Глава LXI
У ПОСТЕЛИ БОЛЬНОГО
Быстрое
и неожиданное бегство соперницы ошеломило Луизу Пойндекстер. Она уже готова
была пришпорить свою Лу́ну, но задержала это движение и осталась в
нерешительности, вся под впечатлением происшедшей сцены.
Только
минуту назад, заглянув в хижину, видела она там эту женщину, по-видимому чувствовавшую
себя хозяйкой хакале.
Как
понять ее внезапное бегство? Чем объяснить этот взгляд злобной ненависти?
Почему в нем не было торжествующей уверенности, сознания своей силы?
Взгляд
Исидоры не оскорбил креолку – наоборот, он внушил ей тайную радость. И вместо
того чтобы умчаться в прерию, Луиза Пойндекстер еще раз соскользнула с седла и
снова вошла в хижину.
При виде
болезненной бледности любимого лица и дико блуждающих глаз креолка на время
забыла свое оскорбленное чувство.
– Боже
мой! – воскликнула она, стремительно приближаясь к постели. – Он ранен… умирает…
Кто это сделал?
Ответа
не последовало. Послышалось только какое-то бессвязное бормотанье.
– Морис!
Морис! Ответь мне! Ты не узнаешь меня? Луизу! Твою Луизу! Ты ведь называл меня
так! Помнишь ли ты это имя?
– Луиза…
Луиза… люблю… – как бы отвечая на ее вопрос, простонал Морис, продолжая
бредить.
Никогда
еще признания в любви не доставляли Луизе столько счастья. Даже тогда, когда
она услыхала их впервые под тенью акации, тогда, когда ее возлюбленный произносил
их в полном сознании и со всем пылом горячей любви, – даже тогда они не
произвели на нее такого сильного впечатления. О, как она счастлива!
Снова
нежные поцелуи покрыли горячий лоб больного и его запекшиеся губы.
Торжествуя,
стояла Луиза, прижав руку к сердцу. Она была счастлива и только боялась, чтобы
минуты любовного упоения не пролетели слишком быстро.
Увы, ее
опасения оправдались.
На
пороге хижины появился человек.
Луиза
узнала в нем чудака Фелима. В одной руке он держал томагавк, а в другой – огромную
гремучую змею.
– Святой
Патрик! – воскликнул он, роняя эти странные предметы. – Я, наверно, совсем
обалдел! Так оно и есть! Ведь не может же быть, что это вы, мисс Пойндекстер?
Не может этого быть!
– Но
это так и есть, мистер О'Нил. Как нехорошо с вашей стороны, что вы меня так
скоро забыли!
– Забыть
вас? Что вы! В этом меня невозможно обвинить. Да и кто может забыть вас? Зачем
далеко ходить! Вот человек, который все время бредит вами.
Гальвеец
многозначительно посмотрел на кровать. Радостная дрожь пробежала по телу Луизы.
– Но
что же это означает? – продолжал Фелим, возвращаясь к загадочному превращению. –
А где же этот паренек или женщина, кто ее разберет! Разве вы тут никого не
встретили, мисс Пойндекстер?
– Да-да.
– О,
вы встретились? А где же она?
– Уехала,
я полагаю.
– Уехала!
Значит, она сама не знает, чего хочет. Я оставил ее в хижине всего лишь десять
минут назад. Она сняла свой головной убор – попросту мужскую шляпу – и
расположилась здесь как дома. Так вы сказали, что она уехала? Какое счастье! Я
совсем не жалею об этом. От такой женщины лучше быть подальше. Вы не поверите,
мисс Пойндекстер, ведь она подставила свой пистолет прямо мне под нос!
– Боже
мой! Для чего же это?
– Только
потому, что я не пускал ее в хижину. Но она все равно вошла. Когда вернулся
Зеб, он не стал ей препятствовать. Она сказала, что мистер Джеральд ее друг,
что ей хотелось поухаживать за больным.
– Правда?
О, это странно, очень странно, – пробормотала креолка задумавшись.
– Правильно
вы сказали. Здесь происходит много странного.
– Дорогой
Фелим, расскажите, что случилось.
– Ладно,
мисс, но для этого вам придется снять шляпку и остаться здесь подольше. Чтобы
рассказать все, что произошло с позавчерашнего дня, потребуется много времени.
– Кто
здесь был за это время?
– О,
здесь было много кое-кого! Прежде всего приезжал сюда один шутник. Я не смею рассказывать
вам про него. Это вас может испугать, мисс.
– Расскажите.
Я не боюсь.
– Ну
хорошо, только я сам не могу разобраться, что такое это было: человек верхом на
лошади, но без головы.
– Без
головы?!
– А
что всего удивительнее – он был вылитый мистер Морис. Если бы вы только знали,
как я испугался – душа в пятки ушла!
– Но
где же вы это видели, мистер О'Нил?
– Вон
там, над обрывом. Я вышел встречать хозяина. Он обещал вернуться в то утро. Сначала
я думал, что это мистер Морис едет. И вдруг подъезжает этот… без головы…
Снимите шляпку и садитесь на сундук – там удобнее сидеть, чем на стуле.
Садитесь, прошу вас! Я еще не все рассказал.
– Не
беспокойтесь обо мне. Продолжайте. Кто же еще, кроме этого странного всадника,
был здесь? Это, наверно, кто-нибудь подшутил над вами?
– Подшутил!
То же самое сказал мне и старик Зеб.
– Значит,
и он был здесь?
– Да,
но только после того, как сюда приходили…
– Другие?
– Да,
мисс. Зеб пришел только вчера утром. Они же навестили нас в ночь накануне. И в
очень поздний час. Понимаете ли, я спал сладким сном. Они пришли и разбудили
меня.
– Но
кто же это «они»?
– Кто
бы, вы думали? Индейцы!
– Индейцы?
– Ну
да! Целое племя! Представьте себе, мисс: как я уже вам сказал, я спокойно спал.
Вдруг слышу шелест бумаги, как будто кто-то раздает карты… Святой Патрик, что
же это?
– Что?
– Разве
вы ничего не слыхали? Вот и опять! Топот лошадей!
Фелим
бросился к двери:
– Святые
угодники! Мы окружены отрядом всадников. Их целая тысяча. Надо дать знать
старику Зебу. О господи! Теперь, может быть, уже поздно!
Схватив
ветку кактуса, Фелим выбежал из хижины.
– Боже
мой! – воскликнула креолка. – Это они! Мой отец… Что сказать? Святая дева,
охрани меня от позора!
Инстинктивно
бросилась Луиза к двери и заперла ее. Но, подумав немного, поняла, что это
бесполезно. Те, что были снаружи, вряд ли остановятся перед подобным
препятствием. Луиза узнала голоса регуляторов.
Зияющая
в стене щель попалась ей на глаза. Бежать?
Но было
уже поздно. Топот копыт раздался позади хижины. Всадники окружили хакале со
всех сторон.
Да и все
равно ее присутствие здесь уже не может быть тайной. Крапчатый мустанг привязан
около хакале, не узнать его невозможно. Но и еще что-то удерживало девушку от
бегства. Морис был в опасности. Она должна взять больного под свою защиту.
«Пусть я
потеряю свое доброе имя, – подумала креолка, – потеряю отца, друзей, все –
только не его! Это моя судьба. Буду я опозорена или нет, но ему я останусь
верна».
И Луиза
спокойно опустилась у постели больного, решив рисковать для него всем, хотя бы
и жизнью.
|