 Увеличить |
III
Из
Кузминского Нехлюдов поехал в доставшееся ему по наследству от тетушек имение – то
самое, в котором он узнал Катюшу. Он хотел и в этом имении устроить дело с
землею так же, как он устроил его в Кузминском; кроме того, узнать все, что
можно еще узнать про Катюшу и ее и своего ребенка: правда ли, что он умер, и
как он умер? Он приехал в Паново рано утром, и первое, что поразило его, когда
он въехал во двор, был вид запустения и ветхости, в которой были все постройки
и в особенности дом. Железная когда-то зеленая крыша, давно некрашенная,
краснела от ржавчины, и несколько листов были задраны кверху, вероятно бурей;
тес, которым был обшит дом, был ободран местами людьми, обдиравшими его там,
где он легче отдирался, отворачивая ржавые гвозди. Крыльца – оба, переднее
и особенно памятное ему заднее, – сгнили и были разломаны, оставались
только переметы; окна некоторые вместо стекла были заделаны тесом, и флигель, в
котором жил приказчик, и кухня, и конюшни – все было ветхо и серо. Только
сад не только не обветшал, но разросся, сросся и теперь был весь в цвету; из-за
забора видны были, точно белые облака, цветущие вишни, яблони и сливы. Ограда
же сирени цвела точно так же, как в тот год, четырнадцать лет тому назад, когда
за этой сиренью Нехлюдов играл в горелки с восемнадцатилетней Катюшей и, упав,
острекался крапивой. Лиственница, которая была посажена Софьей Ивановной около
дома и была тогда в кол, была теперь большое дерево, годное на бревно, все
одетое желто-зеленой, нежно-пушистой хвоей. Река была в берегах и шумела на
мельнице в спусках. На лугу за рекой паслось пестрое смешанное крестьянское
стадо. Приказчик, не кончивший курса семинарист, улыбаясь, встретил Нехлюдова
на дворе, не переставая улыбаться, пригласил его в контору и, улыбаясь же, как
будто этой улыбкой обещая что-то особенное, ушел за перегородку. За
перегородкой пошептались и замолкли.
Извозчик,
получив на чай, погромыхивая бубенчиками, уехал со двора, и стало совершенно
тихо. Вслед за этим мимо окна, пробежала босая девушка в вышитой рубахе с
пушками на ушах, за девушкой пробежал мужик, стуча гвоздями толстых сапогов по
у битой тропинке.
Нехлюдов
сел у окна, глядя в сад и слушая. В маленькое створчатое окно, слегка пошевеливая
волосами на его потном лбу и записками, лежавшими на изрезанном ножом
подоконнике, тянуло свежим весенним воздухом и запахом раскопанной земли. На
реке «тра-па-тап, тра-па-тап» шлепали, перебивая друг друга, вальки баб, и
звуки эти разбегались по блестящему на солнце плесу запруженной реки, и
равномерно слышалось падение воды на мельнице, и мимо уха, испуганно и звонко
жужжа, пролетела муха.
И вдруг
Нехлюдов вспомнил, что точно так же он когда-то давно, когда он был еще молод и
невинен, слышал здесь на реке эти звуки вальков по мокрому белью из-за
равномерного шума мельницы, и точно так же весенний ветер шевелил его волосами
на мокром лбу и листками на изрезанном ножом подоконнике, и точно так же
испуганно пролетела мимо уха муха, и он не то что вспомнил себя
восемнадцатилетним мальчиком, каким он был тогда, но почувствовал себя таким
же, с той же свежестью, чистотой и исполненным самых великих возможностей
будущим, и вместе с тем, как это бывает во сне, он знал, что этого уже нет, и
ему стало ужасно грустно.
– Когда
прикажете кушать? – спросил приказчик, улыбаясь.
– Когда
хотите, – я не голоден. Я пойду пройдусь по деревне.
– А
то не угодно ли в дом пройти, у меня все в порядке внутри. Извольте посмотреть,
если в наружности…
– Нет,
после, а теперь скажите, пожалуйста, есть у вас тут женщина Матрена Харина?
Это была
тетка Катюши.
– Как
же, на деревне, никак не могу с ней справиться. Шинок держит.
Знаю, и
обличаю, и браню ее, а коли акт составить – жалко: старуха, внучата у
ней, – сказал приказчик все с той же улыбкой, выражавшей и желание
быть приятным хозяину, и уверенность в том, что Нехлюдов, точно так же как и
он, понимает всякие дела.
– Где
она живет? Я бы прошел к ней.
– В
конце слободы, с того края третья избушка. На левой руке кирпичная изба будет,
а тут за кирпичной избой и ее хибарка. Да я вас провожу лучше, – радостно
улыбаясь, говорил приказчик.
– Нет,
благодарю вас, я найду, а вы, пожалуйста, прикажите оповестить мужикам, чтобы
собрались: мне надо поговорить с ними о земле, – сказал Нехлюдов,
намереваясь здесь покончить с мужиками так же, как и в Кузминском, и, если
можно, нынче же вечером.
|
