Глава XXXV
НЕГОСТЕПРИИМНЫЙ ХОЗЯИН
«Жалкий
трус! Дурак! Сам я тоже дурак, что обольстился такой надеждой. Я должен был
предвидеть, что она сумеет уговорить этого щенка и даст возможность улизнуть
негодяю. Я мог бы сам из-за дерева уложить его насмерть, не рискуя ровно ничем.
Дядя Вудли только поблагодарил бы меня за это. Все в сеттльменте оправдали бы
мой поступок. Низкий обольститель! Презренный торгаш! Кто бы мог возражать
против справедливой расправы с ним? Когда теперь, чорт возьми, подвернется еще
такой случай?»
Так
размышлял капитан, возвращаясь в гасиенду и следуя на некотором расстоянии за Луизой
и Генри.
– Интересно,
– бормотал он про себя, входя во двор, – действительно ли собирается этот
желторотый глупец извиниться перед человеком, который одурачил его сестру? Да,
он, по-видимому, взялся за это всерьез, иначе чем объяснить эту суматоху в
конюшне?.. Не собирается ли он вывести свою лошадь?
Дверь
конюшни, как это было принято в мексиканских поместьях, выходила на мощеный
двор.
Она была
полуоткрыта; но через минуту кто-то толкнул ее изнутри и широко открыл.
На
пороге появился человек в плаще, свободно ниспадавшем с плеч, и в панаме. Он
вел оседланную лошадь.
Кольхаун
узнал своего двоюродного брата и его гнедого коня.
– Дурак!
Ты выпустил его! – злобно пробормотал капитан, когда юноша приблизился к нему. –
Верни мне нож и револьвер. Эти игрушки не для твоих нежных ручек. Ответь же
мне: почему ты не сделал так, как я тебе сказал? Почему ты разыграл такого
дурака?
– Да,
я действительно разыграл дурака, – спокойно сказал молодой плантатор. – Я это
знаю. Я грубо и незаслуженно оскорбил порядочного человека.
– Оскорбил
порядочного человека! Ха-ха-ха! Клянусь, ты сошел с ума!
– Я
был бы безумцем, если бы последовал твоему совету, Кассий. К счастью, я этого
не сделал. Как бы там ни было, я немедленно еду просить у него прощания.
– Куда
ты едешь?
– Вдогонку
за Морисом-мустангером, чтобы извиниться перед ним за свой некрасивый поступок.
– Некрасивый
поступок! Ха-ха-ха! Ты, конечно, шутишь?
– Нет.
Я говорю совершенно серьезно. Если ты поедешь вместе со мной, ты это сам увидишь.
– Тогда
я еще раз скажу, что ты действительно сумасшедший. И не только сумасшедший, а
просто идиот!
– Ты
не очень вежлив, Кассий!
С этими
словами юноша пришпорил коня и быстро поскакал.
Кольхаун
стоял не двигаясь, пока лошадь не скрылась из виду. Потом решительным шагом он
направился к дому и быстро прошел через веранду в свою комнату. Вскоре он вышел
оттуда в каком-то старом плаще, прошел в конюшню и вывел оттуда за уздечку
своего коня, уже оседланного.
Он
провел коня по мощенному камнем двору совершенно бесшумно, как будто бы крал
его. Затем вскочил в седло и быстро отъехал от гасиенды.
Милю или
две он ехал следом за Генри Пойндекстером, но, повидимому, не с тем, чтобы
догнать юношу, так как Генри уже успел уехать далеко. Кольхаун не торопился.
На
полпути к форту Кольхаун остановил лошадь и, окинув внимательным взглядом близлежащую
рощу, круто свернул на боковую тропу и поехал по направлению к реке.
«Возможность
еще осталась, и неплохая, но только дороже той, которую я упустил. Это мне
будет стоить тысячу долларов. Ну что же? Мне надо наконец отделаться от этого
негодяя-ирландца. Рано утром, по его словам, если это только не ложь, он будет
на пути к своей хижине. Когда это, интересно знать? Для обитателя прерий, кажется,
встать на рассвете – это уже поздно. Ничего. У нас еще хватит времени, Койот
успеет опередить Мориса. Его хибарка, наверно, недалеко отсюда. Мексиканцы
должны знать это место или, во всяком случае, дорогу, которая ведет туда. А
этого уже достаточно. Пусть же в хижине ждут хозяина. Только вряд ли дождутся:
ведь по дороге могут повстречаться индейцы».
Размышляя
таким образом, капитан подъехал к хижине мустангера-мексиканца.
Дверь
была открыта настежь. Изнутри доносился храп спящего человека.
Периодически
этот храп прерывался то короткими интервалами тишины, то звуками, подобными
хрюканью свиньи, то нечленораздельными восклицаниями: «Caramba! Тысяча чертей!
Иисус! Святая Мария!»
Кольхаун
остановился на пороге и прислушался.
– Эта
скотина вдребезги пьян! – сказал он громко.
– Алло,
сеньор! – воскликнул хозяин хакале, приведенный в полусознательное состояние
звуком человеческого голоса. – Кому такая честь? Нет, не то! Я счастлив видеть
вас – я, Мигуэль Диаз, Эль-Койот, как меня называют. Ха-ха-ха! Койот! Ба, а как
вас зовут? Ваше имя, сеньор? Тысяча чертей! Кто вы такой?
Приподнявшись
на тростниковой кровати, Эль-Койот некоторое время оставался в сидячем положении,
блуждающим взглядом всматриваясь в нежданного гостя, прервавшего его пьяные
сновидения.
Потом,
издавая нечленораздельные звуки, Койот снова растянулся на кровати и захрапел.
– Вот
и еще одна возможность потеряна! – злобно прошипел Кольхаун, поворачиваясь,
чтобы выйти. – Проклятье! Всю ночь мне не везет! Пройдет по крайней мере три
часа, пока эта свинья протрезвится. Целых три часа! Тогда будет слишком поздно,
слишком поздно…
С этими
словами Кольхаун взял своего коня за уздечку, как будто в нерешимости, куда же
ему направиться.
– Нет
никакого смысла здесь оставаться. Уже будет светать, когда он придет в себя. С
таким же успехом я могу вернуться домой и ждать там или же…
Своего
решения он не высказал вслух. Но каково бы оно ни было, его колебания кончились.
Отвязав
своего коня, Кольхаун вскочил в седло и поехал в направлении, противоположном
той дороге, которая его привела в хакале Эль-Койота.
|