22
На
следующее утро, зевая, они спустились вниз: надо было, как всегда, снимать
сливки и доить коров; затем все пошли в дом завтракать. Оказалось, что хозяин
Крик рвет и мечет. Он получил письмо от одного клиента, жаловавшегося, что
масло имеет привкус.
– Ей-богу,
так оно и есть! – объявил Крик, держа в левой руке деревянную лопаточку с
прилипшим к ней куском масла. – Вот попробуйте-ка сами.
Его
окружили. Попробовал масло мистер Клэр, Тэсс и другие работницы, жившие в доме,
затем два-три батрака и, наконец, миссис Крик, которая уже приготовила завтрак.
В масле действительно чувствовался привкус.
Хозяин
мызы, погрузившийся в размышления и пытавшийся определить, что это за привкус,
и угадать, какая ядовитая трава в этом повинна, вдруг воскликнул:
– Это
чеснок. А я-то думал, что на том лугу совсем его не осталось.
Все старые
батраки припомнили, что много лет назад масло испортилось точно так же и виной
тому был один луг, куда не так давно начали снова пускать коров. Но тогда
мистер Крик не распознал привкуса и порешил, что дело не обошлось без нечистой
силы.
– Придется
проверить этот луг, – объявил он. – Нужно с этим покончить.
Вооружившись
старыми острыми ножами, все отправились в путь. Если этого вредного растения
было так мало, что оно до сих пор никем не было замечено, отыскать его в тучной
траве было почти невозможно. Однако в поисках принимали участие все работники,
так как положение было серьезное. В одном конце цепи встал сам хозяин вместе с
мистером Клэром, предложившим свои услуги, затем Тэсс, Мэриэн, Изз Хюэт и
Рэтти; дальше Билл Льюэл, Джонатэн и замужние работницы, жившие в своих
домиках, Бэк Нибс, с курчавыми черными волосами и выпученными глазами, и
белокурая Фрэнсис, заполучившая чахотку от зимних туманов на заливных лугах.
Не
отрывая глаз от травы, они медленно продвигались по лугу, а дойдя до конца, шли
назад, чтобы ни один дюйм пастбища не остался необследованным. Это была
скучнейшая работа, так как на поле было вряд ли более полудюжины побегов
чеснока, но растение это такое едкое, что достаточно одной корове съесть хотя
бы один стебелек – и все масло, сбиваемое на мызе в течение суток, приобретает
привкус.
Работники
резко отличались друг от друга и по характеру и по внешнему виду, но сейчас,
согнувшись и двигаясь бесшумно, автоматически, они казались удивительно
похожими, и посторонний наблюдатель, проходя По проселочной дороге, вправе был
бы назвать их всех одним собирательным именем – Ходж. Они шли, низко наклонясь,
чтобы разглядеть в траве чеснок, и желтый отблеск лютиков падал на их
затененные лица, словно озарял их призрачным лунным светом – хотя их спины
нещадно жгло полуденное солнце.
Энджел
Клэр, который взял за твердое правило работать наравне со всеми, шел, изредка
поднимая голову. Конечно, не случайно занял он место рядом с Тэсс.
– Ну,
как вы поживаете? – прошептал он.
– Очень
хорошо, благодарю вас, сэр, – вежливо ответила она.
Только
полчаса назад они говорили о вещах, интересовавших их обоих, и теперь такое
вступление казалось несколько излишним. Но разговор на этом оборвался. Они
медленно продвигались вперед, и подол ее платья касался его гетр, а он изредка
задевал – ее локтем. Наконец хозяин мызы, находившийся рядом с ними, выбился из
сил.
– Ей-богу,
больше не могу – спину ломит! – воскликнул он и со страдальческим видом медленно
выпрямился во весь рост. – А ведь тебе, Тэсс, на днях нездоровилось –
смотри, как бы голова опять не разболелась. Если устала – брось это дело, пусть
другие кончают.
Фермер
Крик убрался восвояси, а Тэсс отошла в сторону. Мистер Клэр также отстал и
начал вести поиски самостоятельно. Когда он очутился подле нее, нервное напряжение,
вызванное подслушанным накануне разговором, побудило ее заговорить первой.
– Какие
они хорошенькие, правда? – сказала она.
– Кто?
– Изз
Хюэт и Рэтти.
Тэсс
пришла к горестному заключению, что любая из этих девушек была бы прекрасной женой
фермера и потому она – Тэсс – должна их расхваливать и не выставлять напоказ
свою злополучную красоту.
– Хорошенькие?
Да, они хорошенькие девушки, их миловидность полна свежести, я часто об этом
думал.
– Но
бедняжки… со временем красота увянет.
– Да,
к несчастью.
– Они
прекрасные работницы.
– Да,
но не лучше вас.
– Сливки
они снимают лучше, чем я.
– Разве?
Клэр
смотрел на них, и это не прошло незамеченным.
– Она
краснеет, – продолжала Тэсс, делая героическое усилие.
– Кто?
– Рэтти
Придл.
– Вот
как. А почему?
– Потому
что вы на нее смотрите.
Хотя
Тэсс и готова была к самопожертвованию, но не могла пойти дальше и крикнуть: «Женитесь
на одной из них, если вам действительно нужна работница, а не девушка из
хорошей семьи, и не думайте о том, чтобы жениться на мне!» Она последовала за
фермером Криком и почувствовала горькое удовлетворение, когда убедилась, что
Клэр остался на лугу.
Начиная
с этого дня, она прилагала все усилия, чтобы избегать его, – не позволяла
себе оставаться с ним подолгу, как бывало раньше, хотя бы встречи их
происходили чисто случайно. Она хотела, чтобы все преимущества были на стороне
трех других девушек.
Услышав
их признания, Тэсс женским чутьем угадывала, что от Энджела Клэра зависит не
опорочить честь этих девушек, и, видя, как он заботливо остерегается хоть
чем-нибудь омрачить их счастье, она преисполнилась уважением к тому, что
считала – правильно или ошибочно – его самообладанием и сознанием долга, а эти
качества она не ожидала найти в мужчине; не будь их у Клэра, простосердечные ее
товарки, жившие с ним в одном доме, пошли бы, может быть, обливаясь слезами, по
пути, уже пройденному Тэсс.
|
