II
Похороны устроили очень пышные. Фонари были обернуты черным
крепом, звонили во все колокола, оркестр играл траурный марш. По улицам
двигались пушки, маршировали солдаты. Благоухали цветы, за большие деньги
выписанные из жарких стран. Народ оплакивал кончину любимого монарха. Газеты
сообщали о тяжелой утрате, постигшей страну.
Пригорюнившись, сидел Матиуш в детской. Предстоящая
коронация его ничуть не радовала: ведь у него умер отец и он теперь круглый
сирота.
Мальчик вспомнил маму – это она выбрала ему такое имя:
Матиуш. Мама нисколько не кичилась своим королевским саном. Она играла с ним,
строила дома из кубиков, рассказывала дивные сказки, они смотрели вместе книжки
с картинками. С отцом Матиуш виделся реже – у него, как у всех королей, было
дел по горло: то военные парады, то визиты иностранных королей, то сам он ездил
за границу, а потом – бесконечные совещания, заседания, советы.
Но и отец, бывало, выкраивал для сына свободную минуту.
Играл с ним в кегли, а то сядет верхом на лошадь, Матиуша на пони посадит, и
они отправляются кататься по длинным аллеям дворцового парка. А теперь что?
Неотступно, как тень, следует за ним повсюду гувернер-иностранец с такой кислой
физиономией, будто только что выпил стакан уксуса. Да и вообще, разве быть
королем так уж приятно? Пожалуй, нет. Вот если бы война, тогда другое дело,
сражаться можно. А так…
Грустно сидеть одному в комнате, грустно смотреть, как за
дворцовой оградой резвятся на свободе дети.
Ребят было семеро, и чаще всего играли они в войну.
Верховодил веселый коренастый паренек, которого звали Фелеком. Он водил их в
атаку, муштровал.
Сколько раз подмывало Матиуша окликнуть его и поболтать с
ним хоть через решетку. Но подобает ли так поступать королю, он не знал. А
потом, с чего начать разговор, что сказать ему?
По городу расклеили огромные афиши, которые гласили, что
Матиуш вступил на трон и приветствует своих подданных, что министры остаются
прежние и будут помогать малолетнему королю управлять государством.
В витринах магазинов выставили фотографии Матиуша: Матиуш
верхом на пони, Матиуш в матроске, Матиуш в военном мундире, Матиуш на параде.
Показывали Матиуша и в кино. Страницы иллюстрированных журналов в стране и за
рубежом тоже пестрели изображениями Матиуша.
Его все любили. Взрослые жалели его, потому что он сирота.
Мальчишкам льстило, что все слушаются их сверстника: даже генералы стоят перед
ним навытяжку, а солдаты делают на караул. Девчонки, те по уши влюбились в
миловидного маленького короля, снятого верхом на пони. Но больше всего любили
его приютские дети.
Еще при жизни королевы в приюты по большим праздникам
посылались гостинцы. После ее смерти король приказал сохранить этот обычай. И
теперь без ведома Матиуша дети продолжали получать к праздникам сладости и
игрушки. Лишь много позже Матиуш понял: если в бюджете есть соответствующая
статья, можно сделать людям много добра. А вот если нет такой статьи, пиши
пропало.
Примерно через полгода после вступления Матиуша на трон
популярность его, благодаря одному случаю, возросла еще больше. Имя его было на
устах у всех горожан. Всем пришелся по душе поступок юного монарха.
А случилось вот что.
Матиуш долго приставал к старому доктору, чтобы тот разрешил
ему гулять по городу. «Хоть раз в неделю отпускайте меня в городской сад, где
играют обыкновенные дети. В королевском парке очень хорошо, но даже в самом
расчудесном месте одному неинтересно и скучно», – убеждал его Матиуш.
Наконец доктор сдался и обратился к гофмейстеру с просьбой
разрешить Матиушу три прогулки по городу с промежутком в две недели. Гофмейстер
обратился в главное дворцовое управление, главное дворцовое управление
ходатайствовало перед регентом созвать совет министров и изложить им просьбу
короля.
Чудно, скажете вы, что королю так трудно выбраться на самую
обыкновенную прогулку. Однако… дело оказалось еще сложней. Гофмейстер
согласился поддержать просьбу Матиуша только из благодарности к доктору,
который недавно вылечил его, когда он отравился рыбой. Но это еще не все:
главное дворцовое управление взялось за это в надежде получить деньги на
постройку новой конюшни, которых оно давно и тщетно добивалось. Новая же
конюшня была мечтой королевского регента. А обер-полицмейстер дал согласие
назло государственному казначею. Ведь за каждую королевскую прогулку полиции
выдавали из казны по три тысячи дукатов, а санитарному управлению города –
бочку одеколона и тысячу дукатов золотом.
Перед каждой королевской прогулкой двести рабочих и сто
уборщиц подметали и наводили в саду порядок: красили скамейки, опрыскивали
аллеи одеколоном, с деревьев и кустов вытирали пыль. За чистотой следил целый
отряд врачей: всем известно, как вредны для здоровья грязь и пыль. А полиция
следила, чтобы в сад не прошмыгнули хулиганы, имеющие обыкновение швырять
камни, толкаться, драться и орать.
Матиуш был счастлив. В просто одетом мальчике никто не
узнавал короля. И потом, кому могло прийти в голову, что король, как простой смертный,
гуляет в обыкновенном саду. Обойдя два раза сад, Матиуш присел отдохнуть на
площадке, где играли дети. Только он сел, как к нему подбегает девочка и
говорит:
– Мальчик, хочешь играть с нами? – и, не дожидаясь
ответа, взяла Матиуша за руку и повела в круг.
Они пели песенки, водили хоровод. В перерыве между играми
девочка разговорилась с Матиушем.
– У тебя есть сестра?
– Нет.
– А кем работает твой папа?
– Мой папа умер. Он работал королем.
Девочка, конечно, подумала, что Матиуш шутит.
– Будь мой папа королем, я бы его попросила купить мне
куклу до потолка, – засмеявшись, сказала она.
Из разговора выяснилось, что отец Иренки (так звали девочку)
– начальник пожарной команды. И она очень любила пожарников, потому что они
катали ее на лошадях.
Матиуш с удовольствием побыл бы еще немножко в саду, но
гулять было разрешено до четырех часов двадцати минут сорока трех секунд.
С нетерпением ждал Матиуш следующей прогулки, но в тот день,
как назло, моросил дождь и, опасаясь за здоровье короля, его оставили дома.
Наконец долгожданный день настал, и с Матиушем произошел такой случай.
Когда он, как в прошлый раз, играл с девочками в классики,
вдруг подходят мальчики, и один из них говорит:
– Смотрите, мальчишка, а с девчонками играет!
Все засмеялись. А Матиуш огляделся по сторонам и видит:
действительно, ни один мальчик не играет в классики.
– Пойдем лучше играть с нами, – предложил один
мальчик.
Матиуш пристально посмотрел на него и – о чудо! – узнал
Фелека, того самого мальчика, с которым давно мечтал познакомиться.
Фелек оглядел Матиуша с головы до ног и от удивления даже
закричал:
– Гляньте, да он вылитый король Матиуш!
Мальчишки вытаращили глаза. Матиушу стало не по себе, и он
бросился бежать к своему адъютанту, который тоже гулял в обыкновенном костюме.
И то ли от спешки, то ли от смущения Матиуш растянулся на земле и ободрал
коленку.
Когда это стало известно, министры постановили: «Запретить
королю гулять в городском саду. Воля короля для нас – закон, но позволять его
величеству гулять в обыкновенном саду, где к нему пристают и смеются над ним
невоспитанные дети, нельзя. Это унижает королевское достоинство».
Узнав об этом, Матиуш очень огорчился и долго перебирал в
памяти мельчайшие подробности этих двух прогулок. Как весело играть с
обыкновенными детьми в обыкновенном саду! И он вспомнил о желании Иренки иметь
куклу до потолка. С тех пор мысль о том, как осуществить ее мечту, не давала
ему покоя.
«Как же так? Ведь я – король, значит, все должны меня
слушаться, а выходит наоборот: я всех слушаюсь, – рассуждал Матиуш сам с
собой. – Между мной и другими детьми никакой разницы нет. Как все дети, я
читаю и пишу. Мою уши и шею, чищу зубы. И таблица умножения, которую я учу,
ничуть не легче той, которую учат другие дети. Какая же выгода быть королем?»
Матиуш взбунтовался и во время аудиенции твердым голосом
потребовал у главного министра, чтобы Иренке купили куклу, самую большую, какая
есть на свете.
– Ваше величество, соблаговолите выслушать, –
начал главный министр.
Но Матиуш заранее знал, что этот несносный человек начнет
сейчас плести паутину непонятных слов. Он запутается в ней, как муха, и из
затеи с куклой ничего не выйдет. К счастью, Матиуш вспомнил: однажды канцлер
вот так же начал что-то плести отцу, а тот топнул ногой и сказал:
«Такова моя королевская воля!»
И по примеру отца Матиуш тоже топнул ногой и решительно
заявил:
– Такова моя королевская воля!
Главный министр оторопело взглянул на Матиуша, записал
что-то в блокноте и пробормотал:
– Желание вашего величества будет изложено министрам.
О чем говорили министры на заседании, неизвестно. Оно
проходило при закрытых дверях. Однако в результате вынесли решение: куклу
купить. Министр торговли как угорелый два дня носился по магазинам в поисках
куклы до потолка. Но ни в одном магазине такой куклы не оказалось. Тогда министр
созвал всех фабрикантов. И один фабрикант взялся за большие деньги изготовить
куклу за четыре недели. Когда кукла была готова, он выставил ее в витрине
своего магазина, снабдив такой надписью: «Поставщик двора его королевского
величества изготовил эту куклу для Иренки, дочки начальника пожарной команды».
На другой день в газетах появились фотографии Иренки, куклы
и пожарных, которые тушат пожар. Распространились слухи, будто король Матиуш
очень любит смотреть на пожары. Кто-то даже написал в газету, что готов поджечь
свой дом, лишь бы доставить королю удовольствие. А девочки засыпали Матиуша
просьбами подарить им такие же куклы. Канцлер пришел в ярость и строго-настрого
запретил статс-секретарю показывать Матиушу эти письма.
Три дня перед магазином толпился народ: всем хотелось
поглазеть на королевский подарок, а на четвертый обер-полицмейстер приказал
убрать куклу с витрины, так как она мешает уличному движению.
Но в городе еще долго толковали про диковинную куклу,
которую король Матиуш подарил Иренке.
Матиуш вставал в семь часов утра, умывался, одевался, сам
чистил ботинки и убирал постель. Такой порядок завел при дворе его прадед,
отважный Павел Завоеватель. Потом Матиуш выпивал ложку рыбьего жира и садился
завтракать. На завтрак отводилось шестнадцать минут тридцать пять секунд. Так
постановил великий дед Матиуша, добрый Юлиуш Благонравный. После завтрака
Матиуш принимал министров в тронном зале – холодном и нетопленом. Прабабушка
Матиуша, Анна Праведная, еще будучи ребенком, однажды так сильно угорела, что
ее еле-еле спасли. И вот в назидание потомству записали в королевской хронике:
«Отныне и впредь в течение пятисот лет
в тронном зале не делать печей».
Восседает Матиуш на высоком троне и от холода щелкает
зубами, а министры по очереди докладывают, что происходит в государстве.
Известия, как правило, малоутешительные, поэтому слушать скучно и неприятно.
Министр иностранных дел сообщал, кто хочет с ними жить в
мире, а кто – воевать, но говорил он так заумно и путано, что Матиуш ровным
счетом ничего не понимал
Военный министр перечислял, сколько крепостей обветшало,
сколько вышло пушек из строя, сколько больных солдат.
Министр железных дорог доказывал, почему необходимо купить
новые паровозы.
Министр просвещения жаловался: дети плохо учатся, опаздывают
в школу; мальчики тайком курят, вырывают страницы из тетрадок, дерутся, бьют
стекла, швыряются камнями, а девочки дуются и ссорятся.
Государственный казначей сердито заявлял: королевская
сокровищница пуста и не на что покупать новые паровозы и новые пушки.
После этого Матиуш час гулял в парке. Но что за радость
гулять в одиночку? И он с удовольствием возвращался во дворец и принимался за
уроки. Учился Матиуш хорошо. Он понимал: невежде трудно быть королем. И он
быстро научился подписывать свое имя с замысловатой закорючкой. Кроме того, он
еще занимался французским и другими иностранными языками на случай, если
придется ехать в гости к чужеземным королям.
Матиуш учился бы еще лучше, если б можно было спрашивать обо
всем, что приходит в голову. Например, он долго размышлял, как бы изобрести
увеличительное стекло, которое воспламеняет порох на расстоянии. Изобрести и
объявить всем королям войну, а накануне генерального сражения взорвать
неприятельские пороховые склады. И победа обеспечена. Ведь ни у кого не осталось
бы и крупицы пороха. И он стал бы самым могущественным королем на земле. Но
когда он поделился своими мыслями с учителем, тот пожал плечами с кислой миной
и ничего не ответил.
В другой раз он спросил, почему сыну от отца не передаются
ум и знания? Стефан Мудрый, отец Матиуша, был очень умный. Королевскую власть
Матиуш от него унаследовал, а вот учиться приходится с азов, и еще неизвестно,
будет ли он знать столько, сколько отец. А как бы здорово получить в наследство
заодно с короной и троном от прадеда Павла Завоевателя мужество, доброту от
Юлиуша Благонравного, от отца – ум и знания.
Но на этот вопрос он тоже не получил ответа.
Мечтал Матиуш и о шапке-невидимке. Надел шапку-невидимку и
иди куда хочешь: никто тебя не увидит. Лег бы в постель, сказав, что голова
болит, днем бы выспался, а ночью отправился бродить по городу, витрины
смотреть, в театр сходил бы.
Папа с мамой однажды взяли его с собой в театр на премьеру.
Но он был тогда совсем маленьким и ничего не понял. Помнит только, что было
очень интересно.
Будь у него шапка-невидимка, выбежал бы он за дворцовые
ворота к ребятам, познакомился с Фелеком. И во дворце заглянул во все закоулки.
На кухне посмотрел бы, как разные кушанья готовят, в конюшню к лошадям
прокрался и всюду, куда его не пускают.
«Странно! – скажете вы. – Почему королю запрещают
такие пустяки?» Дело в том, что короли обязаны строго соблюдать этикет. Этикет
– это правила поведения, принятые при дворе, которые передаются из поколения в
поколение. И захоти какой-нибудь король-выскочка сделать что-то по-своему, его
перестали бы бояться и уважать. Сказали бы: он уронил королевское достоинство и
не уважает своего великого отца, деда, прадеда! Поэтому, если король задумал
ввести новшество, он обращается к церемониймейстеру, который следит за
соблюдением этикета и точно знает, что можно, а чего нельзя делать королям.
Как известно, Матиушу по этикету отводилось на завтрак
шестнадцать минут тридцать пять секунд, потому что так поступал его дед.
Тронный зал не отапливался – такова была воля его прабабушки. Но прабабушка
давно умерла, и ее не спросишь: можно ли поставить в зале печку?
Из-за любого пустяка, если это касается королевской особы,
созывают министров, и они долго совещаются с умным видом. Так было с прогулкой
Матиуша. Волокита отбивала всякое желание просить о чем-нибудь.
А Матиуш оказался еще в худшем положении, чем его предки:
этикет-то рассчитан на взрослых, а не на детей! Поэтому церемониймейстеру
волей-неволей пришлось немного отступить от строгого, чопорного этикета. Так,
вместо сладкого вина Матиушу давали две ложки противного рыбьего жира, а вместо
газет приносили книжки с картинками.
Конечно, знай Матиуш столько, сколько отец, или имей он
шапку-невидимку, тогда еще бы стоило быть королем. А так что? Уж лучше бы
родился обыкновенным мальчиком, ходил себе в школу, вырывал страницы из
тетрадок да камнями кидался. «Хорошо бы поскорей научиться писать и послать
Фелеку письмо. Фелек ответит, и получится, будто мы разговариваем», –
подумал Матиуш.
И с тех пор он стал особенно прилежно переписывать из книжки
стишки и рассказы. Он бы даже гулять не ходил, если бы позволили. Но опять
мешал этот проклятый этикет: из тронного зала полагалось идти в парк. Двадцать
лакеев стояли наготове, чтобы распахнуть перед юным королем дверь в сад. Откажись
Матиуш в один прекрасный день от прогулки, двадцать лакеев остались бы без
дела.
«Тоже мне работа – дверь открывать!» – скажет несведущий
человек. И вот, чтобы никто не подумал, будто у дворцовых лакеев райская жизнь,
придется рассказать, что… по утрам они принимают холодную ванну, потом
придворный парикмахер причесывает их, бреет, подстригает усы и бороды. Потом
они тщательно чистят свою одежду, чтобы ни пылинки, ни пушинки не пристало.
Триста лет тому назад, в царствование Генриха Свирепого, какая-то безмозглая
блоха возьми да прыгни с ливреи своего хозяина на королевский жезл. Неряхе
лакею отрубили голову, а гофмейстер лишь чудом избежал казни. И с той поры
дворецкий в одиннадцать часов семь минут проверял, чистые ли у лакеев уши, шея,
руки, а в тринадцать часов семнадцать минут являлся церемониймейстер. За
незастегнутую пуговицу полагалось шесть лет тюрьмы, за небрежную прическу –
четыре года каторжных работ, за неловкий поклон – два месяца заключения на
хлебе и воде.
«Странный народ эти взрослые. Лучше не связываться с
ними, – твердо понял Матиуш. – А то еще откопают в истории
какого-нибудь королишку-домоседа, который носа на улицу не высовывал, и
заставят меня брать с него пример. Тогда все пропало! И никакого письма Фелек
не получит.»
Матиуш был способный, но главное – не способности, а сильная
воля и упорство.
«Через месяц напишу Фелеку первое письмо», – решил он
про себя. И, несмотря на разные помехи, ровно через месяц письмо было готово.
Дорогой Фелек.
Я уже давно смотрю, как вы играете
во дворе. Мне очень хочется поиграть с вами. Но мне не позволяют, потому что я
король. Ты мне очень нравишься. Напиши, кто ты, я хочу с тобой дружить. Если
твой отец военный, может, тебе разрешат приходить иногда в королевский парк.
Король Матиуш.
Тревожно билось у Матиуша сердце, когда он подозвал Фелека и
просунул через решетку письмо.
Еще сильней сердце у него забилось, когда на другой день он
тем же путем получил ответ.
Король,
Мой отец сержант королевской
гвардии. Мне очень хочется погулять в королевском парке. Король, я предан тебе
душой и телом и готов защищать тебя до последней капли крови. Если тебе
понадобится моя помощь, только свистни, и я явлюсь по первому твоему зову.
Фелек.
Матиуш спрятал письмо на дно ящика, под книги, и стал
учиться свистеть. Главное, все сохранить в тайне, а пока придумать, что
предпринять. Если открыто попросить, чтобы Фелеку разрешили приходить в
королевский парк, сразу начнутся расспросы: зачем, для чего, откуда Матиуш
знает, как его зовут, где они познакомились? А если продолжать встречаться
тайно… Брр, даже страшно подумать, что будет, если их накроют. Как ни кинь –
все клин! Будь отец Фелека хотя бы поручиком, а то сержант! Офицерскому сыну,
может, разрешили бы играть с королем, а так – никакой надежды!
«Надо подождать, – решил Матиуш, – а пока
научусь-ка я свистеть».
Если ты никогда не видел, как это делается, научиться
свистеть совсем не просто. Но у Матиуша, как известно, была сильная воля, и ему
это удалось.
И вот однажды он свистнул просто так, для пробы. И каково же
было его изумление, когда через минуту словно из-под земли вырос Фелек.
– Как ты сюда попал?
– Перелез через забор, – ответил мальчик, стоя
перед королем навытяжку.
Король со своим новым другом юркнули в густой малинник,
росший вдоль ограды, чтобы без помех решить, как им быть дальше.
|
