Глава 22.
СВЕДЕНИЯ О Д'ОРИЛЬИ
На
следующий день, когда король работал в Лувре с суперинтендантом финансов,
пришли ему сообщить, что г-н де Жуаез-старший только что приехал из Шато-Тьерри
и ожидает его в кабинете для аудиенций с поручением от монсеньера герцога Анжуйского.
Король
тотчас же бросил дела и устремился навстречу своему любимому другу.
В
кабинете находилось немало офицеров и придворных. В тот вечер явилась сама
королева-мать в сопровождении своих фрейлин, а эти веселые девицы были как бы
солнцами, вокруг которых постоянно кружились спутники.
Король
протянул Жуаезу руку для поцелуя и довольным взглядом окинул собравшихся.
У
входной двери на обычном месте стоял Анри дю Бушаж, строго выполнявший свои
служебные обязанности.
Король
поблагодарил его и дружелюбно кивнул ему головой, на что Анри ответил низким
поклоном.
От этих
знаков королевской благосклонности Жуаезу вскружило голову, и он издали
улыбнулся брату, не приветствуя его все же слишком заметно, дабы не нарушить
этикета.
– Сир, –
сказал Жуаез, – я послан к вашему величеству монсеньером герцогом
Анжуйским, только что вернувшимся из Фландрского похода.
– Брат
мой здоров, господин адмирал? – спросил король.
– Настолько,
сир, насколько это позволяет его душевное состояние. Не скрою от вашего
величества, что монсеньер выглядит не очень хорошо.
– Ему
необходимо развлечься после постигшего его несчастья, – сказал король,
очень довольный тем, что может упомянуть вслух о неудаче своего брата, делая
при этом вид, что жалеет его.
– Я
думаю, что да, сир.
– Нам
говорили, что поражение было жестокое.
– Сир…
– Но
что благодаря вам значительная часть войска была спасена. Благодарю вас,
господин адмирал, благодарю. А бедняга Анжу хотел бы нас видеть?
– Он
пламенно желает этого, сир.
– Отлично,
мы с ним увидимся. Вы согласны, сударыня? – сказал Генрих, оборачиваясь к
Екатерине, чье лицо упорно не выдавало терзаний сердца.
– Сир, –
ответила она, – я бы одна отправилась навстречу сыну. Но раз ваше
величество готовы присоединиться ко мне в этом порыве сердечных чувств,
путешествие станет для меня приятной прогулкой.
– Вы
отправитесь с нами, господа, – обратился король к придворным. – Мы
выедем завтра, ночевать я буду в Мо.
– Так
я, сир, вернусь к монсеньеру с этой радостной вестью?
– Ну,
нет! Чтоб вы так скоро покинули меня? Нет, нет. Я вполне понимаю, что к
представителю дома Жуаезов мой брат чувствует симпатию и хочет видеть его при
себе, но ведь Жуаезов у нас два… Слава богу!.. Дю Бушаж, пожалуйста, поезжайте
в Шато-Тьерри.
– Сир, –
спросил Анри, – позволено ли будет мне, после того как я извещу монсеньера
герцога Анжуйского о приезде вашего величества, возвратиться в Париж?
– Вы
поступите, как вам заблагорассудится, дю Бушаж, – сказал король.
Анри
поклонился и пошел к выходу. К счастью, Жуаез все время следил за ним.
– Разрешите
мне, сир, сказать брату несколько слов? – спросил он.
– Конечно.
Но в чем дело? – понизив голос, спросил король.
– Дело
в том, что он хочет в один миг выполнить поручение и в один же миг
возвратиться, а это противоречит моим планам, сир, и планам господина
кардинала.
– Иди
же и поскорее спровадь этого влюбленного безумца.
Анн
побежал за братом и нагнал его в прихожих.
– Итак, –
сказал Жуаез, – ты очень торопишься выехать, Анри?
– Ну,
конечно, брат.
– Потому
что хочешь поскорее вернуться?
– Это
правда.
– Значит,
ты рассчитываешь пробыть в Шато-Тьерри лишь самое короткое время?
– Как
можно меньше.
– Почему?
– Там,
где развлекаются, брат, мне не место.
– Как
раз наоборот, Анри, именно потому что монсеньер герцог Анжуйский должен
устраивать для двора празднества, тебе бы и следовало остаться в Шато-Тьерри.
– Для
меня это невозможно, брат.
– Из-за
твоего желания удалиться от мира, жить в суровом затворничестве?
– Да,
брат.
– Ты
обращался к королю с просьбой о льготном сроке?
– Кто
тебе об этом сказал?
– Да
уж я знаю.
– Это
верно, я ходил к королю.
– Ты
не получишь льготы.
– Почему,
брат?
– Потому
что королю совсем неудобно лишаться такого слуги, как ты.
– Тогда
наш брат-кардинал сделает то, что его величеству не угодно будет сделать.
– И
все из-за какой-то женщины!
– Анн,
умоляю тебя, не настаивай.
– Хорошо,
успокойся, не стану. Но давай же наконец поговорим начистоту. Ты едешь в
Шато-Тьерри. Так вот, вместо того чтобы возвращаться так поспешно, как тебе
хотелось бы, ты – таково мое желание – подожди меня на моей квартире.
Мы давно уже не жили вместе. Мне надо, пойми это, побыть наконец с тобой.
– Брат,
ты едешь в Шато-Тьерри развлекаться. Брат, если я останусь в Шато-Тьерри, я все
тебе отравлю.
– О,
ничего подобного! Я ведь не так податлив, у меня счастливая натура, весьма
способная совладать с твоим унынием.
– Брат…
– Позвольте,
граф, – сказал адмирал с властной настойчивостью, – здесь я
представляю вашего отца, и я требую, чтобы вы ждали меня в Шато-Тъерри. Там у
меня есть квартира, где вы будете как у себя дома. Она в первом этаже, с
выходом в парк.
– Раз
вы приказываете, брат… – покорно вымолвил Анри.
– Называйте
это как вам угодно, граф, желанием или приказанием, но дождитесь меня.
– Я
подчиняюсь вам, брат.
– И
я уверен, что ты не будешь на меня в обиде, – добавил Жуаез, сжимая юношу
в объятиях.
Тот с
некоторым раздражением уклонился от поцелуя, велел подавать лошадей и тотчас же
уехал в Шато-Тьерри.
Он
мчался, охваченный гневом человека, чьи планы оказались внезапно нарушенными,
то есть просто пожирая пространство.
В тот же
вечер, еще засветло, он поднимался на холм, где расположен Шато-Тьерри, у
подножия которого течет Марна.
Имя его
открыло ему ворота замка, где жил принц. Что же касается аудиенции, то ее
пришлось дожидаться более часа.
Одни
говорили, что принц в своих личных покоях, кто-то сказал, что он спит,
камердинер высказал предположение, что он занимается музыкой.
Но никто
из слуг не был в состоянии дать точный ответ.
Анри
настаивал на скорейшем приеме, чтобы уже не думать о поручении короля и всецело
предаться своей скорби.
По его
настоянию, а также потому, что он и брат его были известны как личные друзья
герцога, Анри впустили в одну из гостиных второго этажа.
Прошло
полчаса, стали постепенно сгущаться сумерки.
В
галерее послышались тяжелые шаркающие шаги герцога Анжуйского. Анри узнал их и
приготовился выполнить положенный церемониал.
Но
принц, который, видимо, очень торопился, сразу же избавил посланца от всяких
формальностей, – он взял его за руку и поцеловал.
– Здравствуйте,
граф, – сказал он, – зачем это вас потревожили и заставили ехать к
бедняге побежденному?
– Король
прислал меня, монсеньер, предупредить вас, что, горя желанием видеть ваше
высочество и в то же время не мешать вашему отдыху после стольких треволнений,
его величество сам выедет к вам навстречу и явится в Шато-Тьерри не позже чем
завтра.
– Король
завтра приедет! – вскричал Франсуа, не будучи в состоянии скрыть некоторой
досады.
Но он
тотчас же спохватился.
– Завтра,
завтра! Но ведь ни в замке, ни в городе ничего не будет готово для встречи его
величества!
Анри
поклонился, как человек, передающий какое-то решение, но отнюдь не призванный о
нем рассуждать.
– Их
величество так торопятся свидеться с вашим высочеством, что они и думать не
могут о неудобствах.
– Ладно,
ладно! – произнес скороговоркой принц. – Значит, мне надо действовать
в два раза быстрее. Я вас оставляю, Анри. Спасибо за быстроту: как вижу, вы
очень торопились, отдыхайте.
– У
вашего высочества больше нет никаких приказаний? – почтительно спросил
Анри.
– Никаких.
Ложитесь спать. Ужин принесут вам в комнату, граф. Я сегодня не ужинаю: мне
нездоровится да и на душе неспокойно. Нет ни аппетита, ни сна, от этого жизнь
моя довольно мрачная, и вы сами понимаете, я не могу заставить кого бы то ни
было принимать в ней участие. Кстати, слышали новость?
– Нет,
монсеньер. Какую новость?
– Орильи
заеден волками.
– Орильи! –
с удивлением воскликнул Анри.
– Ну
да.., заеден! Странное дело: все близкие мне существа плохо кончают. Доброй
ночи, граф, спите спокойно.
И принц
поспешно удалился.
|
