XII
На другой день Матиуш получил ноту, подписанную тремя
королями:
Король Матиуш,
Ты мужественный, мудрый и
благородный правитель. Давай забудем вражду и будем жить в мире. Мы покидаем
твою страну и уходим к себе. Согласен ли ты мириться?
Матиуш, конечно, был согласен.
Солдаты ликовали. Ликовали их жены, матери и дети. Кое-кто,
правда, не испытывал радости; это были мошенники, для которых война – средство
обогатиться. Но таких было немного.
На всех станциях по пути в столицу Матиуша встречали с
триумфом.
На знакомом полустанке он велел остановить поезд и
отправился навестить добрую стрелочницу.
– Пришел к вам кофе пить, – улыбаясь, сказал
Матиуш.
Добрая стрелочница не знала, куда посадить дорогого гостя.
– Честь-то, честь какая… – бормотала она, и из
глаз у нее катились слезы.
В столице короля возле вокзала ждал автомобиль. Но Матиуш
потребовал белого коня.
Церемониймейстер схватился за голову, хотя в глубине души
одобрил Матиуша: «Молодец! Королю полагается возвращаться с войны на коне, а не
на резиновых шинах».
Матиуш медленно ехал верхом по улице, а изо всех окон
высовывались люди, и особенно много было всюду детей. Они бросали под копыта
коню цветы и громко кричали:
– Да здравствует король Матиуш! Да здравствует король
Матиуш! Ура, ура!..
Матиуш старался сидеть прямо в седле, но силы у него были на
исходе. Атака, плен, освобождение, военный совет, битва, триумфальное
возвращение в столицу – все это утомило его. В голове шумело, перед глазами
плыли огненные круги.
А тут еще какого-то разиню угораздило подбросить вверх
шапку, да так ловко, что она угодила прямо в морду лошади. Пугливый норовистый
конь из королевской конюшни шарахнулся вбок, и Матиуш, не удержавшись в седле,
упал на мостовую.
Его тотчас же подхватили на руки, уложили в карету и галопом
помчали во дворец.
Матиуш не расшибся, не потерял сознания, только погрузился в
глубокий сон. Он спал, спал, спал до вечера, с вечера до утра, с утра до обеда.
– Жрать давайте, сто тысяч чертей! – гаркнул он,
едва продрав глаза.
Лакеи побелели от страха.
Через минуту на кровати, около кровати и под кроватью стояло
сто блюд с разными лакомствами.
– Немедленно убрать эти заморские деликатесы! –
крикнул Матиуш. – Подать сюда тушеную капусту с колбасой и пиво!
Беда! Катастрофа! Несчастье! В королевском буфете – ни
кусочка колбасы. Спасибо, выручил сержант дворцовой стражи.
– Погодите вы у меня, маменькины сынки, слюнтяи,
бездельники, неженки, мямли, белоручки, растяпы, вот я возьмусь за вас! –
посыпались как из рога изобилия солдатские словечки.
Матиуш уплетал колбасу так, что за ушами трещало, и
посмеивался про себя: «Ничего, будут по крайней мере знать, что с войны
вернулся настоящий король, которого надо слушаться!»
Он предчувствовал: после победы на войне его ждут не менее
серьезные сражения с господами министрами.
Еще на фронте до него дошли слухи, что министр финансов рвет
и мечет от ярости:
«Хорош победитель! А контрибуция где? Испокон века ведется,
кто проиграл войну, тот платит контрибуцию. Ишь какой благородный! Ну и пусть сам
хозяйничает, когда казна пуста. Посмотрим, чем заплатит он фабрикантам за
пушки, сапожникам – за сапоги, за овес, горох, крупу – поставщикам. Пока шла
война, они терпеливо ждали, а теперь требуют платы. А где взять денег, если в
казне ни гроша!»
Вне себя был и министр иностранных дел:
«Где это видано – заключить мир без министра иностранных
дел! Пустое место я, что ли? Даже чиновники надо мной смеются!»
А к министру торговли пристал с ножом к горлу фабрикант
игрушек: «Плати за фарфоровую куклу – и никаких гвоздей!»
У канцлера совесть была нечиста. Оберполицмейстер боялся,
как бы не узнали про его нелепые попытки найти короля.
Матиуш кое-что знал, кое о чем догадывался и решил навести
порядок:
«Хватит, повластвовали! Пусть повинуются или убираются вон!»
Нет, теперь он не станет просить канцлера остаться на своем посту, если тот
прикинется больным.
Король облизал сальные губы, сплюнул на ковер и приказал
вылить на себя ведро холодной воды.
– Вот это я понимаю, – настоящий солдатский
душ! – удовлетворенно сказал он, надел на голову корону и пошел в
аудиенц-зал. Там он застал только одного военного министра.
– А остальные где?
– Ваша милость, они не знали, что вы пожелаете
заседать.
– Может, они воображают, что я, как до войны, засяду за
уроки, с гувернером? А они будут делать, что им заблагорассудится? Не видать им
этого, черт возьми, как своих ушей! Чтобы ровно в два часа все были в сборе.
Такова моя королевская воля. Когда министры соберутся, повелеваю вам вызвать во
дворец гвардейцев. Офицеру стоять у двери и ждать сигнала: когда я хлопну в
ладоши, пусть входит с гвардейцами в зал. Скажу вам прямо, господин военный
министр: если они захотят, чтобы все осталось по-старому, как до войны, я велю
их арестовать, сто тысяч чертей и бочка пороха им в зубы! Только это тайна.
– Слушаюсь, ваше королевское величество! – Военный
министр вытянул руки по швам и щелкнул каблуками.
Матиуш снял с головы корону и побежал в королевский парк.
«Как давно я здесь не был!» – подумал он и, вспомнив Фелека, свистнул.
В ответ послышалось: «Ку-ку! Ку-ку!»
– Иди сюда, Фелек, не бойся! Теперь я настоящий король
и не обязан ни перед кем отчитываться.
– А что отец скажет?
– Отцу скажешь, что ты королевский фаворит, и он тебя
пальцем не посмеет тронуть!
– Кабы, ваше величество, соизволили выдать мне охранную
грамоту…
– С удовольствием. Пойдем ко мне в кабинет.
Приглашать Фелека дважды не понадобилось…
– Господин статс-секретарь, прошу издать указ: с
сегодняшнего дня Фелек назначается моим фаворитом.
– Ваше величество, осмелюсь доложить, такой должности
при дворе никогда не было.
– А теперь будет! Такова моя королевская воля!
– Соблаговолите, ваше величество, подождать до
заседания министров. Задержка пустяковая, зато все формальности будут
соблюдены.
Матиуш уже готов был согласиться, но Фелек дернул его за
рукав.
– Я требую, чтобы бумага была написана
немедленно! – вспылил король.
Секретарь почесал за ухом и написал две бумаги. В одной
говорилось:
Я, король Матиуш Первый,
категорически требую, чтобы немедленно был написан и скреплен королевской
печатью приказ о назначении Фелека придворным фаворитом. В случае непослушания
виновному грозит суровая кара. Довожу сие до сведения статс-секретаря и
собственноручной подписью удостоверяю.
Секретарь объяснил Матиушу, что иначе он не решился бы
написать вторую бумагу о назначении Фелека придворным фаворитом. Матиуш сделал
так, как просил статс-секретарь, и Фелек стал королевским фаворитом.
Матиуш показал Фелеку свои игрушки, книги. Они болтали,
вспоминали войну, потом вместе пообедали, а после обеда побежали в парк.
Фелек позвал своих товарищей, и они весело провели время до
заседания министров.
– Мне пора, – грустно сказал Матиуш.
– Будь я королем, нипочем не стал бы никого слушаться.
– Ты, Фелек, не понимаешь: мы, короли, не всегда делаем
то, что нам хочется.
Фелек пожал плечами, выражая этим свое несогласие, и
неохотно побрел домой. Хотя в кармане у него лежал приказ, подписанный самим
королем, он чуял, что дома встретит его суровый взгляд отца и знакомый окрик:
«Поди-ка сюда, бездельник! Ты где пропадал?»
Что следует обычно за этим коварным вопросом, Фелек отлично
знал. «Но сегодня – другое дело», – утешил он себя.
|
