VI
Однажды в теплый осенний вечер оба семейства сидели на
площадке перед домом, любуясь звездным небом, синевшим глубокою лазурью и
горевшим огнями. Слепой, по обыкновению, сидел рядом с своею подругой около
матери.
Все на минуту смолкли. Около усадьбы было совсем тихо;
только листья по временам, чутко встрепенувшись, бормотали что-то невнятное и
тотчас же смолкали.
В эту минуту блестящий метеор, сорвавшись откуда-то из
глубины темной лазури, пронесся яркою полосой по небу, оставив за собой
фосфорический след, угасший медленно и незаметно. Все подняли глаза. Мать,
сидевшая с Петриком, почувствовала, как он встрепенулся и вздрогнул.
— Что это… было? — повернулся он к ней
взволнованным лицом.
— Это звезда упала, дитя мое.
— Да, звезда, — прибавил он задумчиво. — Я
так и знал.
— Откуда же ты мог знать, мой мальчик? —
переспросила мать с печальным сомнением в голосе.
— Нет, это он говорит правду, — вмешалась
Эвелина. — Он многое знает… «так»…
Уже эта все развивавшаяся чуткость указывала, что мальчик
заметно близится к критическому возрасту между отрочеством и юношеством. Но
пока его рост совершался довольно спокойно. Казалось даже, будто он свыкся с
своей долей, и странно-уравновешенная грусть без просвета, но и без острых
порываний, которая стала обычным фоном его жизни, теперь несколько смягчилась.
Но это был лишь период временного затишья. Эти роздыхи природа дает как будто
нарочно; в них молодой организм устаивается и крепнет для новой бури. Во время
этих затиший незаметно набираются и зреют новые вопросы. Один толчок — и все
душевное спокойствие всколеблется да глубины, как море под ударом внезапно
налетевшего шквала.
|
