 Увеличить |
Глава третья
Замужество и вторая любовь
I
Прошло три месяца после того, как Верочка вырвалась из
подвала. Дела Лопуховых шли хорошо. Он уже имел порядочные уроки, достал работу
у какого‑то книгопродавца – перевод учебника географии. Вера Павловна также
имела два урока, хотя незавидных, но и не очень плохих. Вдвоем они получили уже
рублей 80 в месяц; на эти деньги нельзя жить иначе, как очень небогато, но
все‑таки испытать им нужды не досталось, средства их понемногу увеличивались, и
они рассчитывали, что месяца еще через четыре или даже скорее они могут уже
обзавестись своим хозяйством (оно так и было потом).
Порядок их жизни устроился, конечно, не совсем в том виде,
как полушутя, полусерьезно устраивала его Вера Павловна в день своей
фантастической помолвки, но все‑таки очень похоже на то. Старик и старуха, у
которых они поселились, много толковали между собою о том, как странно живут
молодые, – будто вовсе и не молодые, – даже не муж и жена, а так,
точно не знаю кто.
– Значит, как сам вижу и ты, Петровна, рассказываешь,
на то похоже, как бы сказать, она ему сестра была, али он ей брат.
– Нашел чему приравнять! Между братом да сестрой
никакой церемонности нет, а у них как? Он встанет, пальто наденет [19] и сидит, ждет, покуда
самовар принесешь. Сделает чай, кликнет ее, она тоже уж одета выходит. Какие
тут брат с сестрой? А ты так скажи: вот бывает тоже, что небогатые люди, по
бедности, живут два семейства в одной квартире, – вот этому можно
приравнять.
– И как это, Петровна, чтобы муж к жене войти не мог:
значит, не одета, нельзя. Это на что похоже?
– А ты то лучше скажи, как они вечером‑то расходятся.
Говорит: прощай, миленький, спокойной ночи! Разойдутся, оба по своим комнатам
сидят, книжки читают, он тоже пишет. Ты слушай, что раз было. Легла она спать,
лежит, читает книжку; только слышу через перегородку‑то, – на меня тоже
что‑то сна не было, – слышу, встает. Только, что же ты думаешь? Слышу,
перед зеркалом стала, значит, волоса пригладить. Ну, вот как есть, точно к гостям
выйти собирается. Слышу, пошла. Ну, и я в коридор вышла, стала на стул, гляжу в
его‑то комнату через стекло. Слышу, подошла. – «Можно войти, миленький?» А
он: «Сейчас, Верочка, минуточку погоди». – Лежал тоже. Платьишко натянул,
пальто: ну, думаю, галстук подвязывать станет: нет, галстука не подвязал,
оправился, говорит: «Теперь можно, Верочка». «Я, говорит, вот в этой книжке не
понимаю, ты растолкуй». Он сказал. «Ну, говорит, извини, миленький, что я тебя
побеспокоила». А он говорит: «Ничего, Верочка, я так лежал, ты не помешала».
Ну, она и ушла.
– Так и ушла?
– Так и ушла.
– И он ничего?
– И он ничего. Да ты не тому дивись, что ушла, а ты
тому дивись: оделась, пошла; он говорит: погоди; оделся, тогда говорит: войди.
Ты про это говори: какое это заведенье?
– А вот что, Петровна: это секта такая, значит; потому
что есть всякие секты.
– Оно похоже на то. Смотри, что верно твое слово.
Другой разговор.
– Данилыч, а ведь я ее спросила про ихнее заведенье.
Вы, говорю, не рассердитесь, что я вас спрошу: вы какой веры будете? –
Обыкновенно какой, русской, говорит. – А супружник ваш? – Тоже,
говорит, русской. – А секты никакой не изволите содержать? – Никакой,
говорит: а вам почему так вздумалось? – Да вот почему, сударыня, барыней
ли, барышней ли, не знаю, как вас назвать: вы с муженьком‑то живете ли? –
засмеялась; живем, говорит.
– Засмеялась?
– Засмеялась: живем, говорит. Так отчего же у вас
заведенье такое, что вы неодетая не видите его, точно вы с ним не
живете? – Да это, говорит, для того, что зачем же растрепанной
показываться? а секты тут никакой нет. – Так что же такое?
говорю. – А для того, говорит, что так‑то любви больше, и размолвок нет.
– А это точно, Петровна, что на правду похоже. Значит,
всегда в своем виде.
– Да она еще какое слово сказала: ежели, говорит, я не
хочу, чтобы другие меня в безобразии видели, так мужа‑то я больше люблю,
значит, к нему‑то и вовсе не приходится не умывшись на глаза лезть.
– А и это на правду похоже, Петровна: отчего же на
чужих‑то жен зарятся? Оттого, что их в наряде видят, а свою в безобразии. Так в
писании говорится, в притчах Соломоних {45}. Премудрейший царь был.
|
