 Увеличить |
Письмо 33
От маркизы де Мертей к виконту де Вальмону
Раз вы страшитесь успеха, любезный виконт, раз вы сами
намерены снабдить противника оружием и меньше стремитесь победить, чем
сражаться, мне больше нечего сказать вам. Поведение ваше — верх
осмотрительности. Не будь так, оно было бы верхом глупости. По правде сказать,
я боюсь, что вы сами себя обманываете.
Упрекаю я вас не за то, что вы упустили момент. С одной
стороны, я не очень уверена, что он наступил, а с другой стороны, несмотря на
все, что по этому поводу говорится, я отлично знаю, что упущенный случай всегда
может снова представиться, меж тем как опрометчивый шаг не всегда удается
исправить.
Но настоящий ваш промах в том, что вы затеяли переписку.
Сомневаюсь, чтобы вы в состоянии были предусмотреть сейчас, к чему это может
привести. Уж не рассчитываете ли вы доказать этой женщине, что она должна
сдаться? Мне представляется, что истиной этой проникаются под влиянием чувства,
а не силою рассуждения, и чтобы убедить в ней, надо не доказывать, а
растрогать. Но какой смысл растрогать письмами, раз вас самого не будет тут же,
чтобы воспользоваться случаем? Пусть даже ваши красноречивые фразы вызовут
любовное опьянение, — уж не обольщаете ли вы себя надеждой, что оно
продлится достаточно долго, чтобы размышление не успело воспрепятствовать
признанию? Подумайте, сколько времени потребуется для письма и сколько времени
пройдет, пока письмо передадут по назначению, и прежде всего поразмыслите,
может ли женщина с правилами, вроде этой вашей ханжи, долго хотеть того, чего
она старается никогда не хотеть. Этот способ годится с девчонками, которые
могут писать «я люблю вас», не сознавая, что тем самым говорят «я готова
сдаться». Но, по-моему, рассудительная добродетель госпожи де Турвель отлично
понимает значение слов. Вот почему, несмотря на преимущество, которое вы над
ней получили в беседе, она нанесла вам поражение в письме. А знаете ли вы, что
происходит в дальнейшем? Из-за одного того, что начал спорить, не хочешь
уступать. Подыскивая все время убедительные доводы, находишь их, а потом
держишься за них не столько потому, что они так уж хороши, сколько для того,
чтобы не проявить непоследовательности.
К тому же — удивляюсь, как вы этого сами не заметили! —
труднее всего в любовных делах — это писать то, чего не чувствуешь. Я имею в виду
— правдоподобно писать: пользуешься ведь все одними и теми же словами, но
располагаешь их не так, как следует, или, вернее сказать, располагаешь их по
порядку — и всё тут. Перечитайте свое письмо: оно написано так последовательно,
что каждая фраза выдает вас с головой. Охотно верю, что президентша ваша
достаточно неопытна, чтобы этого не заметить, но разве это важно? Должного
впечатления оно все равно не произведет. Это как в большинстве романов: автор
из сил выбивается, стараясь изобразить пыл, а читатель остается холодным.
Единственное исключение — «Элоиза». И, несмотря на весь талант ее автора,
именно это наблюдение всегда внушало мне мысль, что в основе «Элоизы» лежит
истинное происшествие. Не то, когда говоришь. Имея привычку владеть своим
голосом, легко придаешь ему чувствительность, а к этому добавляется уменье
легко проливать слезы. Взгляд горит желанием, но оно сочетается с нежностью.
Наконец, при некоторой бессвязности живой речи легче изобразить смятение и
растерянность, в которых и состоит подлинное красноречие любви. В особенности
же присутствие предмета нашей любви мешает нам рассуждать и заставляет желать
поражения. Поверьте мне, виконт, раз вас просят больше не писать,
воспользуйтесь этим, чтобы исправить свою ошибку, и ждите случая заговорить.
Знаете ли, эта женщина сильнее, чем я думала. Она умело защищается, и если бы
письмо не было таким длинным и фразой насчет благодарности она не давала вам
повод начать все заново, то совсем не выдала бы себя.
Мне кажется, вы можете быть уверены в успехе уже потому, что
она тратит слишком много сил сразу. Я предвижу, что она исчерпает их в
словесной защите, а на защиту самой себя у нее уже ничего не останется.
Возвращаю вам оба ваши письма, и, если вы склонны соблюдать
осторожность, они будут последними до мгновения, когда вы обретете счастье.
Жаль, уже поздний час, а то я поговорила бы с вами о маленькой Воланж, —
она делает большие успехи, и я ею очень довольна. Кажется, я добьюсь своего
раньше, чем вы; радуйтесь этому, виконт. На сегодня — прощайте.
Из ***, 24 августа 17...
|
