Авентюра XXIV
О том, как Вербель и Свеммель
правили посольство
Хоть шпильманы в дороге не мешкали
нимало,
А всё ж ещё быстрее везде известно
стало,
Что повелел им Этцель на праздник
звать шурьёв.
Стал этот праздник роковым для многих
удальцов.
Посланцы, не слезая с седла по целым
дням,
Из края гуннов мчались к бургундским
рубежам.
Не зря они спешили: не вправе медлить
тот,
Кто приглашение на пир трём королям
везёт.
В Бехларене оказан им был приём
почётный.
Их всем необходимым маркграф снабдил
охотно.
С женой своей и дочкой просил
посланцев он
Друзьям на Рейне передать приветы и
поклон.
В дорогу он дозволил отбыть гостям
своим
Не прежде, чем подарки вручить успели
им.
Сынам почтенной Уты, а также ей самой
Велел поведать Рюдегер, что чтит их
всей душой.
Он наказал Брюнхильду уведомить о том,
Что искренне ей предан и рад служить
во всём.
Когда же на конь снова вскочили два
гонца,
Хозяйка обещала им молить за них
творца.
Задерживаться Вербель в Баварии не
мог,
Но в Пассау он всё же заехал на
денёк.
Скажу вам, не гадая, просил его иль
нет
Епископ Пильгрим передать своей родне
привет,
Что золотом осыпал двух шпильманов
прелат[238]
И рек: «Уверьте вормсцев, что буду
очень рад
Детей сестры увидеть я у себя в
стране.
Их навестить на родине едва ль
удастся мне».
Как ехали посланцы, к бургундам путь
держа,
Я до сих пор не знаю, но с целью
грабежа
Никто на них в дороге не думал
нападать,
Затем что гнева Этцеля любой
страшился тать.
Явились в Вормс на Рейне через
двенадцать дней
Два шпильмана отважных со свитою
своей.
Немедля доложили об этом королям,
И Гунтер слово обратил к бургундским
удальцам:
«Кто эти чужестранцы и из какой
земли?»
Но королю ответить вельможи не могли.
Тогда владетель Тронье был спешно
призван в зал.
Он Вербеля со Свеммелем узнал[239] и так сказал;
«То шпильманы лихие у Этцеля на службе.
Они в года былые со мною жили в
дружбе
И присланы, наверно, к нам вашею
сестрой.
В честь Этцеля примите их с
любезностью большой».
Гонцы дворца достигли и въехали во
двор.
Мир шпильманов столь гордых не видел
до сих пор.
К приезжим подбежала толпа проворных
слуг,
Чтоб вещи и оружие принять у них из
рук.
Наряд дорожный гуннов[240] был так богат, что в нём
Они могли бы тут же предстать пред
королём.
Сочли послы, однако, что слишком он
неярок,
И предложили челяди их платье взять в
подарок.
На это меж бургундов охотники
нашлись,
И пришлецы в такую одежду облеклись,
Что — головой ручаюсь — не слышал
слыхом свет,
Чтоб был когда-нибудь посол роскошнее
одет.
Затем с почётом были отведены они
Туда, где ждал их Гунтер в кругу
своей родни.
Встал Хаген торопливо и устремился к
ним.
Ему гонцы учтивые в ответ:
«Благодарим».
Осведомился тотчас он у друзей былых,
Во здравии ли Этцель и что слыхать у
них.
Немедля отозвался из шпильманов один:
«По-прежнему наш край цветёт и здрав
наш властелин».
Со спутниками Вербель был к трону
подведён.
Через толпу героев с трудом пробрался
он,
Зато уж принял гуннов учтивее король,
Чем принимал других послов
когда-нибудь дотоль.
К ним обратился Гунтер: «С приездом,
господа!
Я Этцелевым людям безмерно рад
всегда.
Мне, шпильманы, сдаётся, моей сестры
супруг
Сюда по делу важному своих отправил
слуг».
С поклоном молвил Вербель в ответ на
речь его:
«Да, прибыл я по воле владыки моего.
Ваш зять с сестрою вашей вам шлют
привет большой
И заверяют, что они вас любят всей
душой».
«Приятно это слышать, — сказал
король послам. —
Как поживает Этцель и хорошо ли там,
У вас в стране, Кримхильде, родной
сестре моей?»
Вновь смелый шпильман слово взял: «На
свете нет людей,
Которые бы жили счастливей, чем она.
Судьбой довольны Этцель, дружина и
страна.
Когда к вам отправлялся с товарищами
я,
Здоровы были мой король и вся его
семья».
«Растроган я приветом, —
воскликнул Гунтер тут, —
Который зять с сестрою мне так
любезно шлют.
Сердечное спасибо и вам, гонцы, за
весть,
А то уже тревожиться стал о сестре я здесь».
Два младших государя явились в зал
чуть-позже —
Не сразу их успели уведомить
вельможи,
Что от сестры любимой известие
пришло.
Млад Гизельхер её послов
приветствовал тепло:
«Любой, кто служит зятю, — для
нас желанный гость.
Когда бы вам приехать на Рейн ни
довелось,
Тут вы друзей найдёте и обойдутся с
вами,
Как обходиться надлежит со старыми
друзьями».
Промолвил Свеммель: «В этом у нас
сомнений пет.
Я выразить не в силах, сколь
искренний привет
Мне вам король с супругой велели
передать.
Во всём судьбою взысканы у вас сестра
и зять.
Она меня просила напомнить вам о том,
Что вы всегда друг друга любили с ней
вдвоём.
Но самым первым делом мы сообщить
должны,
Что вас и братьев ждёт на пир король
моей страны.
Шурьёв он приглашает прибыть к его
двору.
А если не угодно вам повидать сестру,
Рассчитывает Этцель, что, дав ему
отказ,
Вы хоть поведаете нам, чем прогневил
он вас,
Будь вы совсем чужими владыке моему,
И то пора бы в гости приехать вам к
нему.
А уж родных-то братьев своей супруги
славной
Увидеть у себя в стране он вправе и
подавно».
Сказал на это Гунтер: «Послы, ответ я
вам,
Потолковав с друзьями, через неделю
дам,
А вы пока с дороги ступайте отдыхать[241] —
Неблизкий и нелёгкий путь вас скоро
ждёт опять».
Возвысил голос Вербель: «Прошу
простить за смелость,
Но не уйдёт наш отдых, и очень бы
хотелось
Нам с госпожою Утой поговорить
сперва».
Млад Гизельхер такой ответ дал на его
слова:
«Препятствовать не станем мы в этом
вам, друзья.
С охотой и радушьем вас примет мать
моя,
И ваш приход доставит большую радость
ей —
Вы присланы Кримхильдою, родной
сестрой моей».
Затем он гуннов к Уте отвёл без
долгих слов.
Весьма приятно было ей увидать
послов.
Она им оказала внимание и честь,
Они же передали ей от милой дочки
весть.
Хозяйке храбрый Свеммель сказал,
шагнув вперёд:
«Вам наша королева привет сердечный
шлёт.
Сильней всего на свете — я слово в
том даю —
Прижать к груди хотелось бы
Кримхильде мать свою».
«Увы, — вздохнула Ута, —
ничем тут не помочь.
Сама уже давно бы я навестила дочь,
Лежи чуть-чуть поближе от нас её
страна.
Дай бог, чтоб были счастливы и Этцель
и она.
Ничей приезд желанней, чем ваш, мне
быть не мог.
Когда вам в путь сбираться опять
настанет срок,
Заранее об этом меня предупредите».
И обещали ей гонцы дать знать о дне
отбытья.
Потом на отдых были они отведены.
Меж тем король бургундский со всех
концов страны
Своих друзей ближайших созвал держать
совет,
Что лучше и разумнее — поехать или
нет.
Знатнейшие меж ними уверили его,
Что к Этцелю он должен прибыть на
торжество.
Лишь Хаген, разъярённый, как никогда
дотоль,
Сказал вполголоса: «Мы все погибнем
там, король.[242]
Сестры остерегаться по гроб вам
надлежит:
Немало претерпела она от нас обид.
Собственноручно мною убит её супруг,
А вы на праздник к Этцелю решились
ехать вдруг!»
Король в ответ: «Что было, того не
будет вновь.
Кримхильда возвратила родным свою
любовь,
Когда в знак примиренья мне поцелуй
дала.
Нет, друг мой Хаген, лишь на вас она
быть может зла».
Угрюмо Хаген бросил: «Словам послов
не верьте,
Обид не позабудет она до самой смерти.
Вам потерять придётся у гуннов жизнь
и честь.
Всем нам супруга Этцеля тайком
готовит месть».
Не согласился Гернот с ним и на этот
раз:
«Страшиться мщенья, Хаген, причина
есть у вас,
Но то, что вы боязни за жизнь свою
полны,
Ещё не значит, что сестры мы избегать
должны».
Млад Гизельхер добавил: «Коль скоро
за собою
Вы знаете провинность перед моей
сестрою,
Останьтесь здесь, на Рейне, а нас
сопровождать
Поедут те, кто никогда не смел ей
досаждать».
Вскипел владетель Тронье: «В край
Этцеля дорогу
Получше, чем другие, я знаю,[243] слава богу,
И в этом убедитесь вы, государь,
вполне,
Коль с непреклонностью такой внять не
хотите мне».
Начальник кухни Румольт был мнения
того же:
«Скакать на праздник к гуннам вам,
короли, негоже.
Иль гости в Вормс не ездят? Иль оскудел
ваш двор?
Вы все с советом Хагена считались до
сих пор.
Но раз теперь нет веры тому, что он
сказал,
Вам повторит и Румольт, ваш преданный
вассал:
Покинуть не стремитесь отечество
своё.
Что общего у вас с сестрой и Этцелем
её?
Чем плохо вам на Рейне, где ваша
жизнь прекрасна,[244]
Где вражеские козни нисколько не
опасны,
Где дорогого платья у вас
полным-полно,
Где милых дам вы любите и пьёте
всласть вино?
К тому ж еды вкуснее нигде вам не
дадут.
Но если даже это вас не удержит тут,
Подумайте о жёнах — уж ради них одних
Без толку рисковать собой не след в
краях чужих.
Страна у вас богата, вот и останьтесь
в ней,
Где вы от бед нежданных защищены
верней,
Чем во владеньях гуннов: бог весть,
что будет там.
Послушайтесь же Румольта — добра хочу
я вам».
Возвысил голос Гернот: «Оставим спор
пустой.
Коль так любезно в гости зовут нас
зять с сестрой,
Ответить им отказом не позволяет
честь,
А те, кто на подъём тяжёл, пусть
остаются здесь».
Сказал на это Хаген: «Посмотрим, кто
был прав.
Меня не осуждайте за мой строптивый
нрав,
А лучше снарядитесь в дорогу к гуннам
так,
Чтоб нас врасплох не захватил и самый
хитрый враг.
Коль вы решили ехать, извольте дать
приказ
Вассалам в Вормс собраться, а я найду
для вас
Меж ними десять сотен бойцов как на
подбор,
Которые помогут вам Кримхильде дать
отпор».
Обрадовался Гунтер: «Такой совет мне
мил».
Во все концы державы гонцов он
отрядил
И созывать вассалов в столицу им
велел.
Кто из бургундов знал тогда, какой их
ждёт удел!
Сошлись они по зову владыки своего.
Три тысячи их было иль более того.
Распорядился Гунтер коней и платье
дать
Всем тем, кто к гуннам вызвался его
сопровождать.
Помчался в Тронье Данкварт, что
Хагену был брат.
Оттуда он с собою привёл большой
отряд.
Слепили взор оружьем и платьем
дорогим
Все восемьдесят витязей, приехавшие с
ним.
Примкнул и шпильман Фолькер к дружине
королей.
Пришло с ним вместе тридцать его
богатырей
В нарядах столь роскошных, что лучшие
едва ли
У государей на плечах когда-нибудь
бывали.
Не понимать превратно прошу слова
мои.
Был Фолькер из презнатной,
владетельной семьи,[245]
А шпильманом был прозван в краю своём
родном
Лишь потому, что сызмалу умел владеть
смычком.
Из тех, кто ехать к гуннам был с
королём готов,
Взял Хаген десять сотен отборных
удальцов.
Была ему их доблесть по опыту известна.
Тот, кто их знал, не мог о них не
отозваться лестно.
Всё время об отъезде вели посланцы
речь —
Могла на них задержка гнев Этцеля
навлечь,
Но Хаген помешать им старался что
есть сил.
Его поступками и тут расчёт
руководил.
Он Гунтеру промолвил: «Почествовать
гостей
Мы здесь должны подольше, чтоб только
за семь дней
До нашего отъезда они пустились в
путь.[246]
Тогда нас будет недругам труднее
обмануть.
Кримхильда не успеет собрать друзей
своих
И натравить не сможет на нас заране
их,
А если и натравит, придётся худо им:
Мы с тысячью бойцов всегда врагу
отпор дадим».
И вот сперва снабдили дружинников с
лихвой
Оружьем, конской сбруей, одеждой
дорогой —
Всем, что с собой в дорогу им нужно
было взять,
И лишь потом король к себе гонцов
призвал опять.
Так Гернот обратился к послам,
вошедшим в зал:
«На пир явиться к зятю король
согласье дал.
Мы вместе с ним приедем — не
сомневайтесь в том —
И с искреннею радостью сестру к груди
прижмём».
Спросил учтиво Гунтер: «Скажите,
Свеммель смелый,
Когда назначен праздник, чтоб в
гуннские пределы
Я к сроку прибыл с теми, кого туда
возьму».
«В ближайший же солнцеворот», —
гонец в ответ ему.
В тот день король впервые к
Брюнхильде благородной[247]
Пойти гостям дозволил, коль это им
угодно.
Но тут вмешался Фолькер — он чуял
наперёд,
Что ей лишь огорчение доставит их
приход:
«Послы, не в духе нынче владычица
моя,
И обождать до завтра советовал бы я.
Тогда она вас примет — даю вам в этом
слово».
Но и назавтра к ней гонцов не
допустили снова.
Тогда, чтоб их обида рассеялась
вполне,
Стал к ним державный Гунтер
внимательней вдвойне.
С казною золотою щиты он им вручил.
Старался подражать ему весь двор по
мере сил.
Млад Гизельхер и Гернот, и Ортвин с
Гере тож
Добра им дали столько, что всё и не
сочтёшь.
Однако отказались послы принять его —
Они страшились прогневить владыку
своего.[248]
Такое слово Вербель промолвил королю:
«Я взять назад подарки вас, государь,
молю.
Предупредил нас Этцель, что брать их
нам не след —
У верноподданных его ни в чём
нехватки нет».
Как сильно ни разгневан был Гунтер на
послов
За то, что отказались те от его
даров,
Он их принять заставил одежду и
казну,
Которые и увезли они в свою страну.
Млад Гизельхер по просьбе обоих
скрипачей
Отвёл перед отъездом их к матери
своей,
И Ута пм велела уверить дочку в том,
Что счастья и удачи мать желает ей во
всём.
Парчой их оделила и золотом она,
Затем что мать любая так поступать
должна —
Пусть видят все, как ею ценимы дочь и
зять.
Поэтому пришлось гонцам у ней подарки
взять.[249]
Потом, простясь со всеми, с кем их
судьба свела,
В обратный путь к Дунаю пустились два
посла,
А чтоб никто в дороге им не посмел
вредить,
До самой Швабии велел их Гернот
проводить.
Когда же восвояси вернулась их
охрана,
Поехали и дальше посланцы
невозбранно.
Ни скакунов, ни платья не отняли у
них —
Страшило имя Этцеля везде людей
лихих.
Друзей уведомляли гонцы на всём пути,
Что вскоре должен Гунтер с дружиной
здесь пройти —
Он властелином гуннским на праздник
приглашён
Об этом Пильгрим в Пассау был также
извещён.
Когда через Бехларен посольство
проезжало,
В мгновенье ока новость весь город
обежала,
И Рюдегер с женою в большой восторг
пришли
При мысли, что хотят прибыть к ним
братья-короли.
Гонцы, достигнув Грана, где Этцель
пребывал,
Явились к государю, как долг
повелевал.
От радости и счастья зарделся он с
лица,
Узнав, что шлют ему шурья поклоны без
конца.
Когда предупредили послы жену его,
Чтоб королева братьев ждала на
торжество,
Она возликовала и шпильманов за весть
Осыпала подарками, как требовала
честь.
Она сказала: «Вербель и Свеммель, вы
одни
Мне можете поведать, кто из моей
родни
В совете дал согласье на пир приехать
к нам
И что об этом говорил там Хаген
королям».
«Он как-то рано утром, — в ответ
один посол, —
С большим негодованьем речь о поездке
вёл.
Все мнили, что на праздник зазорно не
прибыть,
Лишь Хаген повторял, что здесь хотят
их погубить.
Все трое ваших братьев бесспорно
будут тут.
Кого же из вассалов они с собой
возьмут —
Мы в точности не знаем, хоть можем
утверждать,
Что шпильман Фолькер королей решил
сопровождать».
Отозвалась Кримхильда — «Невелика
беда,
Коль с Фолькером я в жизни не
встречусь никогда.
Иное дело Хаген, прославленный боец.
Его у нас мне хочется увидеть
наконец».
Отправилась Кримхильда к супругу
своему
И с ласковой улыбкой промолвила ему
«Довольны ль вестью с Рейна вы,
повелитель мой?
Сбылось моё желание увидеться с
роднёй».
«Я угодить вам счастлив, —
король в ответ жене, —
И вас могу уверить, что ваши братья
мне
Милее и дороже, чем кровная родня.
Прибытие их радует заранее меня».
Державный Этцель слугам немедля приказал
Скамейками уставить его дворец и зал,
Дабы гостям желанным нашлось где
разместиться.
Был вынужден он вскорости за это
поплатиться.
|
