Глава LII
ПРОБУЖДЕНИЕ
Второй
сон Фелима длился дольше первого. Уже близился полдень, когда он наконец очнулся,
и то не по своей воле, а от ведра холодной воды, вылитой ему прямо на голову.
Это отрезвило его не хуже, чем вид краснокожих дикарей.
Зеб
Стумп устроил ему этот душ.
Выехав
из ворот Каса-дель-Корво, старый охотник направился самым коротким путем к
истокам реки Нуэсес. Он ехал по хорошо известной ему тропинке.
Из того,
что ему сказала Луиза Пойндекстер, старый охотник понял, что Морис Джеральд в
большой опасности. Стумп старался избежать встречи с отрядами Пойндекстера и
торопился приехать на Аламо раньше их.
Он знал,
что если он встретится с регуляторами, то волей-неволей ему придется указать
путь к жилищу предполагаемого убийцы.
На
некотором расстоянии от хижины, уже в зарослях низкого берега Аламо, Стумп привязал
лошадь и продолжал путь пешком.
Дверь,
обтянутая шкурой мустанга, была закрыта, но посреди нее зияла дыра. Что это значило?
Старый
охотник неслышными шагами обогнул хижину и под прикрытием деревьев пробрался к
навесу, опустился на колени и стал прислушиваться.
Из
хакале доносился звучный храп. Зеб Стумп заглянул в щель и увидел спящего на
полу Фелима.
Теперь
предосторожности были излишни. Охотник поднялся на ноги и, снова обогнув хижину,
вошел через дверь. Она не была заперта, так что будить Фелима пока не нужно
было. Зеб остановился в раздумье.
«Вещи
уложены в дорогу. А! Вспоминаю: Морис говорил, что собирается на днях выехать
отсюда. Этот же молодец не просто спит, а мертвецки пьян. Интересно, оставил ли
он хоть каплю выпивки? Сомнительно… А вот и бутыль без пробки валяется на боку,
рядом фляга – тоже пустая. Чорт бы побрал этого пьяницу – ведь он способен
поглотить не меньше жидкости, чем вся меловая прерия!.. Испанские карты! Целая
колода валяется на полу… Что он мог делать с ними? Вероятно, выпивая,
раскладывал пасьянс. Но кто прорезал дыру в двери и откуда эта щель в стене?
Наверно, он мне сможет объяснить. Разбужу его и спрошу».
– Фелим,
Фелим!
Фелим не
отвечал.
– Фелим,
это я! Фелим!
Ответа
опять не последовало. Несмотря на то что во второй раз охотник закричал так громко,
что голос его был, вероятно, слышен на расстоянии полумили, Фелим продолжал
безмятежно спать. Зеб стал трясти пьяницу изо всех сил; в ответ послышалось
лишь какое-то рычанье, но оно сейчас же перешло в прежний раскатистый храп.
«Если бы
не его храп, я подумал бы, что он умер. Но он мертвецки пьян… в этом нет сомнения.
Как же привести его в чувство?»
Взгляд
старого охотника остановился на ведре, которое стояло в углу. Оно было до краев
наполнено водой. С усмешкой Зеб поднял ведро и плеснул прямо в физиономию
спящему.
Это дало
желаемые результаты: Фелим проснулся, но еще не совсем протрезвился.
Поток
восклицаний, вырвавшийся из его уст, слился с веселым хохотом старого охотника.
Наконец
оба успокоились и могли приступить к серьезному разговору. Фелим все еще
находился под влиянием пережитых ужасов. Бесцеремонная шутка Зеба не вызвала в
нем обиды – он был рад, что мог наконец поделиться с кем-нибудь своими
впечатлениями. Зеб впервые услыхал от него о странном всаднике без головы.
Сначала
Зеб высмеял Фелима – он назвал это просто «игрой воображения» старого пьяницы.
Однако, когда Фелим продолжал настаивать, что это было действительным фактом,
он призадумался.
– Ну,
какая же это могла быть ошибка! – возражал ирландец. – Разве я не видел мистера
Мориса так же ясно, как сейчас вижу вас? Видел все, за исключением головы. Но и
голову я потом увидел, когда он повернул лошадь. Да, кроме того, на нем было
его мексиканское серапэ и сапоги из шкуры ягуара. А как я мог не узнать его
красивого коня?. Кажется, я забыл еще сказать, что и Тара ушла за ним. Я потом
слышал, как она рычала на индейцев.
– Индейцы?
– воскликнул охотник, недоверчиво качая головой. – Индейцы, играющие испанскими
картами?
– Вы
думаете, что это были не индейцы?
– Не
важно, что я думаю. Сейчас нет времени рассуждать. Продолжай, рассказывай все,
что ты видел и слышал.
Когда
Фелим наконец закончил свое повествование, Зеб не стал больше задавать
вопросов. Он вышел из хижины и растянулся на траве.
Ему
хотелось разобраться в своих мыслях. Рассказ Фелима еще больше запутывал все
дело.
До этого
известно было лишь об исчезновении Генри Пойндекстера; теперь же картина
осложнялась еще тем, что мустангер не вернулся домой, несмотря на то что должен
был прибыть, по словам слуги, еще накануне утром.
Совсем
невероятным был рассказ о том, что мустангер появлялся в образе всадника без головы
или же с головой, которую держал в руке. Это могло быть только чьей-то
проделкой.
Странно,
конечно, заниматься подобными шутками в момент, когда только что совершено
убийство и половина населения сеттльмента ищет убийцу. Это было тем более
странно, что виновником преступления считали именно Мориса Джеральда.
Перед
Зебом Стумпом раскрывалась картина какого-то странного сцепления обстоятельств,
или, вернее, какого-то нагромождения событий. Происшествия без видимых причин,
причины без видимых следствий, преступления без понятных побуждений… Что-то
таинственное, непонятное…
Ночное
свидание между Морисом Джеральдом и Луизой Пойндекстер, ссора с братом как
следствие этой встречи, отъезд Мориса в прерию, Генри, отправившийся вдогонку,
чтобы просить у Джеральда прощения, – все это вполне естественно и понятно. Но
дальше начинались путаница и противоречия.
Зеб
Стумп знал расположение Мориса Джеральда к Генри Пойндекстеру. Морис неоднократно
говорил о Генри Пойндекстере и никогда не обнаруживал и тени вражды; наоборот,
он всегда восхищался прекрасными душевными качествами юноши. Предположение, что
Морис мог внезапно превратиться из друга юноши в его убийцу, казалось слишком
неправдоподобным.
Несмотря
на необычайную ясность ума, Зеб Стумп не был в состоянии найти разумную
разгадку этой сложной драмы. Единственно, в чем он не сомневался, – это в том,
что четыре всадника, которые, по его мнению, не были индейцами, сделали набег
на хижину мустангера. Возможно, что они были как-то связаны с совершенным
убийством. Однако появление этих людей в хакале и отсутствие его хозяину навели
Стумпа на еще более грустные предположения: ему казалось теперь, что убит был
не один человек и что в лесных зарослях следует разыскивать два трупа.
При этой
мысли тяжелый вздох вырвался из груди старого охотника. Он полюбил молодого
ирландца почти отеческой любовью. И мысль, что Морис Джеральд предательски убит
в темных зарослях и что тело его терзают коршуны и койоты, причиняла старику
невыносимую боль. И чем больше он вдумывался, тем глубже вздыхал. Наконец,
почувствовав, что он не может больше находиться под этим мучительным гнетом,
Стумп вскочил на ноги и стал быстро ходить взад и вперед. Он решил отомстить.
Старый
охотник был так захвачен своими горькими переживаниями, что не заметил, как
мимо него пробежала большая собака мустангера.
Фелим радостным
криком приветствовал возвращение собаки. Зеб Стумп оставался равнодушен к этому
до тех пор, пока не услышал громкого возгласа, обращенного к нему:
– О
мистер Стумп, посмотрите на Тару! Смотрите, у нее на шее что-то привязано.
Этого не было, когда она ушла. Как вы думаете, что это такое?
Действительно,
на шее собаки был ремешок из оленьей кожи, но под ним еще что-то торчало –
какой-то маленький сверточек.
Зеб
вытащил охотничий нож и наклонился к собаке; та в испуге попятилась назад, но потом,
убедившись, что тут не было злого намерения, позволила подойти к себе.
Зеб
разрезал ремешок, открыл сверточек – в нем была визитная карточка. На карточке
было что-то написано как будто бы красными чернилами, очевидно кровью.
Зеб стал
читать. Он довольно быстро разобрал написанное. Вздох облегчения вырвался у
него:
– Он
жив, Фелим! Он жив! Посмотри на это… Э, да ты ведь неграмотный! Спасибо
старику-учителю, что выучил меня читать. Но все равно… Он жив! Он жив!
– Кто?
Мистер Морис? Надо поблагодарить бога!
– Стой!
Сейчас для этого нет времени. Достань одеяло и ремни. Сделай это, пока я схожу
за своей кобылой. И поживее! Нельзя терять ни минуты, иначе будет поздно!
|
