 Увеличить |
V
Субботним
вечером восьмого сентября – очевидно, разминувшись с моим бессвязным посланием, –
прибыло еще одно письмо Эйкли, на удивление отличавшееся от предыдущего: оно
было аккуратно отпечатано на машинке и исполнено умиротворенного спокойствия.
Оно поразило меня уверенностью тона, а также содержавшимся в нем приглашением
приехать; последнее, должно быть, явилось следствием коренного перелома в
кошмарной драме, разыгравшейся в горной глуши. И снова привожу содержание
письма по памяти – мне хочется, причем не без основания, как можно точнее
передать оттенки его стиля. На конверте стоял почтовый штемпель «Беллоуз-Фолз»,
а подпись, так же как и текст, была отстукана на машинке – так часто поступают
начинающие. Однако сам текст был отпечатан на редкость аккуратно для новичка;
поэтому я решил, что Эйкли занимался этим и раньше – например, в колледже. Не
скрою – письмо принесло мне большое облегчение, однако к этому чувству
примешивалось еще и некоторое беспокойство. Я убедился, что Эйкли рассказывал о
творившихся вокруг него ужасах, находясь в здравом уме, – но в здравом ли
уме он теперь, когда утверждает, что эти ужасы кончились? Он постоянно твердил
об «улучшении отношений» – что бы это могло значить? Все в этом письме
оказывалось полной противоположностью его предыдущим заключениям! Перейдем,
однако, собственно к тексту, старательно записанному под диктовку моей памяти,
на которую, говорю без ложной скромности, у меня до сих пор не было оснований
жаловаться.
Альберту Н. Уилмарту, эсквайру,
Мискатоникский университет,
г. Аркхем, шт. Массачусетс
Дорогой
Уилмарт!
С
огромным удовольствием сообщаю, что могу успокоить Вас касательно всех тех
глупостей, о которых я писал вам ранее. Я говорю «глупостей», имея в виду терзавшие
меня страхи, а не оценки явлений и связанные с ними предположения. Эти явления
действительно существуют в природе и представляют собой достаточно серьезную
проблему, я же относился к ним неправильно, в чем и состоит моя ошибка.
Кажется,
я уже обмолвился о том, что мои странные опекуны начали общаться со мной и
всячески стремиться к установлению контакта. И вот прошлой ночью переговоры
состоялись. В ответ на условный сигнал я впустил в дом их представителя –
изволю заметить сразу, что это был человек. Представитель поведал мне много
такого, о чем мы с Вами даже не задумывались, и убедительно доказал, что мы глубоко
заблуждались, полагая, что пришельцы имели целью тайно обосноваться на нашей
планете.
Судя
по всему, зловещие предания, повествующие об отношении пришельцев к людям и их
намерениях относительно Земли, порождены исключительно дилетантским
толкованием, а часто и просто непониманием ситуации. Не забывайте, что эти
существа являются носителями такой культуры и такого образа мыслей, что никакие
наши земные измышления не могут хотя бы приблизительно передать их суть. Охотно
признаюсь в том, что и мои собственные предположения были ничуть не ближе к
истине, чем всевозможные домыслы неграмотных фермеров и дикарей-индейцев. То,
что я посчитал противоестественным, постыдным и бесчестным, на самом деле
превосходит мои интеллектуальные возможности и заслуживает самого
благоговейного отношения, если даже не восхваления, а мое первоначальное мнение
есть не что иное, как свойственный человеку извечный страх, неприязнь и отталкивание
всего нового и непонятного.
Теперь
я сожалею о вреде, который причинил этим мудрым инопланетным существам во время
наших ночных перестрелок. И почему только я сразу же не согласился обсудить с
ними все мои проблемы в спокойной, разумной беседе! Но они не держат на меня
зла: их эмоциональная система резко отличается от нашей. Единственная их
неудача заключается в том, что они выбрали себе в помощники чуть ли не худший
человеческий тип: возьмите, например, того же Уолтера Брауна. Из-за него я был
решительно настроен против них. На самом же деле, насколько мне известно, они
не сделали людям ничего плохого; а вот от человеческого рода претерпели
множество несправедливостей, жестокостей и преследований. Существует даже
тайная секта злодеев (вы, как человек, посвященный в мир мистики, поймете меня,
если я поставлю их в один ряд с Хастуром[90] и Желтым знаком[91]), цель которых – выслеживать и
убивать этих существ, выдавая их за представителей чудовищных сил, обитающих в
других системах измерений. Именно против таких зачинщиков вражды – а вовсе не
против рядовых мирных жителей Земли – предпринимают пришельцы суровые меры
защиты. Между прочим, я узнал, что все наши пропавшие письма похитили как раз
агенты этой черной секты, а вовсе не пришельцы.
Пришельцы
хотят одного: чтобы люди жили с ними в мире вместо того, чтобы их преследовать,
и развивали взаимовыгодные отношения. Последнее крайне необходимо теперь, когда
с помощью новейших изобретений и могучей техники мы все больше расширяем свои
познания и возможности, оставляя пришельцам все меньше шансов сохранить в тайне
размещенные на нашей планете исследовательские станции. Инопланетные существа
желают полнее изучить человечество, одновременно дав некоторым крупнейшим
философам и ученым Земли возможность сделать то же самое в отношении их. Если
это произойдет, всякая угроза столкновения будет устранена и утвердится
благоприятный modus vivendi.[92] Сама мысль о какой-либо попытке
поработить человечество или помешать его прогрессу для них просто нелепа.
Нет
ничего удивительного в том, что для налаживания контактов с землянами пришельцы
выбрали меня – ведь я знаю о них уже очень многое. Прошлой ночью к моим
познаниям добавилось еще немало сведений – невыразимо ошеломляющих и открывающих
новое видение мироздания. В дальнейшем я буду получать дополнительную
информацию как в устном, так и в письменном виде. Меня более не станут принуждать
сию же минуту отправиться в космическое путешествие, хотя не исключено, что
чуть позже я сам захочу совершить его, воспользовавшись специальными
средствами, и таким образом переступлю черту, за которой останется все то, что
до сей поры привычно было считать опытом человеческой цивилизации. Осада моего
дома будет снята. Все уладилось, так что собаки теперь останутся без дела. Я
готовился к самому страшному, а взамен получил щедрый дар – мне открылся
кладезь знаний. Я получил возможность подняться на более высокую ступень
умственного развития, чего доселе удостаивались лишь единицы.
Эти
инопланетяне являются, пожалуй, самыми изумительными созданиями живой материи
во всем измеряемом пространством и временем мире, а возможно, и за его
пределами. Они представляют собой цивилизацию космического масштаба, все прочие
жизненные формы которой можно определить как всего лишь вырождающиеся
разновидности. По своему строению они стоят ближе к растительному, нежели к
животному миру, – если, конечно, подобные понятия вообще приемлемы для
описания составляющей их материи, Скорее, их можно отнести к грибам, однако в
силу совершенно особой системы пищеварения, а также содержания в их организме
хлорофиллоподобного вещества они в целом отличаются от наших грибов. Да, это
особи иного рода: они состоят из абсолютно чужеродной для нашей части галактики
материи, электроны которой имеют совершенно иной режим колебаний. Поэтому-то
пришельцев и невозможно заснять на обычную пленку или фотопластинку, которыми
располагает современная наука, хотя невооруженным глазом их можно видеть вполне
отчетливо. Однако, получив дополнительные сведения, всякий опытный химик сумел
бы изготовить специальную фотоэмульсию, на которой существа окажутся
запечатленными.
Пришельцы
обладают исключительным свойством – они совершают перелеты через межзвездные
пространства, где нет тепла и воздуха, в своей обычной телесной оболочке;
правда, некоторые их разновидности способны летать, лишь прибегая к
механическим приспособлениям или диковинным хирургическим пересадкам. Только у
нескольких видов этих существ крылья могут использоваться в безвоздушной среде,
что, в частности, характерно для вермонтского вида. Что же касается особей,
обитающих на некоторых недоступных вершинах Старого Света, то они попали на
нашу планету другими путями. Их внешнее сходство с представителями животного
мира и структурами, которые мы называем материальными, обусловлено скорее
параллельным развитием, нежели тесным родством. Их умственные способности выше,
чем у всех прочих сохранившихся на сегодня живых организмов, хотя самыми
высокоразвитыми из них являются, безусловно, крылатые особи нашего горного
края. Телепатия для них – обычное средство общения, хотя у них сохранился
речевой аппарат рудиментарного типа; после небольшой операции (а надо сказать,
что хирургические процедуры у них – дело обыденное и выполняемое невероятно искусно)
он способен приближенно воспроизводить звуковой рисунок речи тех существ, которые
ею еще пользуются.
Их
ближайшая перевалочная база размещается на пока еще не открытой нами и почти
лишенной света планете, которая находится на самом краю Солнечной системы, за
Нептуном, и является девятой по удаленности от Солнца. Как мы уже установили, в
некоторых древних рукописях именно она упоминалась под таинственным названием
«Юггот»; в скором времени она станет источником неведомого нашей науке
мысленного воздействия на землян, целью которого будет установление
телепатической связи. Не удивлюсь, если наши астрономы, восприняв эти мысленные
сигналы, откроют Юггот в то самое время, когда это понадобится пришельцам.
Основная масса этих существ обитает в особом, совершенно не похожем на наш
мире, расположенном в самом сердце космической бездны, недосягаемом для полета
самой смелой человеческой фантазии.
Пространственно-временная
небесная сфера, которую мы принимаем за совокупность всего космического
мироздания, на самом деле является лишь маленькой частицей поистине
безграничной вселенной, принадлежащей этим существам. И со временем эта
вселенная откроется мне настолько, насколько позволяют возможности
человеческого разума. Нужно заметить, что с момента зарождения человеческой
цивилизации подобная честь оказывалась не более чем полусотне землян.
Вероятно,
поначалу все это покажется Вам бредом, Уилмарт; но со временем Вы осознаете,
какая эпохальная возможность предоставляется мне. Я хочу, чтобы и Вы могли
воспользоваться ею, а потому мне необходимо рассказать Вам много такого, о чем
не напишешь в письме. До сего момента я предостерегал Вас от встречи со мной.
Теперь, когда угрозы больше нет, я с удовольствием отменяю свое предостережение
и приглашаю Вас в гости.
Может
быть, Вам удастся приехать сюда до начала учебного года в колледже? Это было бы
великолепно. Захватите с собой пластинку и всю мою корреспонденцию – это
послужит справочным материалом, который поможет нам восстановить полную картину
этого исторического события. Фотоснимки, пожалуй, тоже возьмите, потому что мои
потерялись во всей этой недавней суматохе вместе с негативами. Зато какой
сокровищницей фактов смогу я одеть каркас наших предположений и общих выводов –
и какое ошеломляющее техническое устройство присовокуплю я к этой сокровищнице!
Не
извольте сомневаться – никакой слежки за мной сейчас нет, а потому Вам не
грозит встреча с чем-то противоестественным или неприятным. От Вас требуется
лишь доехать до Братлборо, а там, прямо у вокзала, Вас будет ждать моя машина.
Приготовьтесь к тому, чтобы остаться у меня как можно дольше: нам предстоит
целая вереница вечеров, исполненных бесед о том, что выходит за рамки
мыслимого. Разумеется, Вы не должны никому ничего рассказывать об этом – в
такие дела нельзя посвящать посторонних.
Поезда
в Братлборо ходят исправно – расписание можно узнать в Бостоне. До Гринфилда
доедете поездом «Бостон – Мэн», а там пересядете на местный. От Гринфилда до
Братлборо совсем близко. Советую Вам выехать из Бостона экспрессом, который
отправляется в 16.10. Он прибывает в Гринфилд в 19.35, а в 21.19 оттуда
отправляется местный поезд, который прибывает в Братлборо в 22.01. Это
расписание действует только для будничных дней. Сообщите мне, когда выезжаете,
чтобы вовремя прислать за Вами автомобиль.
Извините,
что печатаю это письмо на машинке, но почерк у меня в последнее время совсем
испортился, как вы, наверное, уже заметили; к тому же я стал чрезмерно
утомляться от долгого писания. Кстати, машинка у меня новая, марки «Корона»;
купил вчера в Братлборо – кажется, действует весьма исправно.
Жду
Вашего ответа и надеюсь на скорую встречу. Не забудьте пластинку, письма и
снимки.
Жду
с нетерпением.
Ваш
Генри У. Эйкли.
г.
Таунсенд, Вермонт, четверг,
6
сентября 1928 года
Нет
слов, чтобы передать всю сложную гамму чувств, овладевших мною, когда я читал,
перечитывал и размышлял над этим странным и во всех отношениях неожиданным
письмом. Как я уже говорил, у меня на душе стало одновременно и легко, и
тревожно, но такое определение лишь в самых общих чертах передает все оттенки
различных и по преимуществу подсознательных ощущений, которые разом нахлынули
на меня. Прежде всего тон письма поражал своей диаметральной противоположностью
всем предыдущим истерикам – перемена настроения от откровенного ужаса до переходящей
в восторг умиротворенности была слишком непредвиденна, молниеносна и
бесповоротна. С трудом верилось в то, что один-единственный день мог так радикально
изменить психологическое состояние человека, еще сутки тому назад лихорадочно
набрасывавшего на листке бумаги последнюю сводку кошмарных событий. Даже если
этот день принес с собой какие-то успокоительные открытия, это все равно ничего
не меняло. Охваченный сомнениями в реальности ситуации до и после перелома, я
начал серьезно подумывать о том, что вся эта драматическая история о призрачных
силах, поведанная моим далеким корреспондентом, является не более чем
умственным миражом, навеянным в основном игрой моего собственного воображения.
Но я тут же вспоминал о пластинке и изумлялся еще сильнее.
Я
ожидал чего угодно, но только не такого письма. Оно производило потрясающее и,
безусловно, двойственное впечатление. С одной стороны, если считать, что Эйкли
был и остается в здравом уме, то обрисованное изменение ситуации казалось
крайне резким и немыслимым. С другой стороны, изменения в поведении, оценках и
манере письма самого Эйкли никак не укладывались в рамки естественного или
логически объяснимого явления. Казалось, все существо этого человека претерпело
какое-то исподволь зревшее преобразование – причем преобразование настолько
глубокое, что предположение о здравомыслии Эйкли в обоих вышеупомянутых случаях
становилось крайне зыбким. Используемые лексика, синтаксис и орфография весьма
отличались от его предыдущих писем. Будучи профессионально восприимчивым к
стилистике прозы, я уловил в этом тексте сильное несоответствие привычной
манере Эйкли строить предложения и фразы. Такой коренной переворот личности мог
произойти не иначе как в результате предельного душевного потрясения или
духовного прозрения! Впрочем, в других отношениях письмо казалось вполне
выдержанным в духе Эйкли: все та же неизменная тяга к бесконечности, та же
пытливость исследователя. Я ни на миг (если говорить откровенно, один миг
колебаний все же был) не допускал мысли о подделке или злоумышленной подмене
письма. К тому же мне казалось, что приглашение приехать – то есть готовность
предоставить мне возможность самому убедиться в достоверности написанного –
лишь доказывало его подлинность.
Всю
ночь с пятницы на субботу я не сомкнул глаз. Я сидел и размышлял о мрачной
тайне, окутывавшей это странное письмо. Мой мозг, утомленный длинной чередой
чудовищных событий, с которыми ему пришлось столкнуться за последние четыре
месяца, воспринял свежую порцию ошеломляющих новостей, попеременно то сомневаясь,
то веря, как это бывало со мной и прежде; однако на сей раз еще задолго до
рассвета жгучий интерес и любопытство начали решительно брать верх над
первоначально нахлынувшими на меня озадаченностью и тревогой. В здравом уме или
помрачившийся; прежний, только вздохнувший свободно, или обратившийся в некое
иное существо – в любом случае Эйкли, судя по всему, действительно столкнулся с
чем-то таким, что круто изменило дальнейший ход его опасных исследований и
ослабило нависшую над ним – неважно, действительную или мнимую – угрозу,
одновременно открыв новые, головокружительные горизонты недоступных человеку
знаний о мироздании. Во мне вспыхнула жажда неведомого; похоже, Эйкли заразил
меня своим желанием проникнуть в заповедный мир, сорвать с себя ненавистные,
гнетущие путы времени, пространства и законов природы, влиться в океан космоса
и наконец приблизиться к сокрытым во мраке страшным тайнам происхождения всего
сущего. Ради этого, безусловно, стоило рискнуть жизнью, рассудком и даже своей
бессмертной душой! К тому же Эйкли сказал, что опасности больше нет – он не
предостерегал меня как прежде, а, напротив, приглашал приехать. Я трепетал при
одной мысли о том, какие невероятные откровения поджидают меня – я представлял,
как сижу рядом с человеком, который общался с настоящими инопланетными
пришельцами; сижу в комнате одинокой усадьбы, еще недавно осаждаемой этими
существами, а предо мной лежит жуткая пластинка и груда писем, в которых Эйкли
кратко изложил свои предыдущие выводы, – и буквально цепенел от этой чарующей
картины.
Итак,
в воскресенье утром я телеграфировал Эйкли, что прибуду в Братлборо в следующую
среду, двенадцатого сентября, – если только этот день его устраивает. Из
всех его предложений я не одобрил только того, что касалось поезда до Гринфилда.
Откровенно говоря, мне просто не хотелось оказаться поздним вечером в месте,
пользующемся столь дурной славой; поэтому, позвонив на вокзал и точно узнав
расписание, я выбрал другой поезд и тем самым изменил график своего
передвижения. Я решил встать пораньше и выехать в Бостон утренним скорым
поездом, отправляющимся в 8.07; в этом случае я успевал пересесть на поезд,
отправляющийся в Гринфилд в 9.25 утра и прибывающий туда в 12.22 пополудни, что
было весьма удобно, поскольку как раз в это время оттуда отправляется местный
поезд до Братлборо, прибывающий туда в 13.08. Для встречи дневное время гораздо
удобнее предложенного вечернего. Кому охота в десять часов вечера ехать среди
исполненных опасных секретов гор!
Я
послал Эйкли телеграмму, в которой сообщил о своем решении, и был рад узнать из
пришедшего тем же вечером ответного послания, что он готов принять меня и
вполне согласен с новым временем встречи. Вот текст его телеграммы:
ВАРИАНТ УСТРАИВАЕТ ТЧК ВСТРЕЧУ СРЕДУ ПОЕЗД 13.08 ТЧК
НЕ ЗАБУДЬТЕ ПЛАСТИНКУ ЗПТ ПИСЬМА ЗПТ СНИМКИ ТЧК О ПОЕЗДКЕ НИКОМУ НИ СЛОВА ТЧК
ГОТОВЬТЕСЬ УСЛЫШАТЬ СЕНСАЦИОННЫЕ НОВОСТИ ТЧК ЭЙКЛИ
Получив
сей ответ, удостоверяющий, что посланная мною телеграмма дошла до адресата либо
по почте, либо по восстановленной телефонной связи, я окончательно расстался со
все еще жившими в моем подсознании сомнениями относительно авторства
обескуражившего меня письма. На душе у меня невероятно полегчало – настолько,
что я даже сам удивился. Все-таки мои сомнения были давними и глубоко
укоренившимися, и было странно, что я так легко отказался от них. Так или
иначе, той ночью я спал крепко, наутро долго валялся в постели, а последующие
два дня провел в связанных с отъездом хлопотах.
|
