XIX
На другой день, часа в три, Катерина Васильевна приехала к
Вере Павловне.
– Я венчаюсь послезавтра. Вера Павловна, – сказала
она входя: – и нынче вечером привезу к вам своего жениха.
– Конечно, Бьюмонта, от которого вы так давно сошли с
ума?
– Я? сходила с ума? Когда все это было так тихо и
благоразумно.
– Очень верю, что с ним вы говорили тихо и
благоразумно; но со мною – вовсе нет.
– Будто? Это любопытно. Но вот что еще любопытнее: он
очень вас любит, вас обоих, но вас, Вера Павловна, еще гораздо больше, чем
Александра Матвеича.
– Что ж тут любопытного? Если вы говорили ему обо мне
хоть с тысячною долею того восторга, как мне о нем, то, конечно…
– Вы думаете, он знает вас через меня? Вот в том и
дело, что не через меня, а сам, и гораздо больше, чем я.
– Вот новость! Как же это?
– Как? Я вам сейчас скажу. Он с самого первого дня, как
приехал в Петербург, очень сильно желал увидеться с вами; но ему казалось, что
лучше будет, если он отложит знакомство до той поры, когда приедет к вам не
один а с невестою или женою. Ему казалось, что вам приятнее будет видеть его с
нею, нежели одного. Вы видите, что наша свадьба произошла из его желания
познакомиться с вами.
– Жениться на вас, чтобы познакомиться со мною!
– На мне! Кто ж говорил, что на мне он женится для вас?
О нет, мы с ним венчаемся, конечно, не из любви к вам. Но разве мы с ним знали
друг о друге, что мы существуем на свете, когда он ехал в Петербург? А если б
он не приехал, как же мы с ним познакомились бы? А в Петербург он ехал для вас.
Какая ж вы смешная!
– Он лучше говорит по – русски, нежели по – английски,
говорили вы? – с волнением спросила Вера Павловна.
– По – русски, как я; и по – английски, как я.
– Друг мой, Катенька, как же я рада! – Вера
Павловна бросилась обнимать свою гостью. – Саша, иди сюда! Скорее, скорее!
– Что, Верочка? Здравствуйте, Катерина Ва…
Он не успел договорить ее имени, – гостья уже целовала
его.
– Ныне Пасха, Саша; говори же Катеньке: воистину
воскресе.
– Да что ж это?
– Садись, она расскажет, я и сама ничего не знаю
порядком. Довольно, нацеловались, – и при мне! Рассказывай, Катенька.
XX
Вечером, конечно, было еще больше гвалта. Но когда
восстановился порядок, Бьюмонт, по требованию своих новых знакомых рассказывая
свою жизнь, начал прямо с приезда в Соединенные Штаты. «Как только я
приехал, – говорил он, – я стал заботиться о том, чтобы поскорее
получить натурализацию. Для этого надобно было сойтись с кем‑нибудь, – с
кем же? – конечно с аболиционистами. Я написал несколько статей в
«Tribune» {132}
о влиянии крепостного права на все общественное устройство России. Это был
недурной новый аргумент аболиционистам против невольничества в южных штатах, и
я сделался гражданином Массачусетса. Вскоре по приезде я все через них же
получил место в конторе одного из немногих больших торговых домов их партии в
Нью‑Йорке». Далее шла та самая история, которую мы уж знаем. Значит, по крайней
мере, эта часть биографии Бьюмонта не подлежит сомнению.
XXI
В тот же вечер условились: обоим семействам искать квартир,
которые были бы рядом. В ожидании того, пока удобные квартиры отыскались и
устроились, Бьюмонты прожили на заводе, где, по распоряжению фирмы, была
отделана квартира для управляющего. Это удаление за город могло считаться
соответствующим путешествию, в которое отправляются молодые по прекрасному
английскому обычаю, распространяющемуся теперь во всей Европе.
Когда, месяца через полтора, две удобные квартиры рядом нашлись
и Кирсановы поселились на одной, Бьюмонты на другой, старик Полозов предпочел
остаться на заводской квартире, простор которой напоминает ему, хотя в слабой
степени, прежнее его величие. Приятно было остаться ему там и потому, что он
там был почетнейшим лицом на три – четыре версты кругом: нет числа признакам
уважения, которыми он пользовался у своих и окрестных приказчиков, артельщиков
и прочей подгородной братии, менее высокой и несколько более высокой заводских
и фабричных приказчиков по положению в обществе; и почти нет меры
удовольствию, с каким он патриархально принимал эти признаки общего признавания
его первым лицом того околотка. Зять почти каждый день поутру приезжал на
завод, почти каждый день приезжала с мужем дочь. На лето они и вовсе переселялись
(и переселяются) жить на заводе, заменяющем дачу. А в остальное время года
старик, кроме того, что принимает по утрам дочь и зятя (который так и остается
северо – американцем), часто, каждую неделю и чаще, имеет наслаждение принимать
у себя гостей, приезжающих на вечер с Катериною Васильевною и ее мужем, –
иногда только Кирсановых, с несколькими молодыми людьми, – иногда общество
более многочисленное: завод служит обыкновенною целью частых загородных
прогулок кирсановского и бьюмонтского кружка. Полозов очень доволен каждым
таким нашествием гостей, да и как же иначе? ему принадлежит роль хозяина, не
лишенная патриархальной почтенности.
|
