XXXI
Что случилось? Матиуш ничего не понимал. Все произошло, как
во сне или в кино – стремительно и внезапно.
Прежде всего Матиуш увидел на куче хвороста Бум-Друма,
связанного африканскими веревками из лиан. Вокруг стояли черные жрецы. Вид их
вселял ужас, особенно страшен был один: с двумя крыльями, двумя головами,
четырьмя руками и двумя ногами. В одной из четырех рук он держал доску, на
которой было не то написано что-то, не то нарисовано человеческой кровью. И
Матиуш догадался: Бум-Друма хотят сжечь на костре. В стороне стояли жены
Бум-Друма, тоже связанные, и каждая держала острием к сердцу отравленную
стрелу. Дети Бум-Друма плакали, бегали в знак печали на четвереньках и
кувыркались через голову. Так в их стране принято выражать скорбь. А маленькая
Клу-Клу тащила Матиуша к отцу и лепетала что-то по-своему, но что именно,
Матиуш не понимал. На всякий случай, выхватив револьвер, он выстрелил в воздух.
И в тот же миг позади себя услышал страшный крик. Обернувшись, Матиуш увидел,
как пилот взмахнул руками, посинел и замертво упал на землю.
Прежде чем Матиуш опомнился, из всех глоток вырвался дикий
вопль. «С ума они сошли, что ли!» – подумал Матиуш. Жрец о двух головах
перерезал веревки, которыми был связан Бум-Друм, и закружился в дикой пляске.
Потом вспрыгнул на кучу хвороста, где только что лежал Бум-Друм, и поднес к
дровам горящий факел. Дрова, пропитанные каким-то легковоспламеняющимся
составом, мгновенно вспыхнули, и заполыхал жаркий огонь. Матиуш и Клу-Клу едва
успели отскочить в сторону.
У аэроплана, стоявшего неподалеку от костра, загорелось одно
крыло, потом раздался грохот – это взорвался бак с бензином. Кто-то подхватил
Матиуша на руки и посадил на золотой трон. Бум-Друм и другие вожди, помельче,
подходили по очереди к трону, низко кланялись, произнося непонятные заклинания.
Тело мертвого пилота обернули пропитанными благовониями
тканями. От них исходил такой сильный запах, что у Матиуша закружилась голова.
«Что все это значит?» – недоумевал Матиуш.
Произошло какое-то из ряда вон выходящее событие. Это ясно.
Но какое именно? Похоже, он спас жизнь Бум-Друму и его женам. Самому Матиушу,
кажется, тоже не угрожает опасность. Но разве можно быть в чем-нибудь уверенным
в этой чудной стране?
Откуда взялись эти несметные толпы? И что они затевают? Вот
в джунглях вспыхнуло несколько тысяч костров, и негры пляшут, поют, играют. У
каждого племени свои мелодии, свои песни.
То, что здесь собрались не только подданные Бум-Друма,
Матиуш догадался по нарядам. У одних – это были обитатели джунглей – одежда
состояла из пальмовых ветвей и перьев; у других за спиной висели панцири
гигантских морских черепах; третьи были в обезьяньих шкурах; четвертые – совсем
голые, с украшениями в носу и ушах.
Матиуш был не робкого десятка. Ему не раз приходилось
смотреть смерти в глаза. Но оказаться совсем одному, вдали от дома, среди
тысячи дикарей… Нет, это было чересчур даже для мужественного сердца Матиуша. А
когда он вспомнил, при каких таинственных обстоятельствах погиб его преданный
спутник, ему стало до того грустно, что он громко заплакал.
Матиуша поместили в шатре из львиных и тигровых шкур. Он
хотел поплакать без помех и свидетелей, но не тут-то было! Маленькая Клу-Клу,
которая ходила за ним по пятам и не оставляла ни на минуту одного, и на этот
раз оказалась рядом. Матиуш разглядел ее при свете огромного алмаза. Она
положила ему на лоб руку и тихо-тихо заплакала.
«Как жалко, что я не понимаю их языка! – досадовал
Матиуш. – Клу-Клу мне бы все объяснила.» Девочка без умолку говорила,
медленно, по нескольку раз повторяя одни и те же слова. Она думала: может, так
будет понятней. Пыталась растолковать что-то знаками. Но Матиуш из всего этого
понял только две вещи. Первое: Клу-Клу – его самый преданный друг, и второе:
ему не угрожает никакая опасность – ни сейчас, ни в будущем.
Несмотря на усталость, Матиуш всю ночь не сомкнул глаз.
И лишь под утро, когда крики немного утихли, Матиуш заснул.
Но его скоро разбудили, посадили опять на золотой трон, и каждое племя
преподнесло ему дары. Матиуш улыбался, благодарил, но про себя думал: на всем
земном шаре не хватит верблюдов, чтобы перевезти это добро через пустыню. Кроме
того, перед отъездом белые короли объявили Матиушу, что разрешат провозить
через свои страны только клетки с дикими зверями и больше ничего – ни за какие
деньги!
«Был бы у меня собственный порт и собственный флот, тогда
другое дело», – подумал Матиуш.
И еще он подумал: «Если опять начнется война и я опять
одержу победу, то потребую у заграничного короля один морской порт и не буду
зависеть от его милостей».
Матиуш с удовольствием отдохнул бы здесь с недельку, да
нельзя, дела не позволяют. Вдруг без него вспыхнет война? И потом, как быть с
письмами? Ведь он каждый день должен прочитывать сто писем и каждый день ста
ребятам выдавать то, что им нужно.
– Пора возвращаться, – сказал Матиуш и показал
сначала на верблюдов, а потом на север.
И Бум-Друм понял его.
Матиуш объяснил знаками, что хочет забрать с собой тело
отважного пилота.
Бум-Друм понял и это.
Когда развернули пропитанные благовониями тряпки, Матиуш
увидел мертвого пилота: он был белый и твердый, как мрамор. Его положили в ящик
из черного дерева и знаками объяснили Матиушу, что он может увезти его с собой.
Обломки аэроплана сложили в другой ящик из черного дерева.
Но Матиуш дал понять, что они ему не нужны, и очень удивился, увидев, как
обрадовался Бум-Друм. Будто невесть какой ценный подарок получил!
Все это хорошо, но главного Матиуш так и не выяснил:
отказался Бум-Друм от своих дикарских привычек или нет? Ничего другого не
оставалось, как взять его с собой. Матиуш так и сделал. И вот королевский караван
уже знакомым путем двинулся назад через пустыню.
Только дома, у себя в кабинете, понял Матиуш смысл
загадочных событий, свидетелем которых он оказался. Вот что рассказал ему
профессор, который изучил пятьдесят языков.
– Давным-давно, когда один из предков Бум-Друма захотел
ввести у себя в стране новые порядки, его в наказание отравили. А верховный
жрец поведал своим соплеменникам такую легенду.
Настанет время, когда они заживут по-другому. И произойдет
это так: однажды под вечер на небе появится огромная птица с железным сердцем и
с десятью отравленными стрелами в правом крыле. Птица семь раз окружит поляну
царской столицы и упадет на землю. У птицы будут два огромных крыла, четыре
руки, две головы, три глаза и две ноги. Одна голова и две руки птицы погибнут
от одной из десяти отравленных стрел. Два раза прогремит гром. Тогда верховный
жрец взойдет на костер и сгорит, а железное сердце птицы разорвется. И
останется от птицы кусок белого мрамора, горсть пепла и… белый человек. Тогда
они не будут больше дикарями, начнут учиться разным хорошим и полезным вещам.
Но пока не появится птица, ничего изменить нельзя. И вождь, который раньше
времени вздумает ввести новые порядки, будет сожжен на костре или отравлен…
Бум-Друм предпочел отраве костер. И вот, когда должно было
состояться торжественное сожжение Бум-Друма, в небе появился аэроплан с двумя
путешественниками. Два раза прогремел гром – это Матиуш два раза выстрелил из
пистолета, а пилот – две руки и один глаз птицы – умер, наткнувшись случайно на
одну из десяти отравленных стрел. Верховный жрец добровольно сжег себя на
костре, огромная птица сгорела, а Матиуш стал другом всех африканских вождей. И
с этого дня дикари – уже не дикари: они будут учиться читать и писать,
перестанут засовывать в нос ракушки и разные украшения из слоновой кости и
одеваться будут, как все люди на земле.
– Вот здорово! – воскликнул Матиуш. – Пусть
Бум-Друм пришлет к нам сто негров. Наши портные научат их шить, наши сапожники
научат их тачать сапоги, наши каменщики научат их строить дома. Мы пошлем им
граммофоны – пусть слушают красивую музыку, – потом отправим в Африку
духовые трубы, барабаны и флейты, а потом скрипки и пианино. Научим танцевать
наши танцы, чистить зубы и умываться с мылом… А еще я сделаю вот что! –
воскликнул Матиуш. – Установлю в столице Бум-Друма беспроволочный
телеграф. Тогда, чтобы с ним договориться, не нужно будет совершать далекое и
опасное путешествие.
Он призвал королевских портных, сапожников, шляпников и
велел сделать для Бум-Друма двадцать костюмов, двадцать пар обуви и двадцать
шляп. Королевский брадобрей остриг Бум-Друму волосы. И Бум-Друм всему
безропотно подчинялся. Правда, он по ошибке съел тюбик зубной пасты и кусок
туалетного мыла, и у него заболел живот. Чтобы этого не повторилось, к
Бум-Друму приставили четырех лакеев, которые не спускали с него глаз.
|