XXXV
Как
только сделан был первый перерыв, Нехлюдов встал и вышел в коридор с намерением
уже больше не возвращаться в суд. Пускай с ним делают, что хотят, но
участвовать в этой ужасной и гадкой глупости он более не может.
Узнав,
где кабинет прокурора, Нехлюдов пошел к нему. Курьер не хотел допустить его,
объявив, что прокурор теперь занят. Но Нехлюдов, не слушая его, прошел в дверь
и обратился к встретившему его чиновнику, прося его доложить прокурору, что он
присяжный и что ему нужно видеть его по очень важному делу. Княжеский титул и
хорошая одежда помогли Нехлюдову. Чиновник доложил прокурору, и Нехлюдова
впустили. Прокурор принял его стоя, очевидно недовольный настоятельностью, с
которой Нехлюдов требовал свиданья с ним.
– Что
вам угодно? – строго спросил прокурор.
– Я
присяжный, фамилия моя Нехлюдов, и мне необходимо видеть подсудимую Маслову, – быстро
и решительно проговорил Нехлюдов, краснея и чувствуя, что он совершает такой
поступок, который будет иметь решительное влияние на его жизнь.
Прокурор
был невысокий смуглый человек с короткими седеющими волосами, блестящими
быстрыми глазами и стриженой густой бородой на выдающейся нижней челюсти.
– Маслову?
Как же, знаю. Обвинялась в отравлении, – сказал прокурор
спокойно. – Для чего же вам нужно видеть ее? – И потом, как
бы желая смягчить, прибавил:
– Я
не могу разрешить вам этого, не зная, для чего вам это нужно.
– Мне
нужно это по особенно важному для меня делу, – вспыхнув, заговорил
Нехлюдов.
– Так-с, – сказал
прокурор и, подняв глаза, внимательно оглядел Нехлюдова. – Дело ее
слушалось или еще нет?
– Она
вчера судилась и приговорена к четырем годам каторги совершенно не правильно.
Она невинна.
– Так-с.
Если она приговорена только вчера, – сказал прокурор, не обращая
никакого внимания на заявление Нехлюдова о невинности Масловой, – то
до объявления приговора в окончательной форме она должна все-таки находиться в
доме предварительного заключения. Свидания там разрешаются только в
определенные дни. Туда вам и советую обратиться.
– Но
мне нужно видеть ее как можно скорее, – дрожа нижней челюстью, сказал
Нехлюдов, чувствуя приближение решительной минуты.
– Для
чего же вам это нужно? – поднимая с некоторым беспокойством брови,
спросил прокурор.
– Для
того, что она невинна и приговорена к каторге. Виновник же всего я, – говорил
Нехлюдов дрожащим голосом, чувствуя вместе с тем, что он говорит то, чего не
нужно бы говорить.
– Каким
же это образом? – спросил прокурор.
– Потому
что я обманул ее и привел в то положение, в котором она теперь. Если бы она не
была тем, до чего я ее довел, она и не подверглась бы такому обвинению.
– Все-таки
я не вижу, какую связь это имеет с свиданием.
– А
то, что я хочу следовать за нею и… жениться на ней, – выговорил
Нехлюдов, И как всегда, как только он заговорил об этом, слезы выступили ему на
глаза.
– Да?
Вот как! – сказал прокурор. – Это действительно очень
исключительный случай. Вы, кажется, гласный красноперского земства? – спросил
прокурор, как бы вспоминая, что он слышал прежде про этого Нехлюдова, теперь
заявлявшего такое странное решение.
– Извините,
я не думаю, чтобы это имело связь с моей просьбой, – вспыхнув, злобно
ответил Нехлюдов.
– Конечно,
нет, – чуть заметно улыбаясь и нисколько не смущаясь, сказал
прокурор, – но ваше желание так необыкновенно и так выходит из
обычных форм…
– Что
же, могу я получить разрешение?
– Разрешение?
Да, я сейчас дам вам пропуск. Потрудитесь посидеть.
Он
подошел к столу, сел и стал писать.
– Пожалуйста,
присядьте.
Нехлюдов
стоял.
Написав
пропуск, прокурор передал записку Нехлюдову, с любопытством глядя на него.
– Я
еще должен заявить, – сказал Нехлюдов, – что я не могу
продолжать участвовать в сессии.
– Нужно,
как вы знаете, представить уважительные причины суду.
– Причины
те, что я считаю всякий суд не только бесполезным, но и безнравственным.
– Так-с, – сказал
прокурор все с той же чуть заметной улыбкой, как бы показывая этой улыбкой то,
что такие заявления знакомы ему и принадлежат к известному ему забавному разряду
– Так-с, но вы, очевидно, понимаете, что я, как прокурор суда, не могу
согласиться с вами. И потому советую вам заявить об этом на суде, и суд
разрешит ваше заявление и признает его уважительным или неуважительным и в
последнем случае наложит на вас взыскание. Обратитесь в суд.
– Я
заявил и более никуда не пойду, – сердито проговорил Нехлюдов.
– Мое
почтение, – сказал прокурор, наклоняя голову, очевидно желая скорее
избавиться от этого странного посетителя.
– Кто
это у вас был? – спросил член суда, вслед за выходом Нехлюдова входя
в кабинет прокурора.
– Нехлюдов,
знаете, который еще в Красноперском уезде, в земстве, разные странные заявления
делал. И представьте, он присяжный, и в числе подсудимых оказалась женщина или
девушка, приговоренная в каторгу, которая, как он говорит, была им обманута, и
он теперь хочет жениться на ней.
– Да
не может быть?
– Так
он мне сказал… и в каком-то странном возбуждении.
– Что-то
есть, какая-то ненормальность в нынешних молодых людях.
– Да
он уже не очень молодой.
– Ну,
уж как надоел, батюшка, ваш прославленный Ивашенков. Он измором берет: говорит
и говорит без конца.
– Их
надо просто останавливать, а то ведь настоящие обструкционисты…
|
