Мобильная версия
   

Ганс Христиан Андерсен «Сказки»


Ганс Христиан Андерсен Сказки
УвеличитьУвеличить

  2. ЧТО ПРОИЗОШЛО С СОВЕТНИКОМ ЮСТИЦИИ

 

   Было уже поздно. Советник юстиции Кнап собирался домой, все еще  размышляя о временах короля Ганса. И надо  же  было  так  случиться,  чтобы вместо своих калош он надел калоши Счастья. Как только он вышел в них на улицу, волшебная сила калош немедленно перенесла его во  времена  короля Ганса, и ноги его тотчас же утонули в непролазной грязи, потому что  при короле Гансе улиц не мостили.

   - Ну и грязища! Просто ужас что такое! - пробормотал советник. - И  к тому же ни один фонарь не горит.

   Луна еще не взошла, стоял густой туман, и все вокруг тонуло во мраке. На углу перед изображением мадонны висела лампада, но  она  чуть  теплилась, так что советник заметил  картину,  лишь  поравнявшись  с  нею,  и только тогда разглядел божью матерь с младенцем на руках.

   "Здесь, наверно, была мастерская художника, - решил он, -  а  вывеску позабыли убрать".

   Тут мимо него прошло несколько человек в средневековых костюмах.

   "Чего это они так вырядились? - подумал советник. -  Должно  быть,  с маскарада идут".

   Но внезапно послышался барабанный бой и свист дудок, замелькали факелы, и взорам советника представилось удивительное зрелище! Навстречу ему по улице двигалась странная процессия: впереди шли барабанщики,  искусно выбивая дробь палочками, а за ними шагали стражники с луками и арбалетами. По-видимому, то была свита, сопровождавшая какое-то важное  духовное лицо. Изумленный советник спросил, что это за шествие и кто этот  сановник.

   - Епископ Зеландский! - послышалось в ответ.

   - Господи помилуй! Что еще такое приключилось с епископом? - вздохнул советник Кнап, грустно покачивая головой. - Нет, вряд ли это епископ.

   Размышляя обо всех этих чудесах и не глядя по сторонам, советник медленно шел по Восточной улице, пока наконец не добрался до площади  Высокого моста. Однако моста, ведущего к Дворцовой площади, на месте не оказалось, - бедный советник едва разглядел в кромешной тьме  какую-то  речонку и в конце концов заметил лодку, в которой сидело двое парней.

   - Прикажете переправить вас на остров? - спросили они.

   - На остров? - переспросил советник, не зная еще, что он теперь живет во время средневековья. - Мне нужно попасть в Христианову гавань, на Малую торговую улицу.

   Парни вытаращили на него глаза.

   - Скажите хотя бы, где мост? - продолжал советник. - Ну что за безобразие! Фонари не горят, а грязь такая, что кажется, будто по болоту бродишь!

   Но чем больше он говорил с перевозчиками, тем меньше мог  разобраться в чем-нибудь.

   - Не понимаю я вашей борнхольмской тарабарщины! - рассердился он  наконец и повернулся к ним спиной.

   Но моста он все-таки не нашел; каменный парапет набережной исчез  тоже. "Что делается! Вот безобразие!" - думал он. Да, никогда еще действительность не казалась ему такой жалкой и  мерзкой,  как  в  этот  вечер. "Нет, лучше взять извозчика, - решил он. - Но, господи, куда же они  все запропастились? Как назло, ни одного! Вернусь-ка я на Новую  королевскую площадь - там, наверное, стоят экипажи, а то мне вовек не  добраться  до Христианской гавани!"

   Он снова вернулся на Восточную улицу и успел уже пройти ее почти всю, когда взошла луна.

   "Господи, что это здесь понастроили такое?" - изумился советник, увидев перед собой Восточные городские ворота, которые в те далекие времена стояли в конце Восточной улицы.

   Наконец он отыскал калитку и вышел на  теперешнюю  Новую  королевскую площадь, которая в те времена была просто большим лугом. На лугу  там  и сям торчали кусты, и он был пересечен не то широким каналом, не  то  рекой. На противоположном берегу расположились жалкие лавчонки халландских шкиперов, отчего место это называлось Халландской высотой.

   - Боже мой! Или это мираж, фата-моргана, или я... господи... пьян?  застонал советник юстиции. - Что же это такое? Что же это такое?

   И советник опять повернул назад, подумав, что заболел. Шагая по  улице, он теперь внимательнее приглядывался к домам и заметил, что все  они старинной постройки и многие крыты соломой.

   - Да, конечно, я заболел, - вздыхал он, - а ведь  всего-то  стаканчик пунша выпил, но мне и это повредило. И надо же додуматься - угощать гостей пуншем и горячей лососиной! Нет, я непременно  поговорю  об  этом  с агентшей. Вернуться разве к ним и рассказать, какая со мной приключилась беда? Нет, неудобно. Да они, уж пожалуй, давно спать улеглись.

   Он стал искать дом одних своих знакомых, но его тоже не оказалось  на месте.

   - Нет, это просто бред какой-то! Не узнаю Восточной улицы. Ни  одного магазина! Все только старые, жалкие лачуги - можно подумать, что я попал в Роскилле или Рингстед. Да, плохо мое дело! Ну что уж  тут  стесняться, вернусь к агенту! Но, черт возьми, как мне найти его дом?  Я  больше  не узнаю его. Ага, здесь, кажется, еще не спят!... Ах, я совсем  расхворался, совсем расхворался.

   Он наткнулся на полуоткрытую дверь, из-за которой лился свет. Это был один из тех старинных трактиров, которые  походили  на  теперешние  наши пивные. Общая комната напоминала голштинскую харчевню. В ней сидело несколько завсегдатаев - шкипера, копенгагенские бюргеры и еще какие-то люди, с виду ученые. Попивая пиво из кружек, они вели какой-то жаркий спор и не обратили ни малейшего внимания на нового посетителя.

   - Простите, - сказал советник подошедшей к нему хозяйке, - мне  вдруг стало дурно. Вы не достанете мне извозчика? Я живу в Христианской  гавани.

   Хозяйка посмотрела на него и грустно покачала головой,  потом  что-то сказала по-немецки. Советник подумал, что она плохо понимает  по-датски, и повторил свою просьбу на немецком языке. Хозяйка уже заметила, что посетитель одет как-то странно, а теперь, услышав немецкую  речь,  окончательно убедилась в том, что перед ней иностранец. Решив,  что  он  плохо себя чувствует, она принесла ему кружку солоноватой колодезной воды. Советник оперся головой на руку, глубоко вздохнул  и  задумался:  куда  же все-таки он попал?

   - Это вечерний "День"? - спросил он чтобы сказать что-нибудь, увидев, как хозяйка убирает большой лист бумаги.

   Она его не поняла, но все-таки протянула ему лист: это была старинная гравюра, изображавшая странное свечение неба, которое однажды  наблюдали в Кельне.

   - Антикварная картина! - сказал советник,  увидев  гравюру,  и  сразу оживился. - Где вы достали эту редкость? Очень, очень интересно, хотя  и сплошная выдумка. На самом деле это было  просто  северное  сияние,  как объясняют теперь ученые; и, вероятно, подобные явления вызываются электричеством.

   Те, что сидели близко и слышали его слова, посмотрели на него с  уважением; один человек даже встал, почтительно снял шляпу и сказал с самым серьезным видом:

   - Вы, очевидно, крупный ученый, мосье?

   - О нет, - ответил советник, - просто я могу поговорить о том о  сем, как и всякий другой.

   - Modestial <скромность(лат.)> - прекраснейшая добродетель,  -  изрек его собеседник. - Впрочем, о сути вашего высказывания mihi secus videtur <я другого мнения (лат.)>, хотя и с удовольствием воздержусь пока высказывать мое собственное judicium <суждение (лат.)>.

   - Осмелюсь спросить, с кем имею удовольствие беседовать? - осведомился советник.

   - Я бакалавр богословия, - ответил тот.

   Эти слова все объяснили советнику  -  незнакомец  был  одет  в  соответствии со своим ученым званием.  "Должно  быть,  это  какой-то  старый сельский учитель, - подумал он, - человек не от  мира  сего,  каких  еще можно встретить в отдаленных уголках Ютландии".

   - Здесь, конечно, не locus docendi <место ученых бесед (лат.)>, - говорил богослов, - но я все-таки очень прошу вас  продолжать  свою  речь. Вы, конечно, весьма начитаны в древней литературе?

   - О да! Вы правы, я частенько-таки  прочитываю  древних  авторов,  то есть все их хорошие произведения; но очень люблю и новейшую  литературу, только не "Обыкновенные истории" <намек на "Обыкновенные истории"  датской писательницы Гюллембург>; их хватает и в жизни.

   - Обыкновенные истории? - переспросил богослов.

   - Да, я говорю об этих новых романах, которых столько теперь выходит.

   - О, они очень остроумны и пользуются успехом при дворе, -  улыбнулся бакалавр. - Король особенно любит романы об Ифвенте и Гаудиане, в  которых рассказывается о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, и даже  изволил шутить по этому поводу со своими приближенными <Знаменитый датский писатель Хольберг рассказывает в своей "Истории  Датского  государства", что, прочитав роман о рыцарях Круглого стола, король Ганс однажды сказал в шутку своему приближенному Отто Руду, которого очень любил: "Эти  господа Ифвент и Гаудиан, о которых говорится в этой  книге,  были  замечательные рыцари. Таких теперь больше не встретишь". На что Отто Руд ответил: "Если бы теперь встречались такие короли, как король Артур, то, наверное, нашлось бы немало таких рыцарей, как Ифвент и Гаудиан".  (Примечание Андерсена.)>.

   - Этих романов я еще не читал, - сказал советник  юстиции.  -  Должно быть, это Хейберг что-нибудь новое выпустил?

   - Нет, что вы, не Хейберг, а Готфред фон Гемен, - ответил бакалавр.

   - Так вот кто автор! - воскликнул советник. - Какое древнее имя! Ведь это наш первый датский книгопечатник, не так ли?

   - Да, он наш первопечатник! - подтвердил богослов.

   Таким образом, пока что все шло прекрасно. Когда один из горожан  заговорил о чуме, свирепствовавшей здесь несколько лет назад, а  именно  в 1484 году, советник подумал, что речь идет о недавней эпидемии холеры, и разговор благополучно продолжался. А после как было не  вспомнить  окончившуюся совсем недавно пиратскую войну 1490 года, когда английские  каперы захватили стоящие на рейде датские корабли. Тут советник,  вспомнив о событиях 1801 года, охотно присоединил свой голос к общим нападкам  на англичан. Но дальше разговор что-то перестал клеиться и все чаще  прерывался гробовой тишиной.

   Добрый бакалавр был очень уж невежественный: самые  простые  суждения советника казались ему чем-то необычайно смелым и фантастичным. Собеседники смотрели друг на друга со все возрастающим  недоумением,  и,  когда наконец окончательно перестали понимать один другого, бакалавр,  пытаясь поправить дело, заговорил по-латыни, но это мало помогло.

   - Ну, как вы себя чувствуете? - спросила хозяйка,  потянув  советника за рукав.

   Тут он опомнился и в изумлении воззрился на своих собеседников, потому что за разговором совсем забыл, что с ним происходит.

   "Господи, где я?" - подумал он, и при одной мысли об этом у него закружилась голова.

   - Давайте пить кларет, мед и бременское пиво! - закричал один из гостей. - И вы с нами!

   Вошли две девушки, одна из них была в двухцветном чепчике <при короле Гансе, в 1495 году, был выпущен указ, по которому женщины легкого  поведения должны носить чепчики бросающейся в глаза расцветки>; они подливали гостям вино и низко приседали. У советника даже мурашки  забегали  по спине.

   - Что же это такое? Что это такое? - шептал он, но вынужден был  пить вместе со всеми. Собутыльники так на него насели,  что  бедный  советник пришел в совершенное смятение, и когда кто-то  сказал,  что  он,  должно быть, пьян, ничуть в этом не усомнился и только попросил, чтобы ему  наняли извозчика. Но все подумали, что он говорит по-московитски.  Никогда в жизни советник не попадал в такую грубую и неотесанную компанию. "Можно подумать, - говорил он себе, - что мы вернулись ко временам  язычества. Нет, это ужаснейшая минута в моей жизни!"

   Тут ему пришло в голову: а что, если залезть под  стол,  подползти  к двери и улизнуть? Но когда он был уже почти у цели, гуляки заметили, куда он ползет, и схватили его за ноги. К счастью, калоши свалились у него с ног, а с ними рассеялось и волшебство.

   При ярком свете фонаря советник отчетливо увидел большой дом,  стоявший прямо перед ним. Он узнал и этот дом и все соседние, узнал и Восточную улицу. Сам он лежал на тротуаре, упираясь ногами в чьи-то ворота,  а рядом сидел ночной сторож, спавший крепким сном.

   - Господи! Значит, я заснул прямо на улице, вот тебе и на!  -  сказал советник. - Да, вот и Восточная улица... Как светло и красиво! Но кто бы мог подумать, что один стакан пунша подействует на меня так сильно!

   Спустя две минуты советник уже ехал на извозчике  в  Христианову  гавань. Всю дорогу он вспоминал пережитые им ужасы и от всего сердца  благословлял счастливую действительность и свой век, который,  несмотря  на все его пороки и недостатки, все-таки был  лучше  того,  в  котором  ему только что довелось побывать. И надо сказать, что на этот  раз  советник юстиции мыслил вполне разумно.

 

 


  1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
 61 62 63 

Все списки лучших





Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика