 Увеличить |
В ЧЕМ СОСТОИТ СУЩНОСТЬ
И НАЗНАЧЕНИЕ ИСТИННОЙ НАУКИ
1
Наукой
люди называют либо ту самую важную на свете науку, по которой человек узнает,
как ему надо жить на свете, либо все то, что лестно знать человеку и что может,
или иногда и не может, пригодиться ему. Первое знание – великое дело, второе –
большей частью пустое занятие.
2
Есть два
несомненных признака истинной науки: первый, внутренний – тот, что служитель
науки не для выгоды, а с самоотвержением исполняет свое призвание, и второй,
внешний – тот, что произведение его понятно всем людям.
3
Жизнь
всех людей нашего времени такова, что девятьсот девяносто девять тысячных всего
народа постоянно заняты физическим трудом и не имеют ни времени, ни возможности
заниматься науками и искусствами. Одна же тысячная этого народа, живущая,
освободивши себя от физического труда, составила соответствующие своим
требованиям науку и искусство. Спрашивается: каковы по своему качеству должны
быть наука и искусство, возникшие при таких условиях?
4
Дело
жизни всякого человека: становиться лучше и лучше. И потому хороши только те
науки, которые помогают этому.
5
Ученый
тот, кто знает очень много из всяких книг; образованный тот, кто знает все то,
что теперь в ходу между людьми; просвещенный тот, кто знает, зачем он живет и
что ему надо делать. Не старайся быть ни ученым, ни образованным, старайся быть
просвещенным.
6
Если в
действительной жизни иллюзия лишь на мгновение искажает действительность, то в
отвлеченной области заблуждение может господствовать целые тысячелетия, может
надеть свое железное ярмо на целые народы, заглушить самые благородные порывы
человечества и с помощью своих рабов, обманутых им, заковать того, кого не
смогло обмануть. Оно – враг, с которым вели неравную борьбу мудрейшие умы всех
времен, и достоянием человечества сделалось только то, что они отвоевали у
него. Если говорят, что истины надо доискиваться даже там, где не предвидится
от нее никакой пользы, потому что польза может оказаться и обнаружиться там,
где ее и не ожидали, то надо еще прибавить, что с таким же рвением надо
выискивать и искоренять всякое заблуждение даже там, где не предвидится от него
никакого вреда, потому что вред заблуждений легко может оказаться и
когда-нибудь обнаружиться там, где его не ожидали, ибо каждое заблуждение таит
в себе яд. Нет заблуждений безвредных, а тем более почетных и священных. В утешение
же тем, кто посвящает свою жизнь и силы благородной и трудной борьбе с
заблуждениями какого бы то ни было рода, смело можно сказать, что хотя до
появления истины заблуждение и будет делать свое дело, как совы и летучие мыши –
ночью, но что скорее совы и летучие мыши запугают и загонят солнце туда, откуда
оно взошло, чем прежнее заблуждение вытеснит познанную и отчетливо и до конца
высказанную истину и займет беспрепятственно ее свободное место. Такова сила
истины: победа ее трудна и тяжка, но зато, раз она одержана, ее уж не вернешь
назад.
Шопенгауэр
7
С тех
пор как живут на свете люди, всегда у всех народов были мудрецы, учившие людей
тому, что нужнее всего знать человеку: тому, в чем назначение и потому истинное
благо каждого человека и всех людей. Только тот, кто знает эту науку, может
судить о важности всех других.
Предметов
наук бесчисленное количество, и без знания того, в чем состоит назначение и
благо всех людей, нет возможности выбора в этом бесконечном количестве
предметов, и потому без этого знания все остальные знания становятся, как они и
сделались у нас, праздной и вредной забавой.
8
Со всеми
людьми, обращающимися к науке нашего времени не для удовлетворения праздного
любопытства и не для того, чтобы играть роль в науке, писать, спорить, учить, и
не для того, чтобы кормиться наукою, а обращающимися к ней с прямыми, простыми,
жизненными вопросами, случается то, что наука отвечает им на тысячи разных
очень хитрых и мудреных вопросов, но только не на тот один вопрос, на который
всякий разумный человек ищет ответа: на вопрос о том, что я такое и как мне
жить.
9
Изучать
не нужные для духовной жизни науки, как астрономия, математика, физика и т.п.,
так же как пользоваться всякими удовольствиями, играми, катаниями, прогулками
можно тогда, когда эти занятия не мешают делать то, что должно; но нехорошо
заниматься пустыми науками, так же как и удовольствиями, когда они мешают
настоящему делу жизни.
10
Сократ
указывал своим ученикам на то, что при правильно поставленном образовании в
каждой науке надо доходить только до известного предела, который не следует
переступать. По геометрии, говорил он, достаточно знать настолько, чтобы при
случае быть в силах правильно измерить кусок земли, который продаешь или
покупаешь, или чтобы разделить на части наследство, или чтоб суметь
распределить работу рабочим. «Это так легко, – говорил он, – что
при небольшом старании не будешь затрудняться ни над каким измерением, хотя бы
пришлось измерять всю землю». Но он не одобрял увлечения большими трудностями в
этой науке, и хотя сам лично знал их, но говорил, что они могут занять всю
жизнь человека и отвлечь его от других полезных наук; тогда как они ни к чему
не нужны. По астрономии он находил желательным знать настолько, чтобы по
небольшим приметам узнавать часы ночи, дни месяца и времена года, уметь не
потерять дорогу, держать направление в море и сменять сторожей. «Эта наука
настолько легка, – прибавлял он, – что доступна всякому
охотнику, всем мореплавателям, вообще всякому, кто хочет сколько-нибудь ею
заняться». Но доходить в ней до того, чтоб изучать различные орбиты, описываемые
небесными телами, высчитывать величину планет и звезд, их отдаленность от земли,
их движения и изменения, – это он крайне осуждал, потому что не видел
в таких занятиях никакой пользы. Он был такого низкого мнения о них не по
неведению, так как сам изучил эти науки, а потому, что не хотел, чтоб на
излишние занятия тратились время и силы, которые могли быть употреблены на
самое нужное человеку: на его нравственное совершенствование.
Ксенофонт
|
