XXIV
Пока Матиуш гостил у Бум-Друма, министры не теряли времени
даром: они сочиняли конституцию. А когда сочинили, с нетерпением стали
поджидать короля. Ведь без королевской подписи этой бумажке грош цена!
Ждут-пождут, а Матиуш все не едет. «Где он, куда подевался?»
– теряются министры в догадках. Им известно, что он благополучно достиг берегов
Африки, потом ехал поездом, жил некоторое время в палатке в пограничном
поселении белых. А дальше, доносил гарнизонный офицер, вождь людоедов прислал
за Матиушем верблюдов, он уехал и как в воду канул.
Но вот в один прекрасный день от Матиуша приходит
телеграмма:
ЖИВ-ЗДОРОВ, СКОРО БУДУ ДОМА.
– Счастливчик этот Матиуш! – завидовали ему
иноземные короли.
– Везет ему, – шептались министры и вздыхали. «С
войны вернулся – засадил нас в тюрьму, – думали они, – а теперь, чего
доброго, велит зажарить и съест. Известно, хорошему людоеды не научат!»
Возвращался на родину Матиуш в прекрасном настроении. Еще
бы! Путешествие удалось на славу. Он загорел, вырос, и аппетит у него был
прямо-таки волчий. Не подозревая, какие страхи мучают министров, он решил
подшутить над ними.
– Ну как, железные дороги в порядке? – спрашивает
король, когда все собрались в тронном зале.
– В порядке, – отвечает министр железных дорог.
– Ну, смотрите, а то я прикажу сварить вас в
крокодиловом соусе. А фабрик много построили?
– Много, – отвечает другой министр.
– Смотрите, а то я велю начинить вас бананами и
зажарить.
У министров физиономии вытянулись и побелели, а Матиуш не
выдержал и расхохотался.
– Господа, – сказал он, – не бойтесь,
пожалуйста! Я не стал людоедом. И то, что говорили про моего друга Бум-Друма,
выдумка и клевета.
Министры не поверили бы ни единому слову из рассказа Матиуша
о его необычайных приключениях, если бы своими глазами не увидели целый состав,
груженный золотом, серебром и драгоценными камнями. А когда Матиуш раздал им
подарки Бум-Друма – ароматные сигары и сладкие африканские вина, –
министры сменили гнев на милость.
В манифесте говорилось: «По велению его королевского
величества отныне и впредь страной будет управлять народ в лице парламента…» и
т. д.
– Теперь прошу записать, что я хочу сделать для
детей, – сказал Матиуш. – Деньги есть, и можно приступить к делу.
Итак, каждый мальчик и каждая девочка получат к лету по два мяча, а зимой –
коньки. После уроков всем ученикам выдавать по одной конфете и сладкому
пирожку. Девочкам, кроме того, ежегодно выдавать по новой кукле, а мальчикам –
перочинный ножик. Во всех школах соорудить качели и карусели. К каждой
купленной книжке или тетради бесплатно прилагаются переводные картинки. Это
только начало, в дальнейшем я намерен осуществить много реформ. Прошу
подсчитать, сколько это будет стоить и сколько времени понадобится на их
осуществление. На подсчеты даю недельный срок.
Вообразите радость ребят, когда они узнали про реформы. А в
газетах писали, что это только начало. Значит, будет еще лучше!
И вот все, кто умел писать, стали строчить Матиушу письма с
просьбой сделать то-то и то-то. В королевскую канцелярию письма приносили
мешками. Статс-секретарь просматривал их и выбрасывал в корзинку. Так всегда
поступают в королевских канцеляриях. Матиуш об этом, конечно, не знал. Но
однажды он увидел, как лакей тащит на королевскую помойку огромную корзину
бумаг.
«А нет ли там, случайно, редких марок?» – подумал Матиуш.
(Он собирал марки и наклеивал в специальный альбом.)
– Что это за бумаги и конверты? – спросил он.
– А я почем знаю? – ответил лакей не слишком
любезно.
Матиуш посмотрел: письма адресованы ему. Тогда он приказал
отнести корзину в королевский кабинет и вызвал секретаря.
– Что это за бумаги, господин секретарь?
– Да так, всякие ерундовские письма вашему королевскому
величеству.
– А кто распорядился выбрасывать их на помойку?
– Так всегда делали!
– Значит, плохо делали! – вспылил Матиуш. –
Если письмо адресовано мне, я один могу судить, ерундовское оно или нет. Отныне
все письма прошу передавать мне! Я сам буду их читать.
– Ваше величество, короли получают очень много писем. А
если бы народ еще узнал, что они сами их читают, писем скопилось бы целые горы.
И так десять чиновников тем только и заняты, что отбирают и читают самые
важные.
– А какие считаются важными?
– От чужеземных королей, фабрикантов и других
влиятельных лиц.
– А неважные?
– Вашему величеству больше всего пишут дети. Что
взбредет в голову, то и пишут. А некоторые так накалякают, что ничего не
разберешь.
– Если вам трудно разбирать детские каракули, я сам
буду читать письма ребят. А чиновникам дайте другую работу. Я вот тоже мальчик,
а выиграл же войну с тремя королями и совершил путешествие, на которое ни один
из моих взрослых министров не отважился.
Секретарь, не сказав ни слова, с низким поклоном удалился, а
Матиуш принялся за чтение. Час проходил за часом, а Матиуш все читал.
Церемониймейстер несколько раз подсматривал в замочную скважину: чем занят
король и почему не идет обедать? Но, видя короля, склоненного над бумагами, не
решался его беспокоить.
Матиуш читал, читал, а писем все не убавлялось, хотя самые
неразборчивые каракули он откладывал в сторону, на потом. Ребята писали Матиушу
обо всякой всячине: один мальчик рассказывал свой сон; другой писал, какие у
него замечательные голуби и кролики и он хочет подарить двух голубей и одного
кролика королю, но не знает, как это сделать; третий делился с королем своими
планами на зиму, когда он получит коньки. Одна девочка прислала стишок
собственного сочинения, другая нарисовала картинку. От какого-то мальчика
пришел в подарок целый альбом рисунков, изображающих Матиуша в стране людоедов.
Не очень похоже, но зато красиво, и Матиуш с удовольствием рассматривал
картинки.
Но больше всего было писем с просьбами. Кто просил
велосипед, кто фотоаппарат, кто пони. Одна девочка писала, что у нее больна
мама, а денег на лекарство нет. Мальчик жаловался: у него нет ботинок и не в
чем ходить в школу, а учиться очень хочется. Он даже табель в конверт вложил,
чтобы Матиуш не подумал, будто он лентяй.
«Может, лучше раздавать ребятам ботинки, а не мячи да
куклы?» – подумал Матиуш, прочтя эти письма.
До поздней ночи просидел он за письменным столом, даже ужин
велел принести в кабинет. Церемониймейстер опять заглядывал в щелку. У него и у
лакеев слипались глаза, но лечь спать раньше короля они не имели права.
Письма с просьбами Матиуш откладывал отдельно.
«Как быть? И лекарство нужно больной матери. И ботинки нужны
мальчику, который хочет учиться.»
У Матиуша от чтения даже глаза заболели. Особенно туго
подвигалось дело с письмами, написанными неразборчиво. Он откладывал их в
сторону, хотя понимал, что это неправильно. «Ведь совсем недавно у меня тоже
вместо букв получались каракули, а подписывал же я важные документы. Может, у
этих ребят какое-нибудь важное дело, и они не виноваты, что не умеют писать
разборчиво. Хорошо бы заставить чиновников переписывать набело неразборчивые
письма.» Прошло еще два часа. На столе лежало писем двести или больше. И Матиуш
с горечью убедился, что один не справится.
«Завтра дочитаю», – решил он и уныло побрел в
королевскую опочивальню.
«Как быть? – ломал он себе голову. – Если каждый
день читать по стольку писем, ни на что другое времени не хватит. А выбрасывать
письма на помойку – величайшее свинство. Но откуда их столько берется?»
|
