Глава 6. СВИДАНИЕ
Д'Артаньян
спал эту ночь в комнате Портоса, как все ночи с начала возмущения. Шпаги свои
они держали у изголовья, а пистолеты клали на стол так, чтобы они были под
рукой.
Под утро
д'Артаньяну приснилось, что все небо покрылось желтым облаком, из которого полил
золотой дождь, и что он подставил свою шляпу под кровельный желоб.
Портосу
снилось, что дверца его кареты оказалась слишком мала, чтобы вместить его полный
герб.
В семь часов
их разбудил слуга без ливреи, принесший д'Артаньяну письмо.
– От
кого? – спросил гасконец.
– От
королевы, – отвечал слуга.
– Ого! –
произнес Портос, приподымаясь на постели. – Ну и что там?
Д'Артаньян
попросил слугу пройти в соседнюю комнату и, как только дверь затворилась,
вскочил с постели и поспешно прочел записку. Портос смотрел на него, выпучив
глаза и не решаясь заговорить.
– Друг
Портос, – сказал наконец д'Артаньян, протягивая ему письмо, – вот
наконец твой баронский титул и мой капитанский патент. Читай и суди сам.
Портос
протянул руку, взял письмо и прочел дрожащим голосом:
«Королева
желает переговорить с господином д'Артаньяном, которого просит последовать за
подателем этого письма».
– Что
же, – произнес Портос, – я не вижу тут ничего особенного.
– А
я вижу, и очень много, – возразил Д'Артаньян. – Если уж позвали меня,
то, значит, дела плохи. Подумай, что должно было произойти, чтобы через
двадцать лет королева вспомнила обо мне!
– Правда, –
согласился Портос.
– Наточи
свою шпагу, барон, заряди пистолеты и задай лошадям овса. Ручаюсь, что еще сегодня
у нас будет дело; а главное – никому ни слова.
– Не
готовят ли нам западню, чтобы избавиться от нас? – спросил Портос,
уверенный, что его будущее величие уже теперь многим не дает покоя.
– Если
это западня, – возразил д'Артаньян, – то я ее разгадаю, будь покоен.
Если Мазарини итальянец, то я гасконец.
Д'Артаньян
в один миг оделся. Портос, по-прежнему лежавший в постели, уже застегивал ему
плащ, когда в дверь снова постучали.
Вошел
другой слуга.
– От
его преосвященства кардинала Мазарини, – произнес он.
Д'Артаньян
посмотрел на Портоса.
– Дело
осложняется, – сказал тот. – С чего же начинать?
– Не
беда, – отвечал Д'Артаньян, прочитав записку кардинала, – все
устраивается отлично – его преосвященство назначает мне свидание через
полчаса.
– А,
тогда все в порядке.
– Друг
мой, – сказал Д'Артаньян, обращаясь к слуге, – передайте его
преосвященству, что через полчаса я буду к его услугам.
Слуга
поклонился и вышел.
– Хорошо,
что этот не видал того, – заметил д'Артаньян.
– Значит,
ты думаешь, они прислали за тобой не по одному и тому же делу?
– Не
думаю, а уверен в этом.
– Однако,
Д'Артаньян, торопись. Не забывай, что тебя ждет королева, а после королевы кардинал,
а после кардинала я.
Д'Артаньян
позвал слугу Анны Австрийской.
– Я
готов, мой друг, – сказал он, – проводите меня.
Слуга
провел его окольными улицами, и через несколько минут они вступили через маленькую
калитку в дворцовый сад, а затем по потайной лестнице д'Артаньяна ввели в
молельню королевы.
Лейтенант
мушкетеров испытывал безотчетное волнение: в нем не было больше юношеской
самоуверенности, и благодаря приобретенной им опытности он понимал всю важность
совершающихся событий.
Через
минуту легкий шум нарушил тишину молельни. Д'Артаньян вздрогнул, увидев, как
чья то рука приподымает портьеру. По форме, белизне и красоте он узнал эту
руку, которую ему однажды, так давно, дозволили поцеловать.
В
молельню вошла королева.
–Это вы,
господин Д'Артаньян, – сказала она, устремив на офицера ласковый и в то же
время грустный взгляд. – Это вы, и я вас узнаю. Взгляните и вы на меня, я
королева. Узнаете вы меня?
– Нет,
ваше величество, – ответил д'Артаньян.
– Разве
вы забыли уже, – сказала Анна Австрийская тем чарующим тоном, какой она умела
придать своему голосу, когда хотела этого, – как некогда одной королеве
понадобился храбрый и преданный дворянин и как она нашла этого дворянина? Для
этого дворянина, который, быть может, думает, что его забыли, она сохранила
место в глубине своего сердца. Знаете вы это?
– Нет,
ваше величество, я этого не знаю, – сказал мушкетер.
– Тем
хуже, сударь, – произнесла Анна Австрийская, – тем хуже; я хочу
сказать – для королевы, так как ей опять понадобилась такая же храбрость и
преданность.
– Неужели, –
возразил Д'Артаньян, – королева, окруженная такими преданными слугами, такими
мудрыми советниками, такими выдающимися по заслугам и положению людьми, удостоила
обратить свой взор на простого солдата?
Анна
поняла скрытый упрек, который только смутил, но не рассердил ее.
Самоотверженность
и бескорыстие гасконского дворянина много раз заставляли ее чувствовать
угрызения совести, он превзошел ее благородством.
– Все,
что вы говорите о людях, окружающих меня, может быть и верно, – сказала
она, – но я могу довериться только вам, господин Д'Артаньян. Я знаю, что
вы служите господину кардиналу, но послужите немного мне, и я позабочусь о вас.
Скажите, не согласились ли бы вы сделать для меня то же, что сделал некогда для
королевы дворянин, вам неизвестный.
– Я
сделаю все, что прикажет ваше величество, – сказал Д'Артаньян.
Королева
на минуту задумалась; в ответе мушкетера ей послышалась излишняя осторожность.
– Вы,
может быть, любите спокойствие? – спросила она.
– Я
не знаю, что это такое: я никогда не отдыхал, ваше величество.
– Есть
у вас друзья?
– У
меня их было трое: двое покинули Париж, и я не знаю, где они находятся. Со мной
остался только один, но этот человек, кажется, из тех, что знали дворянина, о
котором ваше величество удостоили рассказать мне.
– Отлично! –
сказала королева. – Вы вдвоем с вашим другом стоите целой армии.
– Что
я должен сделать, ваше величество?
– Приходите
еще раз, в пять часов, и я вам скажу; но не говорите ни единой душе о свидании,
которое я вам назначила.
– Слушаюсь,
ваше величество.
– Поклянитесь
на распятии.
– Ваше
величество, я никогда не нарушал своего слова. Что я сказал, то сказал.
Королева,
не привыкшая к такому языку, необычному в устах ее придворных, вывела заключение,
что д'Артаньян вложит все свое усердие в исполнение ее плана, и осталась этим
очень довольна. На самом деле это была одна из хитростей гасконца, подчас
желавшего скрыть под личиной солдатской резкости и прямоты свою
проницательность.
– Ваше
величество ничего мне больше сейчас не прикажет? – спросил он.
– Нет, –
отвечала Анна Австрийская, – до пяти часов вы свободны и можете идти.
Д'Артаньян
поклонился и вышел.
«Черт
возьми, – подумал он, – я, кажется, и в самом деле им очень нужен».
Так как
полчаса уже прошло, то он прошел по внутренней галерее и постучался к
кардиналу.
Бернуин
впустил его.
– Я
к вашим услугам, монсеньер, – произнес д'Артаньян, входя в кабинет
кардинала.
По
своему обыкновению, он сразу осмотрелся кругом и заметил, что перед Мазарини
лежит запечатанный конверт. Но конверт этот лежал верхней стороной вниз, так
что нельзя было рассмотреть, кому он адресован.
– Вы
от королевы? – спросил Мазарини, пытливо поглядывая на мушкетера.
– Я,
монсеньер? Кто вам это сказал?
– Никто,
но я знаю.
– Очень
сожалею, но должен сказать вам, монсеньер, что вы ошибаетесь, – бесстыдно
заявил гасконец, помнивший данное им Анне Австрийской обещание.
– Я
сам видел, как вы шли по галерее.
– Это
оттого, что меня провели по потайной лестнице.
– А
зачем?
– Не
знаю; вероятно, тут какое-нибудь недоразумение.
Мазарини
знал, что нелегко заставить д'Артаньяна сказать то, чего тот не хочет говорить;
поэтому он на время отказался от попыток проникнуть в его тайну.
– Поговорим
о моих делах, – сказал кардинал, – раз о своих вы говорить не
желаете.
Д'Артаньян
молча поклонился.
– Любите
вы путешествовать? – спросил Мазарини.
– Я
почти всю жизнь провел в дороге.
– Вас
ничто в Париже не удерживает?
– Меня
ничто не может удержать, кроме приказа свыше.
– Хорошо.
Вот письмо, которое надо доставить по адресу.
– По
адресу, монсеньер? Но я не вижу никакого адреса.
Действительно,
на конверте не было никакой надписи.
– Письмо
в двух конвертах, – сказал Мазарини.
– Понимаю.
Я должен вскрыть верхний, когда прибуду в назначенное мне место.
– Совершенно
верно. Возьмите его и отправляйтесь. У вас есть друг, господин дю Валлон,
которого я очень ценю. Возьмите его с собой.
«Черт
возьми, – подумал д'Артаньян, – он знает, что мы слышали вчерашний
разговор, и хочет удалить нас из Парижа».
– Вы
колеблетесь? – спросил Мазарини.
– Нет,
монсеньер, я тотчас же отправлюсь. Но только я должен попросить вас об одной вещи.
– О
чем же? Говорите.
– Пройдите
к королеве, ваше преосвященство.
– Когда?
– Сейчас.
– Зачем?
– Чтобы
сказать ей следующее: «Я посылаю д'Артаньяна по одному делу, и он должен сейчас
же отправиться в путь».
– Видите,
вы были у королевы! – сказал Мазарини.
– Я
уже имел честь докладывать вашему преосвященству, что тут, вероятно,
какое-нибудь недоразумение.
– Что
это значит? – спросил кардинал.
– Могу
я повторить вашему преосвященству мою просьбу?
– Хорошо,
я иду. Подождите меня здесь.
Мазарини
взглянул, не забыл ли он какого-нибудь ключа в замке, и вышел.
Прошло
десять минут, в течение которых д'Артаньян тщетно пытался разобрать сквозь наружный
конверт адрес на письме.
Кардинал
возвратился бледный и, видимо, озабоченный. Он молча подсел опять к письменному
столу и начал что-то обдумывать. Д'Артаньян внимательно следил за ним, стараясь
прочесть его мысли. Но лицо кардинала было столь же непроницаемо, как конверт
пакета, который он отдал мушкетеру.
«Эге! –
подумал д'Артаньян. – Он, кажется, сердит. Уж не на меня ли? Он
размышляет. Не собирается ли он отправить меня в Бастилию? Только смотрите,
монсеньер, при первом же слове, которое вы скажете, я вас задушу и сделаюсь
фрондером. Меня повезут с триумфом, как Бруселя, и Атос назовет меня
французским Брутом. Это будет недурно».
Пылкое
воображение гасконца уже рисовало ему всю выгоду, какую он сможет извлечь из
такого положения.
Но он
ошибся. Мазарини заговорил с ним ласковее прежнего.
– Вы
правы, дорогой д'Артаньян, – сказал он, – вам еще нельзя ехать.
«Ага», –
подумал д'Артаньян.
– Верните
мне, пожалуйста, письмо.
Д'Артаньян
подал письмо. Кардинал проверил, цела ли печать.
– Вы
мне понадобитесь сегодня вечером, – сказал Мазарини. – Приходите
через два часа.
– Через
два часа, монсеньер, – возразил д'Артаньян, – у меня назначено
свидание, которое я не могу пропустить.
– Не
беспокойтесь, – сказал Мазарини, – это по одному и тому же делу.
«Прекрасно, –
подумал д'Артаньян, – я так и думал».
– Итак,
возвращайтесь в пять часов и приведите с собой милейшего господина дю Валлона.
Но только оставьте его в приемной: я хочу поговорить с вами наедине.
Д'Артаньян
молча поклонился, думая про себя:
«Оба
дают одно и то же приказание, оба назначают одно и то же время, оба в
Пале-Рояле. Понимаю. Вот тайна, за которую господин де Гонди заплатил бы сто
тысяч ливров».
– Вы
задумались? – спросил Мазарини с тревогой.
– Да,
я думаю о том, надо ли нам вооружиться или нет.
– Вооружитесь
до зубов, – сказал кардинал.
– Хорошо,
монсеньер, будет исполнено.
Д'Артаньян
поклонился, вышел и поспешил домой передать своему другу лестные отзывы
Мазарини, чем доставил Портосу несказанное удовольствие.
|