19
– Ну, как? вы уж устроились у нас? – спросил Краут
у Володи. – Извините, как ваше имя и отчество? У нас, вы знаете, уж такой
обычай в артиллерии. Лошадку верховую приобрели?
– Нет, – сказал Володя, – я не знаю, как
быть. Я капитану говорил: у меня лошади нет, да и денег тоже нет, покуда я не
получу фуражных и подъемных. Я хочу просить покамест лошади у батарейного
командира, да боюсь, как бы он не отказал мне.
– Аполлон Сергеич‑то? – Он произвел губами звук,
выражающий сильное сомнение, и посмотрел на капитана. – Вряд!
– Что ж, откажет – не беда, – сказал
капитан, – тут‑то лошади, по правде, и не нужно, а все попытать можно, я
спрошу нынче.
– Как! вы его не знаете, – вмешался
Дяденко, – другое что откажет, а им ни за что… хотите пари?..
– Ну, да ведь уж известно, вы всегда противоречите.
– Оттого противоречу, что я знаю, он на другое скуп, а
лошадь даст, потому что ему нет расчета отказать.
– Как нет расчета, когда ему здесь по 8 рублей овес
обходится! – сказал Краут. – Расчет‑то есть не держать лишней лошади!
– Вы просите себе Скворца, Владимир Семеныч, –
сказал Вланг, вернувшийся с трубкой Краута, – отличная лошадка!
– С которой вы в Сороках в канаву упали? А?
Вланга? – засмеялся штабс‑капитан.
– Нет, да что же вы говорите, по 8 рублей овес, –
продолжал спорить Дяденко, – когда у него справка по 10 с полтиной;
разумеется, не расчет.
– А еще бы у него ничего не оставалось! Небось вы
будете батарейным командиром, так в город не дадите лошади съездить!
– Когда я буду батарейным командиром, у меня будут,
батюшка, лошади по четыре гарнчика кушать; доходов не буду собирать, не
бойтесь.
– Поживем, посмотрим, – сказал штабс‑капитан. –
И вы будете брать доход, и они, как будут батареей командовать, тоже будут
остатки в карман класть, – прибавил он, указывая на Володю.
– Отчего же вы думаете, Фридрих Крестьяныч, что и они
захотят пользоваться? – вмешался Черновицкий. – Может, у них
состояние есть: так зачем же они станут пользоваться?
– Нет‑с, уж я… извините меня, капитан, – покраснев
до ушей, сказал Володя, – уж я это считаю неблагородно.
– Эге‑ге! Какой он бедовый! – сказал Краут. –
Дослужитесь до капитана, не то будете говорить.
– Да это все равно; я только думаю, что ежели не мои
деньги, то я и не могу их брать.
– А я вам вот что скажу, молодой человек, – начал
более серьезным тоном штабс‑капитан. – Вы знаете ли, что когда вы
командуете батареей, то у вас, ежели хорошо ведете дела, непременно остается в
мирное время 500 рублей, в военное – тысяч 7, 8, и от одних лошадей. Ну и
ладно. В солдатское продовольствие батарейный командир не вмешивается: уж это
так искони ведется в артиллерии; ежели вы дурной хозяин, у вас ничего не
останется. Теперь вы должны издерживать, против положения, на ковку – раз (он
загнул один палец), на аптеку – два (он загнул другой палец), на канцелярию –
три, на подручных лошадей по 500 целковых платят, батюшка, а ремонтная цена 50,
и требуют, – это четыре. Вы должны против положения воротники переменить
солдатам, на уголь у вас много выходит, стол вы держите для офицеров. Ежели вы
батарейный командир, вы должны жить прилично: вам и коляску нужно, и шубу, и
всякую штуку, и другое, и третье, и десятое… да что и говорить…
– А главное, – подхватил капитан, молчавший все
время, – вот что, Владимир Семеныч: вы представьте себе, что человек, как
я, например, служит 20‑ть лет на 200 рублях жалованья в нужде постоянной; так
не дать ему хоть за его службу кусок хлеба под старость нажить, когда
комисьонеры в неделю десятки тысяч наживают?
– Э! да что тут! – снова заговорил штабс‑капитан. –
Вы не торопитесь судить, а поживите‑ка да послужите.
Володе ужасно стало совестно и стыдно за то, что он так необдуманно
сказал, и он пробормотал что‑то и молча продолжал слушать, как Дяденко с
величайшим азартом принялся спорить и доказывать противное.
Спор был прерван приходом денщика полковника, который звал
кушать.
– А вы нынче скажите Аполлону Сергеичу, чтоб он вина
поставил, – сказал Черновицкий, застегиваясь, капитану. – И что он
скупится? Убьют, так никому не достанется!
– Да вы сами скажите, – отвечал капитан.
– Нет уж, вы старший офицер: надо порядок во всем.
|
