История седьмая ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В ЧЕРТОГАХ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ И ЧТО
СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ
Стенами чертогам были вьюги, окнами и дверями буйные
ветры. Сто с лишним зал тянулись здесь одна за другой так, как наметала их
вьюга. Все они освещались северным сиянием, и самая большая простиралась на
много-много миль. Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко
сверкающих чертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда. Никогда не
устраивались здесь медвежьи балы с танцами под музыку бури, на которых могли бы
отличиться грацией и умением ходить на задних лапах белые медведи; никогда не
составлялись партии в карты с ссорами и дракою, не сходились на беседу за
чашкой кофе беленькие кумушкилисички.
Холодно, пустынно, грандиозно! Северное сияние
вспыхивало и горело так правильно, что можно было точно рассчитать, в какую
минуту свет усилится, в какую померкнет. Посреди самой большой пустынной
снежной залы находилось замерзшее озеро. Лед треснул на нем на тысячи
кусков, таких одинаковых и правильных, что это казалось каким-то фокусом.
Посреди озера сидела Снежная королева, когда бывала дома, говоря, что сидит на
зеркале разума; по ее мнению, это было единственное и лучшее зеркало на
свете.
Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал
этого поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и
самое сердце его было все равно что кусок льда. Кай возился с плоскими
остроконечными льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Есть ведь такая
игра-складывание фигур из деревянных дощечек, - которая называется китайской
головоломкой. Вот и Кай тоже складывал разные затейливые фигуры, только из
льдин, и это называлось ледяной игрой разума. В его глазах эти фигуры были
чудом искусства, а складывание их - занятием первостепенной важности. Это
происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок волшебного зеркала.
Складывал он и такие фигуры, из которых получались целые слова, но никак не
мог сложить того, что ему особенно хотелось, - слово "вечность".
Снежная королева сказала ему: "Если ты сложишь это слово, ты будешь сам
себе господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков". Но он
никак не мог его сложить.
- Теперь я полечу в теплые края, - сказала Снежная
королева. - Загляну в черные котлы.
Так она называла кратеры огнедышащих гор - Этны и
Везувия.
- Побелю их немножко. Это хорошо для лимонов и винограда.
Она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной
зале, смотрел на льдины и все думал, думал, так что в голове у него трещало.
Он сидел на месте, такой бледный, неподвижный, словно нежилой. Можно было
подумать, что он совсем замерз.
В это-то время в огромные ворота, которыми были буйные
ветры, входила Герда. И перед нею ветры улеглись, точно заснули. Она вошла в
огромную пустынную ледяную залу и увидела Кая. Она тотчас узнала его,
бросилась ему на шею, крепко обняла его и воскликнула:
- Кай, милый мой Кай! Наконец-то я нашла тебя!
Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. И тогда
Герда заплакала; горячие слезы ее упали ему на грудь, проникли в сердце,
растопили ледяную кору, растопили осколок. Кай взглянул на Герду и вдруг
залился слезами и плакал так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со
слезами. Тогда он узнал Герду и обрадовался:
- Герда! Милая Герда!.. Где же это ты была так долго? Где
был я сам? - И он оглянулся вокруг. - Как здесь холодно, пустынно!
И он крепко прижался к Герде. А она смеялась и плакала от
радости. И это было так чудесно, что даже льдины пустились в пляс, а когда
устали, улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю
Снежная королева. Сложив его, он мог сделаться сам себе господином да еще
получить от нее в дар весь свет и пару новых коньков.
Герда поцеловала Кая в обе щеки, и они опять зарделись,
как розы; поцеловала его в глаза, и они заблестели; поцеловала его руки и ноги,
и он опять стал бодрым и здоровым.
Снежная королева могла вернуться когда угодно - его
отпускная лежала тут, написанная блестящими ледяными буквами.
Кай с Гердой рука об руку вышли из ледяных чертогов. Они
шли и говорили о бабушке, о розах, что цвели в их садике, и перед ними
стихали буйные ветры, проглядывало солнце. А когда дошли до куста с
красными ягодами, там уже ждал их северный олень.
Кай и Герда отправились сначала к финке, отогрелись у
нее и узнали дорогу домой, а потом - к лапландке. Та сшила им новое платье,
починила свои сани и поехала их провожать.
Олень тоже провожал юных путников вплоть до самой
границы Лапландии, где уже пробивалась первая зелень. Тут Кай и Герда
простились с ним и с лапландкой.
Вот перед ними и лес. Запели первые птицы, деревья
покрылись зелеными почками. Из леса навстречу путникам выехала верхом на
великолепной лошади молодая девушка в ярко-красной шапочке с пистолетами за
поясом.
Герда сразу узнала и лошадь - она была когда-то
впряжена в золотую карету - и девушку. Это была маленькая разбойница.
Она тоже узнала Герду. Вот была радость!
- Ишь ты, бродяга! - сказала она Каю. - Хотелось бы мне
знать, стоишь ли ты того, чтобы за тобой бегали на край света?
Но Герда потрепала ее по щеке и спросила о принце и
принцессе.
- Они уехали в чужие края, - отвечала молодая разбойница.
- А ворон? - спросила Герда.
- Лесной ворон умер; ручная ворона осталась вдовой,
ходит с черной шерстинкой на ножке и сетует на судьбу. Но все это пустяки,
а ты вот расскажи-ка лучше, что с тобой было и как ты нашла его.
Герда и Кай рассказали ей обо всем.
- Ну, вот и сказке конец! - сказала молодая разбойница,
пожала им руки и обещала навестить их, если когда-нибудь заедет к ним в город.
Затем она отправилась своей дорогой, а Кай и Герда -
своей.
Они шли, и на их пути расцветали весенние цветы, зеленела
трава. Вот раздался колокольный звон, и они узнали колокольни своего родного
города. Они поднялись по знакомой лестнице и вошли в комнату, где все было
по-старому: часы говорили "тик-так", стрелки двигались по
циферблату. Но, проходя в низенькую дверь, они заметили, что стали совсем
взрослыми. Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое окошко;
тут же стояли их детские стульчики. Кай с Гордой сели каждый на свой,
взяли друг друга за руки, и холодное, пустынное великолепие чертогов
Снежной королевы забылось, как тяжелый сон.
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети
сердцем и душою, а на дворе стояло лето, теплое благодатное лето.
|
