XXXVI
Матиуш вставал теперь в шесть часов утра. Иначе не
переделать всех дел! И распорядок дня он изменил: выкроил два часа для занятий.
К прежним обязанностям прибавились новые: заседание парламента и потом, кроме
писем, приходилось еще читать две газеты – взрослую и детскую, чтобы быть в
курсе событий.
Но однажды дворцовые часы пробили восемь, а из королевской
опочивальни не доносилось ни звука. Во дворце переполошились.
– Наверное, заболел.
– Неудивительно, этого давно надо было ожидать.
– Ни один взрослый король столько не работает.
– В последнее время он очень похудел.
– И почти ничего не ест.
– И сердится из-за пустяков.
– Да, в последнее время он стал раздражителен.
– Послать за доктором!
Приехал испуганный доктор и без доклада, без стука не вошел,
а вбежал в королевскую опочивальню.
– Что случилось? Который час? – с беспокойством
спросил Матиуш, протирая глаза.
Доктор немедля приступил к делу. Он торопился, точно боялся,
что Матиуш не даст ему договорить до конца.
– Мой милый мальчик, я тебя знаю с пеленок. Я старик и
жизнью своей не дорожу. Можешь повесить меня, расстрелять, посадить в тюрьму –
мне ничего не страшно. Твой отец, умирая, поручил мне заботиться о тебе. Так
вот, я запрещаю тебе вставать с постели! Всех, кто придет надоедать тебе
делами, я велю спустить с лестницы! Ты за один год хочешь сделать столько, сколько
другие делают за двадцать лет. Это никуда не годится. Посмотри, на кого ты стал
похож? Не король, а жалкий заморыш. Толстяку обер-полицмейстеру полезно
похудеть, а тебе вредно, потому что ты растешь. О других детях ты позаботился.
Завтра двадцать тысяч ребят едут отдыхать. А ты? Ну посмотри на себя! Мне,
старому недотепе, так стыдно, так стыдно… – С этими словами доктор
протянул Матиушу зеркало. – Ну взгляни на себя, – повторил доктор и
расплакался.
Матиуш взял зеркало. Лицо – белое как бумага, губы – синие,
взгляд – печальный, под глазами круги, а тощая шея кажется длинной, как у
жирафа.
– Заболеешь и умрешь, – всхлипывая, говорил
доктор. – И не кончишь начатого дела. Ты и сейчас уже болен…
Матиуш отложил зеркало и закрыл глаза. Какое блаженство!
Доктор ни разу не назвал его «королевским величеством», запретил вставать с
постели и поклялся спустить с лестницы всех, кто придет к нему по делам.
«Как хорошо, что я болен», – промелькнуло в голове у
Матиуша, и он поудобнее улегся в постели.
«Ну ясно, это от переутомления пропал у меня аппетит и
сон, – утешал себя Матиуш, – и кошмары мучают по ночам». Ему снилось,
то будто он попал под горячий дождь, который обжигает, как кипяток; то будто
ему отрезали ноги и выкололи глаза; то бросили в колодец, приговорив к голодной
смерти. Часто у него болела голова. На уроках он плохо соображал, и ему было
стыдно перед Стасиком и Еленкой, а особенно перед Клу-Клу, которая уже через
три недели свободно читала газеты, писала под диктовку и показывала по карте,
как проехать из столицы Матиуша в страну ее отца, короля Бум-Друма.
– Летом у депутатов парламента каникулы. Деньги есть.
Порт и корабли тоже есть. Дома для детей готовы. С остальными делами справятся
министры и чиновники. А ты два месяца будешь отдыхать, – сказал доктор.
– Я должен осмотреть свой порт и корабли.
– А я не разрешаю. Это сделают без тебя канцлер и
министр торговли.
– А маневры?
– Ничего. Военный министр справится один.
– А как же письма ребят?
– Фелек прочтет.
Матиуш вздохнул. Нелегко поручать дела другим, когда ты
привык все делать сам. Но Матиуш действительно нуждался в отдыхе.
Завтрак ему принесли в постель. Потом Клу-Клу рассказывала
интересные негритянские сказки. Потом он поиграл со своим любимым Петрушкой,
посмотрел книжки с картинками. Принесли яичницу из трех яиц, стакан горячего
молока и белый хлеб с маслом. И только после того как он все съел, доктор
разрешил ему встать, одеться и посидеть в кресле на террасе.
Сидит Матиуш на террасе и ни о чем не думает. Тревог и забот
как не бывало! И никто его не теребит, не пристает с делами: ни министры, ни
церемониймейстер, ни журналист. Ни одна душа.
Сидит и слушает, как птички поют в парке. Слушал-слушал да
заснул и проспал до обеда.
– А сейчас мы пообедаем. – Добрый доктор
улыбался. – После обеда покатаемся немного по парку в экипаже. Потом
поспим. Потом примем ванну – и в постельку. А там поужинаем – и спать.
Матиуш спал, спал и никак не мог выспаться. Страшные сны
снились ему все реже. И аппетит вернулся. За три дня он прибавил полтора кило.
– Вот это я понимаю! – радовался доктор. –
Если и дальше так пойдет, через неделю я снова буду называть тебя «ваше
величество». А пока ты не король, а заморыш, сирота несчастный, который за всех
болеет душой, а о нем некому позаботиться, потому что у него мамы нет.
Через неделю доктор опять дал ему зеркало.
– Ну как, похож на короля?
– Нет еще! – ответил Матиуш. Ему хотелось продлить
это блаженное состояние. Еще бы! Доктор возится с ним как с маленьким и не
называет «королевским величеством».
Матиуш ожил и повеселел, и теперь доктор с трудом загонял
его в постель после обеда.
– А что пишут в газетах?
– В газетах пишут, что король Матиуш болен и, как все
дети в его государстве, уезжает завтра отдыхать.
– Завтра? – обрадовался Матиуш.
– Да, ровно в полдень.
– А кто еще поедет?
– Я, капитан, Стасик, Еленка, ну и Клу-Клу – ведь
нельзя оставить ее одну.
– Конечно, Клу-Клу поедет с нами.
Но перед отъездом Матиушу все-таки пришлось подписать две
бумаги: по делам взрослых его заместителем назначался канцлер, а по ребячьим
делам – Фелек.
Две недели Матиуш ничем серьезным не занимался, только
играл. Верховодила в играх Клу-Клу. То придумает игру в охоту, то в войну, то
сплетет шалаш из веток и ребят научит, как это делается.
Сначала Клу-Клу ни за что не хотела надевать туфли.
– Что за дикий обычай – носить одежду на ногах! –
сетовала она.
Потом восстала против платья:
– Почему у вас девочки одеты иначе, чем мальчики? Что
за дикость! Оттого они такие неловкие. Попробуй-ка влезь в юбке на дерево или
перепрыгни через забор! Проклятая эта юбка вечно путается и мешает.
– Да ты и так лазаешь по деревьям, как обезьяна.
Деревенские мальчишки по сравнению с тобой неповоротливые увальни. А Стасик и
Матиуш тебе в подметки не годятся!
– Разве это деревья?! – расхохоталась
Клу-Клу. – На такие палки только двухлетним малышам карабкаться, а я уже
большая.
Как-то раз дети с интересом наблюдали за белкой, которая
ловко перепрыгивала с дерева на дерево.
– Подумаешь, и я так умею! – воскликнула Клу-Клу.
И не успели дети опомниться, как она стащила с себя платье,
скинула сандалии – скок на дерево, и погоня началась. Белка – с ветки на ветку,
Клу-Клу – за ней. Белка – прыг на другое дерево, а Клу-Клу – за ней. Погоня
продолжалась минут пять, пока наконец измученная, загнанная белка не кинулась
на землю. Клу-Клу – тоже, ребята обмерли: сейчас разобьется. Но она с такой
ловкостью то цеплялась за ветки, то отводила их в сторону, что благополучно
скатилась вниз и еще успела схватить белку, и не как-нибудь, а за спинку, чтобы
та ее не укусила.
– А эти северные обезьяны ядовитые?
– Что ты! У нас только змеи ядовитые.
Клу-Клу подробно расспросила, как они выглядят, посмотрела
картинки с изображением ядовитых змей и отправилась в лес. Она пропадала целый
день. Где только ее не искали! Но все напрасно. Лишь под вечер явилась она
домой: голодная, вся в ссадинах и царапинах, зато в банке принесла трех живых
змей.
– Как это тебе удалось? – удивились ребята.
– Очень просто, – простодушно ответила Клу-Клу.
Деревенские ребята сначала побаивались Клу-Клу, но потом
привыкли и полюбили ее.
– Вот это девчонка! Любому мальчишке нос утрет.
Интересно, какие же у вас в Африке мальчишки?
– Не хуже и не лучше меня. Это у вас девочки носят
длинные волосы и юбки и поэтому не умеют ничего делать.
|
