы имеете в виду капитана Ахава, капитана вон того корабля
«Пекода», тогда позвольте сообщить вам, что относительно его ноги мне известно
всё.
– Всё
известно, говорите вы? И вы в этом уверены, а?
– Абсолютно
уверен.
Ещё
мгновение незнакомец стоял неподвижно, погружённый в тревожную задумчивость,
вытянув палец и устремив взгляд на корпус «Пекода», потом чуть заметно
вздрогнул и сказал:
– Вы
ведь уже зачислены, верно? Имена ваши значатся в списках? Ну что ж, что
написано, то написано, а чему быть, того не миновать, то и сбудется, а может, и
не сбудется всё-таки. Во всяком случае, всё уже предрешено и расписано заранее.
И кому-нибудь из матросов ведь надо с ним идти. Либо этим, либо каким-нибудь
ещё, господь да смилуется над ними. Прощайте же, братья, прощайте, небеса
неизречённые да благословят вас. Извините, что задержал вас.
– Послушайте,
друг, – сказал я, – если вы можете сообщить нам что-нибудь важное, то
выкладывайте, но если вам просто вздумалось нас поморочить и запугать, то вы
обратились не по адресу. Вот всё, что я хотел сказать.
– И
сказано неплохо, очень неплохо, я люблю, когда говорят так складно. Вы ему
отлично подойдёте, вот такие люди, как вы. Прощайте же, братья. Да вот ещё,
когда вы туда попадёте, передайте им, что я почёл за лучшее к ним не
присоединяться.
– Ну
нет, дорогой мой, вам нас так не одурачить, не думайте. Ведь сделать вид, что
тебе известна великая тайна, – это легче лёгкого.
– Прощайте,
братья, прощайте.
– Прощайте, –
ответил я. – Пошли, Квикег, уйдём от этого сумасшедшего. Впрочем, постойте,
скажите-ка мне, пожалуйста, как вас зовут?
– Илия[112].
Илия!
мысленно повторил я, и мы зашагали прочь, обсуждая каждый на свой лад этого старого
оборванного матроса; под конец мы оба сошлись на том, что он всего лишь мелкий
мошенник, хоть и корчит из себя великое пугало. Но не прошли мы и ста ярдов,
как я, заворачивая за угол, случайно оглянулся и увидел всё того же самого
Илию, который следовал за нами на некотором расстоянии. Это почему-то настолько
меня взволновало, что я не сказал Квикегу ни слова, но продолжал идти, горя
нетерпением узнать, свернёт ли и незнакомец за тот же угол. Он свернул, и тогда
я подумал, что он, наверное, преследует нас, хотя с какой целью, я просто
представить себе не мог. Обстоятельство это в сочетании с его двусмысленной,
таинственной речью, изобилующей полунамёками, полуразоблачениями, породило у
меня в душе всевозможные смутные недоумения и полупредчувствия, каким-то
образом связанные с «Пекодом», с капитаном Ахавом, с его левой ногой, с его
припадком у мыса Горн, с серебряной флягой, с тем, что сказал мне о нём
накануне, когда я уходил, капитан Фалек, с пророчеством скво Тистиг, с
плаванием, которое нам предстояло, и с тысячей других туманных вещей.
Я решил
во что бы то ни стало выяснить, действительно ли этот оборванец Илия преследует
нас, перешёл с Квикегом на другую сторону улицы и зашагал в обратном
направлении. Но Илия прошёл мимо, видимо, вовсе нас и не заметив. Я
почувствовал облегчение и ещё раз, теперь уже, как думалось мне, окончательно,
заключил про себя, что он всего лишь мелкий мошенник.
|
