О МАЛЕНЬКИХ – ДЛЯ
БОЛЬШИХ
Рассказы
Вечером
Посвящаю
Лиде Терентьевой
Подперев
руками голову, я углубился в «Историю французской революции» и забыл все на
свете.
Сзади
меня потянули за пиджак. Потом поцарапали ногтем по спине. Потом под мою руку
была просунута глупая морда деревянной коровы. Я делал вид, что не замечаю этих
ухищрений. Сзади прибегали к безуспешной попытке сдвинуть стул. Потом сказали:
– Дядя!
– Что
тебе, Лидочка?
– Что
ты делаешь?
С
маленькими детьми я принимаю всегда преглупый тон.
– Я
читаю, дитя мое, о тактике жирондистов. Она долго смотрит на меня.
– Чтобы
бросить яркий луч аналитического метода на неясности тогдашней конъюнктуры.
– А
зачем?
– Для
расширения кругозора и пополнения мозга серым веществом.
– Серым?
– Да.
Это патологический термин.
– А
зачем?
У нее
дьявольское терпение. Свое «а зачем» она может задавать тысячу раз.
– Лида!
Говори прямо: что тебе нужно? Запирательство только усилит твою вину.
Женская
непоследовательность. Она, вздыхая, отвечает:
– Мне
ничего не надо. Я хочу посмотреть картинки.
– Ты,
Лида, вздорная, пустая женщина. Возьми журнал и беги в паническом страхе в
горы.
– И
потом, я хочу сказку.
Около ее
голубых глаз и светлых волос «История революции» бледнеет.
– У
тебя, милая, спрос превышает предложение. Это не хорошо. Расскажи лучше ты мне.
Она
карабкается на колени и целует меня в шею.
– Надоел
ты мне, дядька, со сказками. Расскажи да расскажи. Ну, слушай… Ты про Красную
Шапочку не знаешь?
Я делаю
изумленное лицо:
– Первый
раз слышу.
– Ну,
слушай… Жила-была Красная Шапочка…
– Виноват…
Не можешь ли ты указать точно ее местожительство? Для уяснения, при развитии
фабулы.
– А
зачем?
– Где
она жила?!
Лида
задумывается и указывает единственный город, который она знает.
– В
этом… В Симферополе.
– Прекрасно!
Я сгораю от любопытства слушать дальше.
–…Взяла
она маслецо и лепешечку и пошла через лес к бабушке…
– Состоял
ли лес в частном владении или составлял казенную собственность?
Чтобы
отвязаться, она сухо бросает:
– Казенная.
Шла, шла, вдруг из лесу волк!
– По-латыни
– Lupus.
– Что?
– Я
спрашиваю: большой волк?
– Вот
такой. И говорит ей… Она морщит нос и рычит:
– Кррасная
Шапочка… Куда ты идешь?
– Лида!
Это неправда! Волки не говорят. Ты обманываешь своего старого, жалкого дядьку.
Она
страдальчески закусывает губу:
– Я
больше не буду рассказывать сказки. Мне стыдно.
– Ну,
я тебе расскажу. Жил-был мальчик…
– А
где он жил? – ехидно спрашивает она.
– Он
жил у Западных отрогов Урала. Как-то папа взял его и понес в сад, где росли
яблоки. Посадил под деревом, а сам влез на дерево рвать яблоки. Мальчик и
спрашивает: «Папаша… яблоки имеют лапки?» – «Нет, милый». – «Ну, значит я
жабу слопал!»
Рассказ
идиотский, нелепый, подслушанный мною однажды у полупьяной няньки. Но на Лиду
он производит потрясающее впечатление.
– Ай!
Съел жабу?
– Представь
себе. Очевидно, притупление вкусовых сосочков. А теперь ступай. Я буду читать.
Минут
через двадцать знакомое дергание за пиджак, легкое царапание ногтем – и
шепотом:
– Дядя!
Я знаю сказку.
Отказать
ей трудно. Глаза сияют, как звездочки, и губки топырятся так смешно…
– Ну,
ладно. Излей свою наболевшую душу.
– Сказка!
Жила-была девочка. Взяла ее мама в сад, где росли эти самые… груши. Влезла на
дерево, а девочка под грушей сидит. Хорошо-о. Вот девочка и спрашивает: «Мама!
Груши имеют лапки?» – «Нет, детка». – «Ну, значит, я курицу слопала!»
– Лидка!
Да ведь это моя сказка!
Дрожа от
восторга, она машет на меня руками и кричит:
– Нет,
моя, моя, моя! У тебя другая.
– Лида!
Знаешь ты, что это – плагиат? Стыдись! Чтобы замять разговор, она просит:
– Покажи
картинки.
– Ладно.
Хочешь, я найду в журнале твоего жениха?
– Найди.
Я беру
старый журнал, отыскиваю чудовище, изображающее гоголевского Вия, и язвительно
преподношу его девочке:
– Вот
твой жених.
В ужасе
она смотрит на страшилище, а затем, скрыв горькую обиду, говорит с притворной
лаской:
– Хорошо-о…
Теперь дай ты мне книгу – я твоего жениха найду.
– Ты
хочешь сказать: невесту?
– Ну,
невесту.
Опять
тишина. Влезши на диван, Лида тяжело дышит и все перелистывает книгу,
перелистывает…
– Пойди
сюда, дядя, – неуверенно подзывает она. – Вот твоя невеста…
Палец ее
робко ложится на корявый ствол старой, растрепанной ивы.
– Э,
нет, милая. Какая же это невеста? Это дерево. Ты поищи женщину пострашнее.
Опять
тишина и частый шорох переворачиваемых листов. Потом тихий, тонкий плач.
– Лида,
Лидочка… Что с тобой?
Едва
выговаривая от обильных слез, она бросается ничком на книгу и горестно кричит:
– Я
не могу… найти… для тебя… страшную… невесту. Пожав плечами, сажусь за
революцию; углубляюсь в чтение.
Тишина…
Оглядываюсь.
С
непросохшими глазами, Лида держит перед собой дверной ключ и смотрит на меня в
его отверстие. Ее удивляет, что если ключ держать к глазу близко, то я виден
весь, а если отодвинуть, то только кусок меня.
Кряхтя,
она сползает с дивана, приближается ко мне и смотрит в ключ на расстоянии
вершка от моей спины.
И в
глазах ее сияет неподдельное изумление и любопытство перед неразрешимой
загадкой природы…
|