 Увеличить |
КНИГА ДЕВЯТАЯ
1. ГЕРАКЛИТ
Гераклит, сын Блосона (или, по мнению иных,
Гераконта), из Эфеса . Расцвет его приходился на 69-ю олимпиаду.
Был он высокоумен и надменен превыше всякого, как то явствует
и из его сочинения, в котором он говорит: "Многознайство уму не научает,
иначе оно научило бы и Гесиода с Пифагором, и Ксенофана с Гекатеем". Ибо
есть "единая мудрость — постигать Знание, которое правит всем чрез
все". Также и Гомеру, говорил он, поделом быть выгнану с состязаний и
высечену,[698] и Архилоху тоже. Еще он
говорил: "Спесь гасить нужнее, чем пожар" и "За закон народ
должен биться, как за городскую стену".
Эфесцев он так бранит за то, что они изгнали его товарища
Гермодора: "Поделом бы эфесцам, чтобы взрослые у них все передохли, а
город оставили недоросткам, ибо выгнали они Гермодора, лучшего меж них, с
такими словами: "Меж нами никому не быть лучшим, а если есть такой, то
быть ему на чужбине и с чужими".[699] "Просьбою
эфесцев дать им законы он пренебрег, ибо город был уже во власти дурного
правления. Удалившись в храм Артемиды, он играл с мальчишками в бабки, а
обступившим его эфесцам сказал: "Чему дивитесь, негодяи? разве не лучше
так играть, чем управлять в вашем государстве?"
Возненавидев людей, он удалился и жил в горах, кормясь
быльем и травами. А заболев оттого водянкою, воротился в город и обратился к
врачам с такой загадкой: могут ли они обернуть многодождье засухой? Но те не
уразумели, и тогда он закопался в бычьем хлеву, теплотою навоза надеясь
испарить дурную влагу. Однако и в этом не обретя облегчения, он скончался,
прожив 60 лет. О нем есть такие стихи:
Часто я, часто дивился несчастной судьбе Гераклита — Как он
вытерпел жизнь, чтобы потом умереть? Ибо злая болезнь налила его тело водою,
Свет угасила в очах и темноту навела.[700]
По словам Гермиппа, он спросил врачей, могут ли они осушить
ему внутренности, выведя воду. Те отказались, и тогда он лег на солнце, а рабам
велел обмазать его навозом; и, лежа так, он умер на второй день и был погребен
на площади. А по словам Неанфа Кизикского, он не смог уже очиститься от навоза
и, оставшись, как был, сделался добычею собак, которые в этом виде его не
узнали.
С детства он заставлял дивиться себе: в молодости утверждая,
что он ничего не ведает, а взрослым — что знает все. Он не был ничьим
слушателем, а заявлял, что сам себя исследовал и сам от себя научился. Впрочем,
Сотион говорит, что, по некоторым известиям, он был слушателем Ксенофана, а по
Аристону (в книге "О Гераклите") — сумел вылечиться от водянки и
умер от другой болезни (что подтверждает и Гиппобот).
Книга, известная под его именем, в целом называется "О
природе", разделяется же на три рассуждения: обо Всем, о государстве и о
божестве. Книгу эту он поместил в святилище Артемиды, позаботившись (как
говорят) написать ее как можно темнее, чтобы доступ к ней имели лишь способные
и чтобы обнародование не сделало ее открытой для прозрения. Тимон тоже
описывает его в таких словах:
Взвился меж ними тогда Гераклит, толпу охуждая В темном
своем кукареканье…
А Феофраст говорит, что в писании он иное недоговаривает, а
в ином сам себе противоречит по причине меланхолии… Гордыня же его явствует из
того, что говорит Антисфен в «Преемствах»: он уступил своему брату царскую
власть. И сочинение его стяжало такую славу, что у него явились последователи,
получившие название гераклитовцев.
Мнения его в общих чертах были таковы. Все составилось из
огня и в огонь разрешается. Все совершается по судьбе и слаживается взаимной
противобежностью (enantiodromia). Все исполнено душ и демонов. Высказался он
обо всем, чему подвержен мир, например что солнце по величине таково, каким
видится. Еще он говорит: "Пределов души не отыщешь, по какому пути не
иди, — так глубок ее Разум". Самомнение называет он падучей болезнью,
а зрение — ложью. И подчас в сочинении своем выражается он светло и ясно, так
что даже тупому нетрудно понять и вознестись душой. А краткость и вескость его
слога несравненны.
Частные же мнения его таковы. Начало есть огонь; все есть
размен (amoibe) огня и возникает путем разрежения и сгущения. (Ясного изложения
он, однако же, не дает.) Все возникает по противоположности и всею цельностью
течет, как река. Вселенная конечна, и мир один. Возникает он из огня и вновь
исходит в огонь попеременно, оборот за оборотом, в течение всей вечности;
совершается это по Судьбе. В противоположностях то, что ведет к рождению,
зовется войной и раздором, а что к обогневению, — согласием и миром.
Изменение есть путь вверх и вниз, и по нему возникает мир. Именно, сгущающийся
огонь исходит во влагу, уплотняется в воду, а вода крепнет и оборачивается
землей — это путь вниз. И с другой стороны, земля рассыпается, из нее рождается
вода, а из воды — все остальное (при этом почти все он сводит к морским
испарениям) — это путь вверх. Испарения рождаются от земли и от моря, одни
светлые и чистые, другие темные: от светлых умножается огонь, от иных — влага.
Какое над этим окружение, он не разъясняет, но говорит, что в нем есть
выдолбины (scaphai), обращенные к нам, и в них светлые испарения, собираясь,
образуют пламена, которые и есть светила. Самое светлое и горячее пламя солнца,
ибо прочие светила дальше отстоят от земли и поэтому меньше светят и греют, а
луна хоть и ближе к земле, но движется по нечистому месту. Солнце же движется в
месте прозрачном и несмутном и в соразмерном отстоянии от нас, оттого оно
больше и греет, и светит. Затмения солнца и луны бывают оттого, что выдолбины
поворачиваются кверху, а ежемесячные перемены луны — оттого, что выдолбина
поворачивается понемногу. День и ночь, месяцы и времена года, годы, дожди и
ветры и прочее подобное возникает из-за различных испарений; так, светлое
испарение, воспламеняясь в круге солнца, производит день, а противоположное,
взяв верх, вызывает ночь; так, от светлого усиливается тепло и производит лето,
а от темного умножается влага и творит зиму. В согласии с этим объясняет он
причины и всего прочего. О земле, однако, он не разъясняет, какова она есть;
точно так же и о том, каковы те выдолбины. Вот в чем состояли его мнения.
О Сократе и о том, что он сказал на сочинение Гераклита,
которое ему принес Еврипид (как об этом сообщает Аристон), мы сказали в разделе
о Сократе.[701] А грамматик Селевк
сообщает (со слов некоего Кротона в книге "Ныряльщик"), будто первым
эту книгу принес в Элладу некий Кратет, сказав при этом, что нужно быть
делосским водолазом, чтобы не захлебнуться в ней. Иные дают ей заглавие «Музы»,
иные — "О природе", а Диодот
"Правило негрешимое уставу жить";
называют ее также "Указатель нравам" и
"Единый порядок строю Всего". Говорят, на вопрос, почему он молчит,
Гераклит ответил: "Чтобы вы болтали".
Знакомства с ним пожелал сам Дарий и написал ему так:
"Царь Дарий, сын Гистаспа, Гераклиту, мужу эфесскому
, шлет привет. Тобою написана книга "О природе", трудная для
уразумения и для толкования. Есть в ней места, разбирая которые слово за словом
видишь в них силу умозрения твоего о мире, о Вселенной и обо всем, что в них
вершится, заключаясь в божественном движении; но еще больше мест, от суждения о
которых приходится воздерживаться, потому что даже люди, искушенные в
словесности, затрудняются верно толковать написанное тобой. Посему царь Дарий,
сын Гистаспа, желает приобщиться к твоим беседам и эллинскому образованию.
Поспешай же приехать, дабы лицезреть меня в моем царском дворце. Эллины, я
знаю, обыкновенно невнимательны к своим мудрецам и пренебрегают прекрасными их
указаниями на пользу учения и знания. А при мне тебя ждет всяческое первенство,
прекрасные и полезные повседневные беседы и жизнь, согласная с твоими
наставлениями".
"Гераклит Эфесский царю Дарию, сыну Гистаспа ,
шлет привет. Сколько ни есть людей на земле, истины и справедливости они
чуждаются, а прилежат в дурном неразумии своем к алчности и тщеславию. Я же все
дурное выбросил из головы, пресыщения всяческого избегаю из-за смежной с ним
зависти и по отвращению к спеси. Потому и не приеду я в персидскую землю, а
буду довольствоваться немногим, что мне по душе". Вот каков был он и перед
самим царем.
Деметрий в «Соименниках» говорит, что презирал он даже
афинян, хотя пользовался у них большой славой, и предпочитал жить на родине,
хотя эфесцы пренебрегали им. Упоминает о нем и Деметрий Фалерский в
"Апологии Сократа". Толкованием его сочинения занимаются многие: и
Антисфен, и Гераклид Понтийский, и Клеанф, и стоик Сфер, равно как и Павсаний,
прозванный «гераклитовцем», и Никомед, и Дионисий; а из грамматиков — Диодот,
который уверяет, что сочинение это было не о природе, а о государстве и о
природе в нем говорилось только в виде примера. А Иероним сообщает, что Скифин,
ямбический поэт, взялся излагать его учение в стихах.
О нем существует много эпиграмм, в том числе такая:
Я — Гераклит. Что вы мне не даете покоя, невежды? Я не для
вас, а для тех, кто понимает меня. Трех мириад мне дороже один; и ничто —
мириады. Так говорю я и здесь, у Персефоны в дому.[702]
А другая такая:
Не торопись дочитать до конца Гераклита-эфесца — Книга его —
это путь, трудный для пешей стопы, Мрак беспросветный и тьма. Но если тебя
посвященный Вводит на эту тропу — солнца светлее она.[703]
Гераклитов было пятеро: первый — наш философ; второй
лирический поэт, которому принадлежит хвалебная песнь двенадцати богам; третий
— элегический поэт из Галикарнаса, которому Каллимах посвятил такие стихи:
Друг Гераклит, мне сказали о том, что ты уже умер. Слезы из
глаз полились. Вспомнил я, сколько мы раз Вместе беседуя, солнца закат
провожали. А ныне Ты уже давний прах, галикарнасский мой гость! Но еще живы
твои соловьиные песни: жестокий, Все уносящий Аид рук не наложит на них.[704]
Четвертый был лесбиец, написавший македонскую историю; пятый
— писатель в серьезном и смешном роде, прежде занимавшийся игрой на кифаре.
|
