Глава 13. ОЛИВЕР
КРОМВЕЛЬ
– Вы
идете к генералу? – спросил Мордаунт у д'Артаньяна и Портоса. – Не
забудьте, что он приглашал вас к себе после сражения.
– Сначала
мы отведем наших пленников в надежное место, – сказал д'Артаньян. –
Знаете, за каждого из этих дворян мы получим по полторы тысячи пистолей.
– О,
будьте покойны, – сказал Мордаунт, тщетно стараясь смягчить свирепое
выражение своего лица. – Мои кавалеристы будут хорошо стеречь их, ручаюсь
вам за это.
– Но
я их сберегу еще лучше, – возразил д'Артаньян. – Впрочем, для этого
нужна только хорошая комната с часовыми или просто их честное слово, что они не
будут делать попыток к бегству. Я сейчас распоряжусь, а затем мы будем иметь
честь представиться генералу и выслушать, что он прикажет передать его
преосвященству.
– Значит,
вы скоро уезжаете? – спросил Мордаунт.
– Наше
посольство кончилось, и ничто не удерживает нас в Англии, если великому человеку,
к которому мы посланы, угодно будет отпустить нас.
Молодой
человек закусил губу и, наклонившись к сержанту, сказал ему на ухо:
– Ступайте
за этими людьми и не теряйте их из виду, а когда узнаете, где они помещаются,
возвращайтесь к городским воротам и там ждите меня.
Сержант
сделал знак, что приказание будет исполнено.
Потом
Мордаунт, вместо того чтобы провожать в город всю толпу пленников, отправился
на холм, откуда Кромвель смотрел на битву из раскинутой для него палатки.
Он
запретил пускать к себе кого бы то ни было; но часовой, знавший Мордаунта как
одного из ближайших сподвижников генерала, решил, что запрещение не касается
этого молодого человека.
Мордаунт
приподнял занавеску и увидел Кромвеля, который сидел за столом, спиной к нему,
закрыв лицо обеими руками.
Слышал
Кромвель его шаги или нет, но только он не обернулся.
Мордаунт
продолжал стоять на пороге.
Наконец
Кромвель поднял отяжелевшую голову и, словно почувствовав, что кто-то стоит за
его спиной, медленно оглянулся назад.
– Я
сказал, что хочу остаться один! – вскричал он, увидев молодого человека.
– Я
не думал, что это запрещение касается меня, – сказал Мордаунт. – Но
если вы приказываете, я готов удалиться.
– А,
это вы, Мордаунт! – сказал Кромвель, и взор его, послушный его воле,
прояснился. – Раз уж вы зашли, оставайтесь.
– Я
пришел вас поздравить.
– Поздравить?
С чем?
– Со
взятием в плен Карла Стюарта. Теперь вы властелин Англии.
– Я
был им в большей мере два часа тому назад.
– Как
так, генерал?
– Англия
нуждалась во мне, чтобы избавиться от тирана. Теперь он в плену. Вы его видели?
– Да,
генерал.
– Как
он себя ведет?
Мордаунт
с минуту колебался, затем истина невольно сорвалась с его языка.
– Он
спокоен и полон достоинства, – сказал он.
– Что
он сказал?
– Несколько
прощальных слов своим друзьям.
– Своим
друзьям? – пробормотал Кромвель. – Неужели у него есть друзья?
Затем
прибавил вслух:
– Он
защищался?
– Нет,
генерал, его все покинули, кроме трех или четырех человек; у него не было возможности
защищаться.
– Кому
он отдал свою шпагу?
– Никому;
он сломал ее.
– Он
поступил хорошо; но еще лучше бы сделал, если бы направил ее против себя.
Наступило
короткое молчание.
– Командир
полка, охранявшего короля Карла, кажется, убит? – сказал Кромвель, пристально
глядя на Мордаунта.
– Да,
генерал.
– Кто
его убил?
– Я.
– Как
его звали?
– Лорд
Винтер.
– Ваш
дядя! – воскликнул Кромвель.
– Мой
дядя? – ответил Мордаунт. – Изменники Англии мне не родственники.
Кромвель
с минуту задумчиво смотрел на молодого человека; затем сказал с глубокой грустью,
которую так хорошо изображает Шекспир:
– Мордаунт,
вы беспощадный слуга.
– Когда
господь повелевает, – сказал Мордаунт, – нельзя рассуждать. Авраам
поднял нож на Исаака, который был его сыном.
– Да, –
сказал Кромвель, – но господь не допустил этого жертвоприношения.
– Я
смотрел вокруг себя, – отвечал Мордаунт, – но нигде не видел ни
козла, ни ягненка, запутавшегося в кустах.
Кромвель
наклонил голову.
– Вы
железный человек, Мордаунт, – сказал он. – А как вели себя французы?
– Как
герои, – сказал Мордаунт.
– Да,
да, – пробормотал Кромвель, – французы хорошо дерутся, и если моя
подзорная труба не обманула меня, мне кажется, я видел их в первых рядах.
– Совершенно
верно, – сказал Мордаунт.
– Но
все же позади вас, – сказал Кромвель.
– Это
не их вина, моя лошадь была лучше.
Снова
наступило молчание.
– А
шотландцы? – спросил Кромвель.
– Они
сдержали слово, – сказал Мордаунт, – и не тронулись с места.
– Презренные! –
пробормотал Кромвель.
– Их
офицеры желают вас видеть, генерал.
– Мне
некогда. Им заплатили?
– Сегодня
ночью.
– Так
пусть они убираются, возвращаются в свои горы и там скроют свой позор, если
горы достаточно для этого высоки. Между мной и ими все кончено. Можете идти,
Мордаунт!
– Прежде
чем удалиться, – сказал Мордаунт, – я хотел бы задать вам, генерал,
несколько вопросов и обратиться к вам, моему начальнику, с одной просьбой.
– Ко
мне?
Мордаунт
поклонился.
– Я
пришел к вам, моему герою, моему отцу, моему покровителю, чтобы спросить вас: довольны
ли вы мною?
Кромвель
с удивлением посмотрел на него.
Молодой
человек хранил бесстрастное выражение лица.
– Да, –
сказал Кромвель, – с тех пор, как я вас знаю, вы не только исполняли ваш
долг, но, более того, были верным другом, искусным посредником и отличным
солдатом.
– Вы
не забыли, генерал, что мне первому пришла в голову мысль вступить в переговоры
с шотландцами о выдаче короля?
– Да,
эта мысль была ваша. Я еще не настолько презираю людей.
– Был
ли я хорошим послом во Франции?
– Да,
вы добились от Мазарини всего, чего я хотел.
– Не
защищал ли я всегда горячо вашу славу и ваши интересы?
– Пожалуй,
даже слишком горячо: в этом я вас только что упрекнул. Но к чему такие вопросы?
– Я
хочу вам сказать, милорд, что настала минута, когда вы одним словом можете вознаградить
меня за всю мою службу.
– А, –
протянул Кромвель с легким оттенком презрения, – это правда. Я и забыл,
что всякая услуга требует награды, а вы оказали мне услугу и еще не
вознаграждены.
– Вы
можете наградить меня сейчас же, превыше всех моих надежд.
– Каким
образом?
– Награды
не придется искать далеко, она у меня почти в руках.
– Что
же это за награда? – спросил Кромвель. – Хотите денег? Или желаете
получить чин? Должность губернатора?
– Вы
исполните мою просьбу, милорд?
– Посмотрим
сначала, в чем она состоит.
– Когда
вы говорили мне: «Вам предстоит исполнить одно поручение», разве я отвечал вам:
«Посмотрим сначала, в чем оно состоит»?
– Но
если ваше желание окажется неисполнимым?
– Когда
вы приказывали мне что-нибудь исполнить, отвечал ли я вам хоть раз: «Это невозможно»?
– Но
такое предисловие позволяет думать…
– О,
будьте покойны, милорд, – сказал Мордаунт просто, – моя просьба вас
не разорит.
– Ну,
хорошо, – сказал Кромвель, – обещаю исполнить ее, если только это в
моей власти. Говорите.
– Милорд, –
сказал Мордаунт, – сегодня захвачены в плен два сторонника короля, отдайте
их мне.
– Что
же, они предложили большой выкуп? – спросил Кромвель.
– Напротив,
милорд, я думаю, что они бедны.
– Так
это ваши друзья?
– Да, –
воскликнул Мордаунт, – это мои друзья, дорогие друзья, я за них жизнь
отдам.
– Хорошо,
Мордаунт, – сказал Кромвель, обрадованный, что может изменить к лучшему
свое мнение о молодом человеке. – Хорошо, я отдаю их тебе, не спрашивая
даже их имени. Делай с ними что хочешь.
– Благодарю
вас, милорд, – воскликнул Мордаунт, – благодарю! Моя жизнь отныне принадлежит
вам, и даже отдав ее, я все еще останусь в долгу перед вами. Благодарю вас, вы
щедро заплатили за мою службу.
Он
бросился к ногам Кромвеля и поцеловал его руку, несмотря на сопротивление
пуританского генерала, не желавшего или делавшего вид, что не желает таких
царских почестей.
– Как, –
сказал Кромвель, на секунду задерживая его в свою очередь, когда тот поднялся, –
вы не желаете никакой другой награды, ни чинов, ни денег?
– Вы
дали мне все, чего я мог желать, милорд, с сегодняшнего дня мы с вами в
расчете.
И
Мордаунт с радостью в сердце и во взоре выбежал из палатки генерала.
Кромвель
проводил его глазами.
– Он
убил своего дядю! – пробормотал он. – Увы, вот какие у меня слуги!
Быть может, этот юноша, который ничего не требует или делает вид, что ничего не
требует, выпросил у меня в конце концов пред лицом всевышнего больше, чем те,
что посягают на золото государства и хлеб бедняков. Никто не служит мне даром.
Мой пленник Карл, быть может, еще имеет друзей, а у меня их нет.
И он со
вздохом снова погрузился в свои мысли, прорванные приходом Мордаунта.
|