XXXIX
Журналист напечатал в газете статью, в которой говорилось: ни
один парламент на свете не может превратить человека в волшебника, сделать так,
чтобы каждый день было первое апреля и ребята каждый вечер ходили в цирк. И
еще: надо смириться с тем, что на свете всегда были и будут мальчики и девочки,
большие и малыши.
Статья была написана в доброжелательном корректном тоне.
Никаких обидных, резких выражений, вроде «несли чушь… бессмыслицу… глупость»
или «отодрать бы их за уши». Журналист перечислил, что можно осуществить, а
чего – нельзя.
Больше карманов? Пожалуйста! Издадут указ, чтобы портные
пришивали по два лишних кармана… И так далее.
Клу-Клу прочла газету и возмутилась:
– Матиуш, разреши мне пойти на заседание парламента. Я
им все начистоту выложу! Почему в парламенте нет девочек?
– Есть, но они молчат.
– Тогда я отвечу за них. Тоже мне умник нашелся: из-за
одной девчонки-ябеды долой всех девочек? А сколько среди мальчишек задир и
приставал! Значит, их тоже долой? Белые люди столько полезных, хороших вещей
придумали – и вдруг такая глупость! Ничего не понимаю!
Едет Клу-Клу с Матиушем в парламент, а сердце у нее –
тук-тук! – вот-вот из груди выскочит, не из трусости, а оттого, что она
сочиняет в уме речь и волнуется. Ребята таращатся на Клу-Клу, а она как ни в
чем не бывало сидит рядом с Матиушем в королевской ложе.
Фелек позвонил колокольчиком.
– Заседание объявляю открытым. Оглашаю повестку дня.
Первое: чтобы каждый ребенок имел часы. Второе: чтобы детей не целовали.
Третье: о карманах. Четвертое: чтобы не было девочек.
По первому пункту записалось пятнадцать ораторов.
Один заявил:
– Часы нужны, чтобы не опаздывать в школу. Взрослые
могут обойтись без часов: они лучше нас считают.
– Почему я должен страдать, если у папы или мамы
отстают часы? А за своими я сам буду следить, чтобы они ходили точно, –
сказал другой.
– И не только, чтобы вовремя приходить в школу, нужны
часы. Опоздаешь к обеду или заиграешься вечером во дворе – скандал. А откуда
нам знать, который час?
– Для игр тоже необходимы часы. Попробуй рассуди без
часов по справедливости, кто быстрей бегает или дольше на одной ножке простоит!
– Возьмешь лодку на час, покатаешься немного, а тебе
говорят: время истекло. Это вранье, но как докажешь без часов, что ты прав.
Приходится платить.
Фелек опять позвонил.
– Приступаем к голосованию. Я думаю, постановление о часах
будет принято единогласно.
Однако девять оказалось против часов. К ним тотчас же
подскочил журналист: в чем дело, почему, отчего, по какому случаю?
– Начнем разбирать, крутить – и сломаем… Потерять
можно. Сделаешь стойку, они выпадут из кармана и разобьются. Часы не у всех
взрослых есть, они будут нам завидовать и злиться. Можно прекрасно обойтись без
них. Отец отнимет, продаст, а деньги пропьет.
Снова зазвонил колокольчик.
– Принято большинством голосов.
Насчет поцелуев разногласий не было. Ребята заявили
единодушно: «Не хотим, чтобы каждый имел право нас целовать. Для родителей
придется сделать исключение, а для теток и прочих родственников – нет».
По третьему пункту повестки дня приняли следующее решение:
девочкам пришивать по два кармана, а мальчикам – по шесть.
Клу-Клу недоумевала. Почему такое неравноправие: у девочек в
три раза или на четыре кармана меньше, чем у мальчиков? Но она промолчала,
решила подождать, что будет дальше.
Фелек снова позвонил колокольчиком.
– Переходим к следующему пункту повестки дня: насчет
девочек.
Что тут началось!
– Девчонки – ревы! Неженки! Ябеды! Задавалы! Размазни!
Трусихи! Девчонки вечно обижаются, шушукаются, царапаются.
Бедные девочки-депутаты сидят – и ни слова, только из глаз
слезы капают.
– Прошу слова! – послышался из королевской ложи
голос Клу-Клу.
Воцарилась тишина.
– У нас в Африке девочки такие же ловкие, как и
мальчики. Они так же быстро бегают, лазают по деревьям и кувыркаются. А у вас –
сплошное безобразие! Мальчики все время ссорятся с девочками, пристают к ним,
мешают играть, а сами в их играх не участвуют. По-моему, среди мальчишек больше
озорников, чем среди девочек.
– Ого! – послышалось из зала.
Колокольчик Фелека заливался, призывая к порядку.
– Мальчики – драчуны, грубияны, грязнули, они рвут одежду,
говорят неправду…
Раздался крик и свист.
Опять зазвонил колокольчик.
– Мальчишки вырывают из тетрадей страницы и пачкают
книги. Плохо учатся. На уроках шумят. Бьют стекла. Обижают девочек. Нечестно
пользоваться тем, что бедные девочки ходят в Европе в юбках, и у них длинные
волосы, и поэтому они слабее мальчиков…
– Пусть остригутся!
– Пусть наденут брюки!
Фелек потряс колокольчиком.
– Разве обижать слабых хорошо? И еще говорят, что
девочки плохие!
Тут разразилась настоящая буря. Топот, свист, крик – все
слилось и перемешалось!
– Гляньте-ка, учить нас вздумала!
– В клетку ее, к обезьянам!
– Невеста короля!
– Жена Матиуша!
– Жених и невеста, тили-тили-тесто!
– С девчонкой связался!
– Канарейка желтопузая ты, а не король!
Один мальчишка вскочил на стул и, покраснев от натуги,
заорал что есть мочи.
Фелек знал его. Это был хулиган, карманный воришка по имени
Антек.
– Антек, заткнись, не то в зубы дам! – крикнул
Фелек.
– Слабо, барон фон Раух! Феля, Феля – министр без
портфеля! Феля – пустомеля! Забыл, как у торговок яблоки воровал? Фе-ля, Фе-ля
– пус-то-ме-ля!
Фелек запустил в Антека чернильницей и колокольчиком. В зале
забурлило, как в котле. Более благоразумные депутаты поспешили к выходу.
Оставшиеся разделились на две партии и накинулись друг на друга.
Матиуш, белый как полотно, взирал на побоище из своей ложи.
А журналист что-то быстро строчил в блокноте.
– Не огорчайтесь, барон фон Раух! Ничего страшного.
Борьба сплачивает единомышленников, – сказал он Фелеку.
А Фелек и не думал огорчаться. Пусть себе дубасят друг
друга, лишь бы ему не досталось.
Клу-Клу так и подмывало спуститься по карнизу вниз, схватить
стул и показать этим воображалам, как в Африке дерутся девочки. Ведь драка
вспыхнула из-за нее. Ей было жалко Матиуша: она видела, как он страдает. Ничего,
успокаивала она себя. Так им и надо. Обозвали ее черномазой? Подумаешь, что ж в
этом обидного? В клетку к обезьянам? Она-то побывала там, а вот они пусть
попробуют, каково это. Невеста Матиуша? А что в этом плохого? Она бы им
показала, если бы не дурацкие эти европейские обычаи…
А дерутся-то как! Тоже мне мальчишки! Растяпы, слабаки,
олухи! Девять минут прошло, и никаких результатов. Наскакивают друг на друга,
как петухи, размахивают кулаками, и все без толку.
Фелек – тот даже чернильницу и колокольчик не сумел как
следует бросить. Если бы Клу-Клу угостила этого крикуна тем или другим, не
стоял бы он сейчас в позе победителя на столе.
В конце концов Клу-Клу не выдержала. Перелезла через барьер
и – прыг! – вниз. Уцепилась за люстру, потом соскочила на пол. Перепрыгнув
через стол для прессы и разогнав, как назойливых мух, пятерых противников
Антека, она прокричала ему в лицо:
– А ну, выходи!
Антек, не подозревая, с кем имеет дело, замахнулся, но в тот
же миг получил четыре удара; собственно, не четыре, а один: Клу-Клу ударила его
одновременно головой, ногой и двумя руками. Антек брякнулся на пол: из носа
течет кровь, шея не ворочается, рука одеревенела, трех зубов как не бывало.
«До чего у этих белых слабые зубы», – подумала Клу-Клу
и, подскочив к председательскому столу, смочила водой носовой платок и
приложила Антеку к носу.
– Ничего, рука цела. У нас в Африке после такого удара
один день лежат пластом, а ты послабей, значит, ты очухаешься через неделю. А
за зубы прости, пожалуйста. Я не рассчитала, наши ребята намного крепче белых.
|