XIII
Заседание началось. Министры жаловались и роптали.
«Казна пуста», – сетовал министр финансов. «Купцы во
время войны разорились и теперь не платят налогов», – говорил министр
торговли. «Вагоны после перевозки грузов на фронт пришли в негодность,
требуется ремонт, а денег нет», – докладывал министр железных дорог. «Пока
отцы были на войне, мальчишки совсем распустились, и учителя требуют, чтобы им
повысили жалованье и вставили выбитые стекла», – заявил министр
просвещения. «Поля не засеяны…» «Товаров мало…» И так целый час – жалобы,
нарекания…
Канцлер выпил стакан воды. Это означало, что он собирается
произнести длинную речь. Матиуш страшно не любил, когда канцлер пил воду.
– Господа, сегодняшнее наше заседание ни на что не
похоже! Люди несведущие могут подумать, будто здесь собрались побежденные. А
ведь мы победили! До сих пор было так: побежденные платили победителям
контрибуцию. И это совершенно справедливо, потому что войну выигрывает тот, кто
не скупится на пушки, порох, провизию для солдат. Мы не жалели денег и одержали
победу. Наш отважный король Матиуш мог сам убедиться, что солдаты на фронте ни
в чем не терпели недостатка. Так почему же, спрашивается, мы должны терпеть
нужду в деньгах? Они первые напали на нас, но мы проявили великодушие и
простили их. Спору нет, это очень благородно с нашей стороны. Но зачем же
отказываться от контрибуции, то есть от возмещения военных расходов? От того,
что принадлежит нам по праву? Отважный король Матиуш в порыве великодушия
помиловал врагов – это поистине достойный и мудрый поступок. Однако отказ от
контрибуции создал в стране исключительно тяжелое финансовое положение.
Конечно, дело это поправимое, недаром мы прочли столько ученых книг, у нас за
плечами колоссальный опыт, и если его величество король Матиуш соблаговолит
отнестись к нам с прежним доверием, если он, как до войны, будет прислушиваться
к нашим советам…
– Господин канцлер, кончайте эту волынку. Меня не
проведешь, тут дело не в советах – просто вы по-прежнему хотите управлять
страной, а я чтобы был пешкой в ваших руках. Так вот, я решительно заявляю
«нет»! Сто тысяч чертей и бочка пороха вам в глотку, этот номер не пройдет!
– Но, ваше величество…
– Довольно! Я не согласен – и все! Такова моя
королевская воля!
– Прошу слова! – сказал министр юстиции.
– Только покороче.
– В законодательном кодексе: том 814, часть XII,
параграф 777555, страница 5, 14 строка, читаем: «Если наследник престола не
достиг двадцати лет…»
– Господин министр, меня это не интересует.
– Понятно. Ваше величество хочет нарушить закон.
Пожалуйста, наше законодательство предусматривает и это: параграф 105, 486…
– Господин министр, повторяю: меня это не интересует.
– Пожалуйста, есть у нас и такой закон: «Если король
пренебрегает законами…»
– Сейчас же прекратите, холера вас возьми!
– О холере тоже есть закон. «В случае эпидемии…»
Потерявший терпение Матиуш хлопнул в ладоши, и в зал вошли
гвардейцы.
– Отвести их в тюрьму! – приказал Матиуш.
– Об этом тоже вот говорится в законе! –
обрадованно вскричал министр. – Это называется военной диктатурой… А вот
это уже беззаконие! – завопил он, получив прикладом в бок.
Белые как мел министры гуськом прошествовали в тюрьму.
Военный министр остался на свободе. Он отвесил королю низкий поклон и удалился.
Наступила гробовая тишина. Матиуш в одиночестве прогуливался
по залу, заложив руки за спину, и каждый раз, проходя мимо зеркала, думал: «Я
немного похож на Наполеона».
Но что же все-таки делать?
На столе – кипа бумаг. Подписывать или не подписывать?
Почему на одних написано: «Разрешаю», на других: «Не разрешаю», на третьих:
«Отложить»?
Может, он зря арестовал всех министров? А может, этого
вообще не следовало делать? Конечно, он свалял дурака с этой контрибуцией.
Поторопился. Надо было посоветоваться с министром финансов.
Но откуда ему было знать, что существует какая-то
контрибуция? В самом деле, рассуждая здраво, чего ради победители должны
расплачиваться за разрушения из собственного кармана? Ведь не они первые
начали.
Может, написать королям письмо? Их ведь трое, значит, им
легче возместить военные убытки, чем ему.
А как пишутся такие письма? Министр юстиции сказал: «Том
814». Сколько же всего этих томов? А он-то прочел всего-навсего два сборника
сказок и жизнеописание Наполеона.
Бедный король совсем приуныл, но тут за окном послышалось
кукование кукушки.
Кончилось проклятое одиночество!
– Послушай, Фелек, как бы ты поступил на моем месте?
– На месте вашего величества я бы играл в парке и на их
заседания вовсе не ходил. Они бы делали что хотели, и я бы делал что хочу.
«Фелек не понимает, что долг короля – управлять страной и
заботиться о благе своих подданных. Король не может, как простой мальчишка,
играть все время в салочки да в лапту», – подумал Матиуш, но вслух ничего
не сказал.
– Теперь уже поздно. Они в тюрьме.
– Ну и пусть сидят, если такова ваша королевская воля.
– А ты посмотри, сколько бумаг! Если я не подпишу их,
остановятся фабрики, железные дороги…
– Ну тогда подпишите.
– Я без них, как без рук. Даже старые опытные короли не
могут обойтись без министров.
– Тогда выпустите их.
Матиуш чуть не кинулся Фелеку на шею. Какой он догадливый! А
ему такой простой выход в голову не приходил. В самом деле, ничего страшного не
произошло. В любую минуту можно их выпустить, но с условием, чтобы они
слушались его и ничего серьезного одни не предпринимали. Потому что это ни в
какие ворота не лезет! Король, точно воришка, тащит тайком из собственного
буфета колбасу для своего друга. Или украдкой рвет для него ягоды в собственном
саду. Или с завистью смотрит из-за забора, как играют дети. Он тоже хочет
играть. Он хочет, чтобы его учителем был капитан, под командой которого он
воевал. Ведь ничего особенного он не требует: просто ему хочется жить как все
дети.
Фелек спешил в город по делам и забежал одолжить немного
денег: на трамвай, на папиросы, а если хватит, то и на шоколад.
– На, возьми, пожалуйста.
И Матиуш снова остался один.
Церемониймейстер явно избегал его, гувернер куда-то исчез, а
лакеи сновали бесшумно, как тени.
«Наверно, они считают меня тираном?» От этой мысли Матиушу
стало не по себе.
Их страх понятен: ведь предок Матиуша, Генрих Свирепый,
убивал людей, точно мух.
Что же делать? Как быть?
Хоть бы пришел кто-нибудь.
И тут в комнату тихо вошел старый доктор. Матиуш очень ему
обрадовался.
– У меня к вашему величеству очень важное дело, –
робко промолвил доктор. – Но я боюсь, вы не согласитесь.
– Разве я тиран? – спросил Матиуш, пристально
глядя ему в глаза.
– Никто этого не говорит. Просто у меня к вам очень
большая просьба.
– В чем дело, доктор?
– Я пришел просить вас облегчить немного участь
заключенных.
– Говорите смело, доктор. Я заранее на все согласен. Я
не сержусь на них и скоро выпущу из тюрьмы, но с условием, чтобы они меня
слушались.
– Вот это по-королевски! – воскликнул обрадованный
доктор и стал перечислять просьбы заключенных: – Канцлер просит подушку, матрац
и перину – у него болят кости, он не может спать на соломе…
– А я на голой земле спал, – заметил Матиуш.
– Министр здоровья просит зубную щетку и порошок.
Министр торговли не ест черный хлеб и просит прислать ему белый. Министру
просвещения нужна книга. Обер-полицмейстер от огорчения заболел, ему необходимо
лекарство.
– А о чем просит министр юстиции?
– Ни о чем. В своде законов, в томе 745, сказано:
«Заключенные министры имеют право подать прошение на высочайшее имя только
спустя три дня после ареста». А они сидят три часа…
Матиуш приказал выдать заключенным белье, одеяла, подушки,
отнести им обед из королевской кухни, а к ужину подать вино. Министра юстиции
он велел привести под стражей к себе.
Когда министра привели, он любезно предложил ему сесть в
кресло.
– Законно ли будет, если я выпущу вас завтра из
тюрьмы? – спросил Матиуш.
– Не совсем, ваше величество. Впрочем, военная
диктатура не признает законов. И если мы назовем это так, все будет в порядке.
– А если я их выпущу, имеют они право посадить меня в
тюрьму?
– Нет, ваше величество. Хотя с другой стороны, в томе
949 есть оговорка о так называемом государственном перевороте.
– Ничего не понимаю, – признался Матиуш. –
Сколько надо времени, чтобы во всем этом разобраться?
– Лет пятьдесят, – невозмутимо ответил министр.
Матиуш вздохнул. Корона всегда его тяготила, а сейчас она
показалась ему тяжелее пушечного ядра.
|
