 Увеличить |
Письмо 5
От маркизы де Мертей к виконту де Вальмону
Знаете ли вы, виконт, что письмо ваше донельзя дерзко и что
я имела бы все основания рассердиться? Однако оно ясно доказало мне, что вы
потеряли голову, и только это спасло вас от моего гнева. Как великодушный и
чуткий друг, я забываю о своей обиде и думаю лишь об угрожающей вам опасности.
И как ни скучно читать наставления, я готова на это — так они вам в настоящий
момент необходимы.
Вам обладать президентшей Турвель! Какая смешная причуда!
Узнаю вашу взбалмошность, которая всегда побуждает вас желать то, что кажется
вам недоступным. Что же представляет собой эта женщина? Да, если угодно, —
у нее правильные черты лица, но без всякой выразительности, она довольно хорошо
сложена, но в ней нет изящества, она всегда смехотворно одевается, с вечной
косынкой на груди, закрывающей ее до самого подбородка. Скажу вам как друг: и
одной такой женщины достаточно, чтобы вы совершенно пали в глазах общества.
Припомните тот день, когда она собирала пожертвования в церкви святого Роха и
когда вы еще благодарили меня за доставленное вам зрелище. Я так и вижу ее под
руку с этим длинноволосым верзилой — как она чуть не падает на каждом шагу, все
время задевая кого-нибудь за голову своей четырехаршинной корзиной, и краснеет
при каждом поклоне. Кто бы подумал тогда, что вы воспылаете к этой женщине
желанием? Ну же, виконт, покраснейте в свою очередь и придите в себя. Обещаю
вам, что никому ничего не расскажу.
И вдобавок — подумайте, какие неприятности вас ожидают! С
каким соперником придется вам тягаться! С мужем! Разве не ощущаете вы себя
униженным при одном этом слове? Какой позор, если вы потерпите неудачу! И как
мало славы даст вам победа! Больше того: и наслаждений никаких не ждите. Разве
получишь их с недотрогой? Я имею в виду искренних недотрог, которые скромничают
даже в самый миг наслаждения и не дают вам вкусить всю полноту блаженства. Им
неведомы такие радости любви, как полное самозабвение, как то исступление
сладострастия, когда наслаждение как бы очищается в самой своей чрезмерности.
Могу вам предсказать: в самом лучшем случае ваша президентша возомнит, что все
для вас сделала, обращаясь с вами как с мужем, а между тем даже в наинежнейшем
супружеском единении полного слияния с любимым существом никогда не бывает.
Данный же случай гораздо хуже: ваша недотрога еще и святоша, притом у нее,
словно у женщин из простонародья, набожность, обрекающая на вечное детство.
Может быть, вам и удастся преодолеть это препятствие, но не льстите себя
надеждой, что сможете его уничтожить: победив в ней любовь к богу, вы не
справитесь со страхом перед дьяволом. И когда, держа любовницу в объятиях, вы
ощутите трепет ее сердца, это будет дрожь не любви, а страха. Может быть, вы и
смогли бы сделать что-нибудь из этой женщины, если бы узнали ее раньше; но ей
двадцать два года, и она замужем уже около двух лет. Поверьте мне, виконт, если
женщина до такой степени засохла, ее надо предоставить самой себе: она навсегда
останется совершенной посредственностью.
А между тем ради столь привлекательного предмета вы не
хотите повиноваться мне, хороните себя в склепе вашей тетушки и отказываетесь
от очаровательнейшего приключения, в котором можете показать себя самым
блестящим образом. Какой же рок судил, чтобы Жеркур всегда имел перед вами
преимущество? Поверьте, я говорю с вами без малейшего раздражения, но в
настоящую минуту мне и впрямь сдается, что вы не заслуживаете своей славы, а
главное — что-то толкает меня отказать вам в доверии. Никогда не решусь я
поверять свои тайны любовнику госпожи де Турвель.
Знайте, однако, что маленькая Воланж уже вскружила одну
голову. Юный Дансени без ума от нее. Они пели дуэтом, и, по правде сказать, она
поет лучше, чем обычно поют пансионерки. Они собираются разучить много дуэтов,
и, кажется, она не отказалась бы от унисона; но этот Дансени еще мальчик,
который только потеряет время на бесплодное ухаживание и останется ни с чем. С
другой стороны — молодая особа довольно дика, и при всех обстоятельствах это
будет гораздо менее забавным, чем было бы, вмешайся в это дело вы. Поэтому я
крайне раздосадована и, наверно, поссорюсь с кавалером, когда он ко мне придет.
Пусть он проявит кротость, ибо в данный момент мне ничего не стоит порвать с
ним. Я уверена, что, осени меня благое намерение решиться на разрыв, он пришел
бы в отчаяние, а ничто так не тешит меня, как отчаяние влюбленного. Он назвал
бы меня «изменницей», а это слово всегда доставляло мне удовольствие. После
слова «жестокая» оно для женского слуха всего приятнее, а заслужить его стоит
гораздо меньше труда. Право же, я займусь этим разрывом. Вот, однако, чему вы
оказались причиной! Пускай все это и будет на вашей совести. Прощайте.
Попросите вашу президентшу, чтобы она помолилась и за меня.
Париж, 7 августа 17...
|
