XXXIV
Матиуш еще завтракал, когда явился журналист:
– Ваше величество, мне не терпится показать вам
сегодняшнюю газету. Она, несомненно, вам понравится.
– А что там нового?
– Извольте сами посмотреть.
Матиуш взял газету. Почти во всю первую страницу рисунок:
он, Матиуш, на троне, а перед троном на коленях – тысячи детей с букетами
цветов. Под рисунком стишок, в котором неизвестный поэт превозносит его до
небес, называя самым великим владыкой от сотворения мира, самым великим
реформатором, сыном солнца и братом богов.
Ни рисунок, ни стишок Матиушу не понравились, но он промолчал,
боясь обидеть журналиста.
На второй странице красовалась фотография Фелека, а под ней
большая статья: «Первый в мире министр-ребенок». И снова неумеренные похвалы
Фелеку: какой он мудрый, храбрый! Матиуш одолел взрослых королей, а он одолеет
взрослых министров.
И еще там было написано: «Большие плохо управляют
государством, потому что не умеют бегать. А бегать им не хочется, потому что
они старые и у них болят кости».
И в таком духе целая газетная страница!
Это тоже не понравилось Матиушу: зачем хвастать раньше
времени и ругать взрослых?
Внизу, где мелким шрифтом печатались происшествия, Матиуш
прочел нечто заставившее его насторожиться:
«Грандиозный лесной пожар».
– Да, да, горит самый большой королевский лес, –
подтвердил журналист.
Матиуш кивнул, давая понять, что сам видит, и углубился в
чтение заметки. Причина пожара объяснялась тем, что лесорубы бросили горящий
окурок.
– Странно… – бормотал журналист. – Я понимаю,
летом, в сушь, лес может загореться от папиросы, но сейчас, когда только что
стаял снег… Очень странно! И потом, ходят слухи о каком-то взрыве. А при лесных
пожарах, насколько мне известно, взрывов не бывает.
Матиуш молчал.
– А вы что думаете об этом, ваше величество? –
пристал газетчик. – По-моему, тут что-то нечисто.
Голос у него сделался, тихий, вкрадчивый, и Матиуш почему-то
подумал: «С ним надо держать ухо востро».
Журналист закурил папиросу и переменил тему разговора.
– Говорят, статс-секретаря приговорили вчера к месяцу
тюрьмы. Я не сообщил об этом в нашей газете, полагая, что детей не интересуют
дела взрослых. Вот приключись что-нибудь с их министром, тогда другой разговор!
Как это удачно, что министром назначили именно Фелека! Солдаты ликуют: сын
простого сержанта – министр! Газетчики тоже рады, они ведь давно знают Фелека,
он до войны газеты продавал. Ну, а детвора и подавно в восторге. А за что же
все-таки бедненький секретарь угодил в кутузку? – ввернул журналист,
надеясь неожиданным вопросом захватить Матиуша врасплох и что-нибудь выведать.
– За непорядки в канцелярии, – уклончиво ответил
Матиуш. «А вдруг журналист тоже шпион?» – почудилось ему. «Ерунда! –
подумал он, когда журналист ушел. – Просто я слишком мало сплю, а вокруг
столько разговоров о шпионах, что невольно каждого начинаешь подозревать в
предательстве.»
И Матиуш, у которого перед приездом королей дел было по
горло, скоро забыл об этом.
Церемониймейстер в буквальном смысле дневал и ночевал у него
в кабинете. То требовалось срочно отремонтировать в парке летний дворец для
черных королей, то построить на всякий случай отдельный домик, то решить, где
разместить белых королей.
Начали поступать клетки с дикими зверями, а зоопарк не
готов! А тут еще летние дома для ребят! И строительство двух огромных зданий –
для парламентов.
Между тем во всем государстве выбирали депутатов. В малый,
или, как его называли еще, детский парламент выдвигали депутатов не моложе
десяти и не старше пятнадцати лет. По одному ученику от младших и по одному от
старших классов каждой школы. Тут и возникли первые непредвиденные осложнения:
оказалось, школ так много, что депутаты даже в самом большом зале не
поместятся.
Матиуш долгие часы проводил в кабинете за чтением писем:
теперь их стало гораздо больше, чем раньше. И все важные, с разными вопросами.
Например: «Можно ли выбирать в парламент девочек?»
«Чудаки. Конечно, можно!»
Или еще: «Можно выбирать в парламент ребят, которые еще
плохо пишут? Где будут жить депутаты из разных городов и сел? Нельзя ли открыть
школу для депутатов, чтобы они могли учиться во время парламентских сессий, не
теряя года?»
Столько дел, а статс-секретарь, как на беду, в тюрьме.
Пришлось тюремное заключение заменить домашним арестом. Это значит, что он
целый месяц не имел права выходить гулять, зато каждый день его привозили во
дворец.
Церемониймейстер совсем потерял голову. И было от чего:
попробуй-ка сообрази, где соорудить триумфальные арки, на каких улицах
разместить оркестр, какие цветы купить! А тут еще не хватает тарелок, ножей,
вилок! Срочно нужно купить автомобили! А как рассадить королей за обедом и в
театре, кого поближе, а кого подальше, чтобы не было обид и рядом не оказались
короли, которые враждуют друг с другом? Из теплых стран целыми вагонами везли
фрукты, вина, цветы. Спешно красили дома, чинили мостовые.
Матиуш работал с утра до ночи; на сон и еду времени не хватало.
Целыми днями только и слышалось:
– Ваше величество, архитектор!
– Ваше величество, не угодно ли вам поговорить с
садовником?
– Ваше величество, министр иностранных дел ждет!
– Ваше величество, прибыл посол из заморской страны!
– Ваше величество, два каких-то субъекта требуют, чтобы
их впустили.
– Чего им надо? – недовольно спросил Матиуш,
которого сегодня уже в третий раз отрывали от обеда.
– О фейерверке хотят поговорить.
Матиуш, злой и голодный, направился в кабинет. Он редко
принимал теперь посетителей в тронном зале – не до церемоний было!
– Что вам угодно? Только прошу говорить покороче: мне
некогда.
– Мы слышали, в столицу прибудут короли из заморских
стран. Хорошо бы показать им что-нибудь сногсшибательное. Зоопарком их не
удивишь – в Африке дикие звери на свободе разгуливают. Театр тоже вряд ли их
заинтересует…
– Ну хорошо! – перебил Матиуш. – Что вы
предлагаете? Фейерверк?
– Так точно, ваше величество!
Решили на крышах всех высоких домов разместить ракетницы, в
дворцовом парке соорудить высокую башню, мельницу и водопад.
Вечером все это запылает разноцветными огнями. С верхушки
башни в небо устремятся красные ракеты и рассыплются зелеными и голубыми
звездами. Пониже с бешеной скоростью завертятся мельничные крылья, описывая
красные и зеленые круги. Диковинные цветы расцветут в небе. Потечет-забурлит
огненный водопад.
– Вот эскизы. Извольте взглянуть, государь.
Пиротехники принесли сто двадцать рисунков. Пока их
просмотришь, обед совсем остынет.
– А сколько это будет стоить? – предусмотрительно
осведомился Матиуш.
– На последнем заседании казначей объявил, что нужен
новый заем.
– Как? – удивился Матиуш. – Ведь у нас было
столько золота!
– Реформы вашего королевского величества обходятся
очень дорого.
И стали подсчитывать, сколько денег ушло на летние дома для
ребят, на возведение двух парламентов, сколько стоит шоколад для школьников. А
куклы, а коньки?
– Хорошо бы, на прием иностранных королей денег
хватило.
– А может не хватить? – не на шутку испугался
Матиуш.
– Ну, это не беда, – успокоили его министры. –
Введем новый налог, пусть народ платит!
– Эх, – вздохнул Матиуш, – иметь бы свой порт
и свои корабли, тогда Бум-Друм прислал бы нам столько золота, сколько бы мы ни
пожелали.
– Это дело поправимое, – заметил военный
министр. – Не жалейте денег на пушки, ружья, крепости – будет вам и порт.
Как видите, пушки важней шоколада и кукол.
Матиуш покраснел. Что правда, то правда, две-три новых
крепости очень бы пригодились. Военный министр на каждом заседании требовал
выделить ему часть золота Бум-Друма, но Матиуш, поглощенный другими делами,
всякий раз просил его немного подождать.
С тяжелым сердцем Матиуш дал согласие устроить фейерверк.
«Ничего не поделаешь, экономить будем потом. Надо и африканским королям
доставить удовольствие.»
«Может, я зря не разрешил взорвать крепость? –
размышлял Матиуш, лежа поздно ночью в постели. – Все-таки одной крепостью
было бы меньше. Он первый начал, так ему и надо! Но теперь, если будет война, я
не дам маху, не сваляю дурака. „Я победил тебя, – скажу я ему, –
отдавай мне один порт и десять кораблей“.
Матиуш знал, как полагается принимать гостей: недаром он
побывал недавно в чужих краях. Но встреча, которую он устроил иностранным
королям, превзошла все ожидания. Это признали даже его недруги. Много
интересного было предусмотрено заранее, а многое Матиуш придумал, когда гости
уже съехались. Каждый день – что-нибудь новое: то охота, то пикник, то
дрессированные звери в цирке, то состязание силачей. Словом, развлечений хоть
отбавляй!
Первыми прибыли негритянские короли. И к ужасу и негодованию
придворных, они, точно сговорившись, привезли с собой сыновей – черных как
сажа, шустрых, озорных мальчишек. Короли расхаживают степенно по городу,
озираются с любопытством по сторонам, дружелюбно беседуют друг с другом. А с
маленькими бесенятами никакого сладу нет, прямо караул кричи! Если бы не
Бум-Друм, беды не миновать. Незваные гости, во-первых, отчаянно дрались друг с
другом, царапались, кусались. Во-вторых, объедались сладостями, которые готовил
для них королевский кондитер. Потом у обжор болели животы, и они громко ревели.
А когда доктор давал им лекарство, они выплевывали его, показывали язык и
удирали. Один сорвиголова, увидев свое отражение в большом зеркале, чуть не
хлопнулся в обморок. Пришлось давать ему капли, чтобы привести в чувство.
Другой съехал на перилах с лестницы, упал и сломал себе ногу. Третий укусил за
палец лакея. Четвертый съел туалетное мыло и зубную пасту впридачу. А сколько
они себе шишек набили и синяков наставили – не счесть! Какой-то озорник привез
с собой ядовитого паука и всех пугал им. Когда попытались его отнять,
мальчишка, как обезьяна, вскарабкался на дерево и просидел там пять часов. Не
помогли никакие уговоры и посулы. Тогда вызвали пожарных, они пустили сильную
струю воды из брандспойта, и упрямый мальчишка свалился в подставленную сетку.
Бум-Друм совсем замучился с ними. Пока они безобразничают в
парке или у себя в летнем дворце – это еще полбеды. Но вдруг им взбредет в
голову отколоть какой-нибудь номер на торжественном обеде или торжественном
представлении в театре в присутствии белых королей?
Ясно одно – срочно надо принимать какие-то меры.
В королевском дворце в одном из залов размещался необычный
музей, где были собраны всевозможные орудия пыток, которым Генрих Свирепый
подвергал непокорных подданных. Волосы вставали дыбом при виде спиц для
выкалывания глаз, щипцов, которыми вырывали ногти и ломали пальцы, чудовищных
пил для отпиливания рук и ног, всевозможных плеток, ремней, палок и дубин.
Матиуш терпеть не мог этот музей. И еще был в дворцовом парке глубокий колодец
без воды, куда в давние времена бросали приговоренных к голодной смерти.
И вот Бум-Друм решил воспользоваться этим для устрашения
мальчишек. Накануне приезда белых королей он повел их сначала в музей, потом
показал глубокий колодец в парке и что-то им долго-долго объяснял. Что именно
говорил Бум-Друм, Матиуш не понял, но результаты были налицо: мальчишки с этого
дня заметно присмирели.
Но без наказаний все-таки не обошлось. Одного мальчишку за
то, что он укусил за палец лакея, выпороли, другого за шум, поднятый ночью,
заперли на целый день в темную комнату.
А дело было так.
Малолетнему музыканту приспичило поиграть ночью на дудке.
Сколько ему ни втолковывали, что взрослые устали и хотят спать, он слышать
ничего не хотел. Попробовали отнять дудку силой – не тут-то было: он сиганул в
шкаф и стал швырять на головы растерянных слуг тяжелые вазы и статуэтки,
расставленные там в образцовом порядке. И наконец – о ужас! – сорванец
выскочил в окно и устроил на террасе зимнего дворца такой концерт, что белые
короли повскакали с постелей и, обозленные, не дожидаясь утра, отправились к
Матиушу с жалобой.
Все повисло на волоске. Белые короли объявили: они не
потерпят, чтобы им мешали по ночам спать, и немедленно уедут, и вообще хватит с
них, они по горло сыты проделками этих чертенят.
Матиуш клялся, что это больше не повторится, и просил их
остаться.
И белые короли, против ожидания, довольно быстро
согласились. Одних прельщала охота, других – состязания силачей, и всем без
исключения не терпелось увидеть фейерверк.
Случались и другие недоразумения. Король Дзинь-Дань во что
бы то ни стало хотел со всеми здороваться и прощаться по церемониалу, принятому
у него при дворе. В этом, конечно, ничего предосудительного нет, но если бы вы
знали, как он здоровался! Сначала отвешивал каждому из присутствующих 14
вступительных поклонов, потом 12 обыкновенных, затем 10 официальных, 8
церемониальных, 6 торжественных и 4 дополнительных – итого 14 + 12 + 10 + 8 + 6
+ 4 = 54 поклона. Продолжалась эта церемония 47 минут: вступительные поклоны по
полминуты, остальные по минуте.
«Мои предки пять тысяч лет так здоровались и прощались, и
никакая сила в мире не заставит меня отречься от этого древнего обычая!» –
заявил оскорбленный король, когда ему деликатно намекнули, чтобы он
поторопился.
«Ну хорошо, – говорили ему, – так можно
здороваться с одним, с двумя королями, но с целой оравой королей это просто
немыслимо!»
«Чудно, – думал Матиуш, – одни – совсем
невоспитанные, другие – чересчур воспитанные. Как примирить их, таких разных?»
Наконец кому-то пришла в голову гениальная мысль: уговорить
Дзинь-Даня отвешивать поклоны не лично королям, а их портретам. Так и сделали.
Сфотографировали всех королей, и Дзинь-Дань каждое утро и каждый вечер без
помех кланялся им в своей комнате. Отвесит положенное число поклонов одному
королю, слуги тотчас подставляют портрет следующего, и так далее, пока всем не
перекланяется. Бедняга всегда опаздывал к завтраку, хотя вставал на два часа
раньше, а ложился спать на два часа позже остальных.
Бум-Друм по этому поводу рассказал Матиушу невероятную
историю о том, как в минувшем веке целых пятнадцать лет шла кровопролитная
борьба между двумя племенами. И вот из-за чего: прикладывать при встрече к носу
указательный палец или мизинец? Каждое племя стояло на своем, никто не хотел
идти на уступки. В борьбу вмешались жрецы, соседние вожди, и вспыхнула война.
Предавали огню целые деревни, убивали детей и женщин, угоняли в рабство мирных
жителей, бросали врагов на растерзание львам. Начались болезни, голод. Смерть
косила людей, и наконец некому стало воевать. Борьба кончилась ничем – каждое
племя сохранило свой обычай. И хотя это происходило сто лет назад, вожди двух
враждовавших племен до сих пор не здоровались и сидели поодаль друг от друга.
Больше всех приезду радовалась детвора. Школы в столице
пришлось временно закрыть: все равно никто не посещал занятий. Да разве усидишь
в классе, когда по городу расхаживают настоящие негры! И за каждым – толпа
мальчишек. Полиция с ног сбилась. Обер-полицмейстер жаловался, что похудел на
семь кило.
«Сами посудите, – говорил он, – разбрелись эти
чучела по всему городу, того и гляди хулиган какой-нибудь запустит в него
камнем или машина их переедет».
Матиуш наградил обер-полицмейстера за усердие орденом.
Вообще во время торжеств Матиуш, ко всеобщему удовольствию, раздал много
орденов.
Наступил долгожданный день охоты. Но тут негритянских
королей постигло разочарование. И не удивительно: они привыкли охотиться на
слонов, тигров и крокодилов, а тут какая-то мелюзга – зайчишки да серны! Они
решили, что над ними издеваются, и подняли такой крик, так грозно потрясали
копьями и луками, что белые короли струсили и бросились к своим автомобилям.
Бум-Друм носился как угорелый, размахивал руками, что-то кричал, успокаивал
своих возмущенных братьев. Наконец ему это удалось.
В остальном охота прошла благополучно. Белые подстрелили
далее двух кабанов и одного медведя. По их мнению, это неопровержимо
доказывало, что и в Европе тоже водятся дикие звери. Король, убивший медведя,
до конца охоты не отходил от негров, знаками объясняя им, какой он меткий
стрелок и замечательный охотник. Он разглядывал их луки и стрелы и даже выразил
желание переночевать в летнем дворце. А наутро за завтраком рассказывал, что
его чернокожие друзья – милейшие люди, у которых можно перенять много
полезного.
|
