Глава LIX
ВСТРЕЧА В ХАКАЛЕ
Тот
день, когда Луиза Пойндекстер освободила Мигуэля Диаза, был для нее мрачным
днем, вероятно самым мрачным во всей ее жизни.
Печаль о
потерянном брате сливалась с тревогой о любимом человеке. Горе усугублялось
ревностью. Письмо Исидоры к Джеральду было тому причиной.
Судя по
содержанию письма, отношения между Морисом Джеральдом и мексиканкой оказались
более интимного характера, чем он, говорил. Морис, значит, обманывал ее. Иначе
почему бы эта женщина стала так откровенно писать о своих чувствах? В письме не
было и намека на дружбу. Оно все дышало страстной любовью.
И затем
это свидание!
Правда,
она обращается к нему с просьбой. Но это лишь форма, кокетство уверенной в себе
женщины. Кончалось письмо уже не просьбой, а в повелительном тоне:
«Приходите
же, я жду вас!»
Прочтя
эти строки, Луиза безжалостно смяла письмо.
– Да,
теперь мне все ясно! – воскликнула она с горечью. – Это не впервые он отозвался
на такую просьбу. Не в первый раз они встречались на этом месте, «…я буду на
вершине холма, за домом моего дяди». Это место их постоянных свиданий.
После
долгих часов бурных переживаний креолка стала немного успокаиваться и рассуждать
разумнее. Снова перечитала она письмо и задумалась над ним. Все же оставалась
еще одна надежда: ведь могло быть, что Мориса Джеральда не было в сеттльменте.
Проверить
это при создавшемся положении было для Луизы Пойндекстер очень трудно, но
другого выхода не было. И лишь только стало смеркаться, она отправилась на
своем мустанге к сеттльменту и остановилась у дверей таверны.
В
поселке в этот вечер было совершенно пусто. Все жители его разъехались.
Некоторые поехали по следам преступления, другие – в поход против команчей.
Обердофер был единственным свидетелем предосудительного поступка Луизы.
Услышав,
что не она первая наводит справки о Морисе-мустангере, что раньше нее еще одна
женщина уже задавала те же вопросы, Луиза в отчаянии повернула обратно в
Каса-дель-Корво.
Всю ночь
металась она и не могла найти себе покоя. В короткие минуты забытья ее мучили
кошмарные сновидения.
Утро не
принесло с собой успокоения, но с ним пришла решимость – твердая, смелая, почти
отчаянная.
Луиза
Пойндекстер не видела для себя другого выхода, как только ехать к берегам
Аламо. Не было никого, кто бы мог удержать ее, никого, кто бы сказал ей: «Нет!»
Розыски
по делу убийства продолжались всю ночь, и никто еще не вернулся.
Луиза
хотела узнать всю правду. Одно из двух: либо она успокоит свое сердце, либо оно
будет разбито. Даже последнее казалось ей лучше тех мучительных сомнений, в
которых она беспомощно металась. Воля самого отца едва ли могла бы удержать ее
от этой поездки.
* * *
Солнечный
восход застал Луизу в седле. Выехав из ворот Каса-дель-Корво, она направилась в
прерию по уже знакомой тропе. Двадцать миль отделяли Каса-дель-Корво от
уединенной хижины мустангера. Не прошло и двух часов, как Луиза примчалась на
своем быстроногом мустанге к цели своего путешествия. Луиза уже не испытывала
отчаяния – печаль ее сердца озарялась искрами надежды.
Но они
погасли, как только она переступила порог хакале. Подавленный крик вырвался из
ее груди. Казалось, он был последним воплем наболевшего сердца. В хижине была
женщина.
Для
молодой креолки всё стало ясно… Она видела перед собой женщину, автора любовного
письма. Свидание, повидимому, все-таки состоялось.
Боль,
стиснувшая сердце Луизы, едва ли может быть передана словами.
Не менее
ясны и не менее мучительны были и выводы Исидоры. Мексиканка поняла, что для
нее уже больше нет места в сердце Мориса. Слишком долго ловила она бессвязные
речи больного, чтобы сомневаться в горькой правде. На пороге стояла женщина,
которая заняла ее место.
Лицом к
лицу, с горящими глазами, стояли они друг перед другом. Обе, страстно влюбленные
в одного и того же человека, обе, терзаемые ревностью, обе вблизи него – увы,
не чувствовавшего присутствия ни той, ни другой. Каждая из них считала другую
своей счастливой соперницей. Луиза не слыхала тех слов, которые бы успокоили
ее, но они до сих пор звучали в ушах Исидоры, терзая ее сердце.
Это была
сцена безмолвной вражды. Они не обменялись ни словом. Ни одна из них не просила
объяснений у другой – в этом не было необходимости. Бывают моменты, когда слова
излишни. Это был взаимный вызов оскорбленной любви, выраженный только огненными
взглядами и презрительными складками в уголках рта.
Эта
сцена едва ли длилась больше двадцати секунд. Она кончилась тем, что Луиза Пойндекстер
повернулась и направилась к выходу. В хижине Мориса Джеральда нет места для
нее!
Исидора
тоже вышла, почти наступая на шлейф своей соперницы. Одна мысль была в ее
голове: в хижине Мориса Джеральда нет места для нее!
Казалось,
они обе торопились покинуть как можно скорее хакале. Серая лошадь стояла ближе,
мустанг – дальше. Исидора первая была в седле. Когда она проезжала мимо Луизы,
та уже тоже садилась на лошадь, готовясь тронуться в путь. Снова соперницы
обменялись взглядами. Ни один из них нельзя было назвать торжествующим, но в
них не видно было и прощения.
Взгляд
креолки был полон грусти, гнева и удивления. Последний же взгляд Исидоры, сопровождавшийся
вульгарным восклицанием: «Сагау!», был полон бессильной злобы.
|
