VIII
С этого дня между посессорским домиком и усадьбой Попельских
завязались ближайшие отношения. Девочка, которую звали Эвелиной, приходила
ежедневно в усадьбу, а через некоторое время она тоже поступила ученицей к
Максиму. Сначала этот план совместного обучения не очень понравился пану
Яскульскому. Во-первых, он полагал, что если женщина умеет записать белье и
вести домашнюю расходную книгу, то этого совершенно достаточно; во-вторых, он
был добрый католик и считал, что Максиму не следовало воевать с австрийцами,
вопреки ясно выраженной воле «отца-папежа» [70].
Наконец, его твердое убеждение состояло в том, что на небе есть бог, а Вольтер [71] и вольтерьянцы [72] кипят в адской смоле [73], каковая судьба, по мнению
многих, была уготована и пану Максиму. Однако при ближайшем знакомстве он
должен был сознаться, что этот еретик и забияка — человек очень приятного нрава
и большого ума, и вследствие этого посессор пошел на компромисс [74].
Тем не менее некоторое беспокойство шевелилось в глубине
души старого шляхтича, и потому, приведя девочку для первого урока, он счел
уместным обратиться к ней с торжественною и напыщенною речью, которая, впрочем,
больше назначалась для слуха Максима.
— Вот что, Веля… — сказал он, взяв дочь за плечо и
посматривая на ее будущего учителя. — Помни всегда, что на небе есть бог,
а в Риме святой его «папеж». Это тебе говорю я, Валентин Яскульский, и ты
должна мне верить, потому что я твой отец, — это primo [75].
При этом последовал новый внушительный взгляд в сторону
Максима; пан Яскульский подчеркивал свою латынь, давая понять, что и он не чужд
науке и в случае чего его провести трудно.
— Secundo [76],
я — шляхтич славного герба [77],
в котором вместе с «копной и вороной» недаром обозначается крест в синем поле.
Яскульские, будучи хорошими рыцарями, не раз меняли мечи на требники [78] и всегда смыслили кое-что
в делах неба, поэтому ты должна мне верить. Ну, а в остальном, что касается
orbis terrarum [79],
то есть всего земного, слушай, что тебе скажет пан Максим Яценко, и учись
хорошо.
— Не бойтесь, пан Валентин, — улыбаясь, ответил на
эту речь Максим, — мы не вербуем паненок [80] для
отряда Гарибальди.
|
