Мобильная версия
   

Александр Дюма «Сорок пять»


Александр Дюма Сорок пять
УвеличитьУвеличить

Глава 5.

ТРЕТИЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ

 

Шико только потому уходил не спеша, что был в Этампе, то есть в таком городе, среди таких горожан и под охраной таких чиновников, которые при первой его просьбе привели бы в действие машину правосудия и арестовали бы самого герцога де Гиза.

Его преследователи прекрасно понимали трудность своего положения.

Вот почему офицер, даже рискуя тем, что Шико скроется, запретил своим солдатам пользоваться огнестрельным оружием.

По этой же причине он не решился преследовать Шико, который мог бы при первых шагах преследователей поднять крик и разбудить весь город.

Маленький отряд, потерявший треть своего состава, скрылся в темноте, покинув двух мертвецов, чтобы меньше себя компрометировать, и оставив им их шпаги, чтобы можно было подумать, что они убили друг друга на поединке.

Шико напрасно искал в этом квартале купцов и их приказчиков.

Потом ему пришло в голову, что те, с кем он имел дело, убедившись в неудаче своего предприятия, вряд ли останутся в городе, и он рассудил, что правильная военная тактика побуждает его в нем остаться.

Он решился на большее: сделав круг и услышав на углу соседней улицы топот удаляющихся лошадей, имел смелость вернуться в гостиницу.

Он нашел там хозяина, который еще не успел прийти в себя; тот не помешал ему оседлать в конюшне лошадь, хотя и смотрел на него так, словно перед ним был призрак.

Шико воспользовался этим благоприятным для него оцепенением, чтобы не оплатить расходов, о чем хозяин не посмел и напомнить.

Потом он отправился провести остаток ночи в другую гостиницу, среди пьяниц, которые даже и не могли заподозрить, что этот высокий незнакомец с веселым лицом и любезным видом только что убил двух человек и едва не был убит сам.

Рассвет застал его уже на дороге; он ехал охваченный беспокойством, возраставшим с минуты на минуту. Две попытки, к счастью, не удались, но третья могла оказаться для него гибельной.

В этот момент он согласился бы договориться со всеми на свете сторонниками Гизов, нарассказав им всяческой чепухи, которую он великолепно умел сочинять.

Небольшая рощица вызывала в нем такие опасения, что их трудно описать; при виде рва у него по коже бегали мурашки, а стена чуть-чуть выше обычной едва не заставляла его повернуть обратно.

Время от времени он давал себе слово, что, добравшись до Орлеана, пошлет к королю курьера с требованием конвоя, который мог бы сопровождать его от одного города до другого.

Но так как до Орлеана дорога была пустынна и совершенно безопасна, Шико подумал, что разыгрывать труса не стоит, ибо король потеряет о нем доброе мнение, а конвой будет очень стеснять его; кроме того, сто рвов, пятьдесят рощиц, двадцать стен, десять порослей кустарника остались позади, и ни одного подозрительного предмета не появилось на камнях или под ветвями.

Но после Орлеана опасения Шико удвоились; до четырех часов, следовательно, до вечера времени оставалось много. Дорога шла сквозь чащу леса и поднималась ступенями; путешественник выделялся на сероватом фоне дороги, как мавр, намалеванный на мишени, для всякого, кому могла прийти охота настичь его пулей из аркебуза.

Внезапно Шико услышал вдали шум, похожий на топот копыт по сухой земле, когда лошади мчатся галопом.

Он оглянулся; от подножия холма, на который он поднялся до половины, во весь опор мчались всадники.

Он сосчитал – их было семь.

У четверых на плечах были мушкеты.

Заходящее солнце бросало на каждое дуло длинный кроваво-красный отсвет.

Их кони мчались гораздо быстрее лошади Шико. Да Шико и не думал состязаться в скорости, так как это только уменьшило бы его обороноспособность в случае нападения.

Он только заставил свою лошадь двигаться зигзагами, чтобы не дать возможности вооруженным аркебузами всадникам взять точный прицел.

Шико пользовался этим маневром, отлично зная и аркебузы вообще, и стрелков из них в частности; потому что в момент, когда всадники оказались в пятидесяти шагах от него, они приветствовали его четырьмя пулями, которые, следуя по направлению движения всадников, пролетели прямо над его головой.

Шико, как было указано, ждал этих четырех выстрелов, и он заранее обдумал свой план. Услышав свист пуль, он отпустил вожжи и соскользнул со стремян. Ради предосторожности он вытащил шпагу из ножен и держал в левой руке кинжал, наточенный, как бритва, и заостренный, как игла.

Мы уже сказали, что он упал, но при этом так, чтобы его ноги оказались поджатыми, как пружины, готовые распрямиться; в то же время благодаря позе, принятой им во время падения, его голова оказалась защищенной грудью лошади.

Радостный крик послышался из группы всадников, которые, увидев, что Шико падает, сочли его мертвым.

– Я вам говорил, дураки, – воскликнул приближавшийся галопом человек в маске, – вы все сделали не так, потому что не следовали точным приказаниям. Но теперь он сражен; живого или мертвого, обыщите его и прикончите, если он шевельнется.

– Слушаю, сударь, – почтительно ответил один из группы.

Все спешились, за исключением одного солдата, который собрал все поводья и остался охранять лошадей.

Шико не был человеком набожным, но в этот момент он подумал, что есть бог, что бог открывает ему свои объятия и, может быть, через пять минут грешник предстанет перед своим судией.

Он пробормотал какую-то мрачную и пламенную молитву, которая, несомненно, была услышана на небе.

Двое подошли к Шико; у обоих были в руках шпаги.

Они прекрасно понимали, что противник их не убит, ибо он стонал.

Так как он не двигался и не пытался сопротивляться, наиболее усердный из двух имел неосторожность приблизиться настолько, что Шико мог достать до него левой рукой, и тотчас кинжал, точно выброшенный пружиной, распорол ему горло, и рукоятка вошла в него, как в мягкий воск. В то же время шпага до половины проникла между ребер другого всадника, пытавшегося бежать.

– Черт возьми! – воскликнул командир. – Предательство! Заряжайте мушкеты: этот плут еще жив.

– Конечно, я еще жив, – сказал Шико, глаза которого метали молнии; и, быстрый, как мысль, он бросился на командира, направив острие на его маску.

Но уже два солдата схватили его. Он обернулся, распорол широким ударом сабли ляжку одному и освободился.

– Мальчишки несчастные! – кричал командир. – Аркебузы, черт вас дери!

– Прежде чем они зарядят, – сказал Шико, – я тебе выпущу внутренности, разбойник, и перережу шнурки твоей маски, чтобы узнать, кто ты.

– Держитесь, сударь, держитесь, я защищу вас, – сказал голос, который показался Шико звучащим с неба.

Это был голос красивого молодого человека, ехавшего на красивой черной лошади. У него в руках были два пистолета, и он кричал Шико:

– Наклонитесь! Наклонитесь, черт возьми! Да наклонитесь же!

Шико повиновался.

Раздался выстрел, и один из нападавших покатился к ногам Шико, выронив саблю.

Между тем лошади бились в страхе; три оставшихся всадника хотели сунуть ноги в стремена, но это им не удалось; молодой человек выстрелил еще раз, не целясь, и этот второй выстрел прикончил еще одного человека.

– Двое против двух, – сказал Шико, – великодушный спаситель, займитесь вашим, вот мой!

И он бросился на всадника в маске, который, дрожа от гнева и страха, тем не менее сражался, как человек, умело владеющий оружием.

Со своей стороны молодой человек охватил туловище своего врага, сбил его, даже не взяв в руки шпагу, и связал своим ремнем, как овцу, предназначенную на убой.

Шико, увидев, что перед ним только один противник, обрел хладнокровие, а следовательно, и чувство превосходства.

Он сильно толкнул своего врага, хотя тот был довольно солидной комплекции, загнал в придорожный ров и ловким ударом всадил ему шпагу между ребер.

Человек упал.

Шико прижал ногой шпагу побежденного, чтобы он не мог ее снова схватить, и обрезал кинжалом шнурки маски.

– Господин де Майен! – сказал он. – Черт возьми! Я так и думал.

Герцог не отвечал; он был без сознания, отчасти из-за потери крови, отчасти из-за удара при падении.

Шико почесал нос, как он делал всегда, когда ему предстоял какой-нибудь серьезный шаг; потом, подумав с полминуты, он завернул рукав, взял свой широкий кинжал, подошел к герцогу, чтобы попросту отрезать ему голову.

Но тогда он почувствовал, как кто-то схватил его за руку железной рукой, и услышал чей-то голос:

– Потише, сударь. Нельзя убивать врага, лежащего на земле.

– Молодой человек, – ответил Шико, – вы спасли мне жизнь, это правда; я благодарю вас от всего сердца. Но позвольте мне дать вам небольшой урок, очень полезный в нашу эпоху морального разложения. Когда человек пережил за три дня три нападения, когда трижды его жизнь была в опасности, когда на нем еще не остыла кровь врага, выпустившего в него издали четыре пули из аркебуза, без всякого повода с его стороны, словно он был взбесившимся волком, тогда, молодой человек, уж позвольте мне это сказать, этот смельчак имеет право совершить то, что я собираюсь сделать.

И Шико снова схватил своего врага за шею, чтобы докончить начатое.

Но и в этот раз молодой человек остановил его:

– Вы не сделаете этого, сударь, во всяком случае, пока я нахожусь здесь. Нельзя допустить, чтобы вытекла до отказа вся та кровь, которая уже льется из нанесенной вами раны.

– Ба! – удивленно сказал Шико. – Вы знаете этого негодяя?

– Этот негодяй герцог де Майен, принц крови, равный по рождению многим королям.

– Тем более, – мрачно сказал Шико. – Но кто же вы?

– Я тот, кто спас вам жизнь, сударь, – холодно ответил молодой человек.

– И тот, кто, если не ошибаюсь, около Шарантона передал мне королевское письмо три дня назад?

– Вот именно!

– Значит, вы слуга короля, сударь?

– Да, имею эту честь, – сказал молодой человек с поклоном.

– И, будучи на службе у короля, вы щадите господина де Майена? Черт возьми, сударь, разрешите вам сказать, что это не похоже на доброго слугу.

– Я думаю, напротив, что именно я в этот момент и есть добрый слуга короля.

– Быть может, – грустно сказал Шико, – быть может, но сейчас не время философствовать. Как ваше имя?

– Эрнотон де Карменж, сударь.

– Хорошо, господин Эрнотон! Что мы будем делать с этой падалью, равной по величию всем королям земли? Ибо я, предупреждаю вас, должен ехать.

– Я позабочусь о господине де Майене, сударь.

– А с его спутником, который тут подслушивает, что вы сделаете?

– Этот бедняга ничего не слышит: я так его сжал, что мне кажется, он потерял сознание.

– Хорошо, господин де Карменж, сегодня вы спасли мне жизнь, но вы подвергаете ее опасности в будущем.

– Сегодня я выполнил свой долг, бог позаботится о будущем.

– Пусть будет по-вашему. Кроме того, и мне самому противно убивать беззащитного, даже если это мой злейший враг. Прощайте, сударь!

И Шико пожал руку Эрнотону.

«Быть может, он прав», – подумал Шико, отходя, чтобы взять лошадь.

Потом, вернувшись назад, сказал:

– Ведь у вас семь добрых лошадей. Мне думается, я заработал из них четыре; помогите мне выбрать одну… Ведь вы знаток в этом деле?

– Возьмите мою, – ответил Эрнотон, – я ее знаю.

– О, это слишком щедро, оставьте ее себе.

– Нет, мне не нужно ехать так быстро, как вам.

Шико не заставил себя просить; он вскочил на лошадь Эрнотона и исчез.

 


  1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
 91 92 93 94 

Все списки лучших





Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика