ГЛАВА X. СТАРАЯ И НОВАЯ
СЕМЬЯ
Сколько раз во время моих скитаний я мечтал о том, как лягу
в свою детскую кроватку и как сладко буду в ней спать, свернувшись калачиком
укрывшись до подбородка! Сколько раз, ночуя под открытым небом, иззябший и
промокший до нитки, я с грустью вспоминал о своем теплом одеяле!
Когда я лег, то сразу заснул, так как очень устал от
прошедшего дня и ночи, проведенной в тюрьме. Однако я очень быстро проснулся и
уже больше заснуть не мог. Я был слишком взволнован мыслями о моей семье.
Моя семья разыскивает меня, но чтобы найти ее, я должен
встретиться с Барбереном. Одна эта мысль уже отравляла все мое счастье.
Где он находится? Точного адреса матушка Барберен не знала.
Предполагалось, что он остановился у одного из хозяев, сдающих комнаты в
квартале Муфтар, фамилии которых ей были сообщены.
Значит, я сам должен был отправиться в Париж на розыски
того, кто искал меня.
Конечно, известие о том, что у меня есть семья, было для
меня неожиданной и большой радостью, но эта радость омрачалась следующими
обстоятельствами. Я надеялся отдохнуть и провести несколько дней с матушкой
Барберен, поиграть с Маттиа во все свои любимые игры, а приходилось чуть ли не
на следующий день снова пускаться в путь.
После пребывания у матушки Барберен я собирался идти на
берег моря повидаться с Этьеннетой, а затем побывать у Лизы и сообщить ей
новости о братьях и сестре. Теперь же нужно было от всего отказаться и спешить
в Париж.
Почти всю ночь я не спал, думал и колебался. То мне
казалось, что я обязан сперва выполнить свое обещание и навестить Этьеннету и
Лизу, то, наоборот, что я должен идти скорее в Париж и разыскать свою семью. Я
заснул, так ничего и не решив, и эта ночь, о которой я столько мечтал,
оказалась самой тяжелой и беспокойной из всех оставшихся в моей памяти.
Утром, когда матушка Барберен, Маттиа и я собрались у очага,
мы устроили совет. Я рассказал о своих ночных сомнениях.
– Надо сейчас же идти в Париж, – говорила матушка
Барберен. – Родители тебя ищут, не заставляй их ждать.
– Значит, решено, идем в Париж. – согласился я. Но
Маттиа, казалось, не одобрял моего решения.
– Ты считаешь, что нам не следует идти в Париж? –
спросил я его. – Объясни почему.
Он отрицательно покачал головой.
– Я считаю, – ответил он наконец, – что
нельзя забывать старых друзей ради новых. До сегодняшнего дня Лиза, Этьеннета.
Алексис и Бенжамен были твоими братьями и сестрами и любили тебя. Своей новой
семьи ты не знаешь – она ничего для тебя не сделала, кроме того, что когда-то
бросила тебя на улице, и ты сразу же ради нее покидаешь тех, кто был к тебе
добр.
– Нехорошо говорить, что родители Реми его
бросили, – перебила Маттиа матушка Барберен. – Возможно, что у них
украли ребенка и они до сих пор оплакивают его, ищут и ждут.
– Этого я не знаю. Но я знаю, что Пьер Акен подобрал
умирающего Реми, что во время болезни он ухаживал за ним, как за своим сыном, и
что Алексис, Бенжамен, Этьеннета и Лиза любили его, как брата. По-моему, они
имеют не меньше прав на его дружбу, чем те, кто по своей или чужой вине
потеряли его. Для семьи Акен Реми не был родным, и они не обязаны были о нем
заботиться.
Маттиа произнес эти слова таким тоном, словно он на меня
сердился. Это меня очень огорчило.
– Маттиа прав, я не могу идти в Париж, не повидав
Этьеннеты и Лизы, сказал я.
– Но как же быть с твоими родителями? – продолжала
настаивать матушка Барберен.
– Ладно, мы не пойдем к Этьеннете, – решил
я, – это будет слишком большим крюком. Кроме того, я могу послать ей
письмо. Но по пути в Париж мы зайдем в Дрези и повидаем Лизу. Задержка будет
небольшая. Лиза писать не умеет, и я главным образом ради нее предпринял это
путешествие. Я расскажу ей об Алексисе и попрошу Этьеннету написать мне в
Дрези, а потом прочту Лизе ее письмо.
– Хорошо, – улыбаясь, согласился Маттиа.
Было решено, что мы уйдем завтра. Я почти целый день провел
за письмом к Этьеннете, в котором объяснил ей, почему не могу прийти повидать
ее, как намеревался раньше.
На следующий день мне уже пришлось распрощаться с матушкой
Барберен, но, конечно, эта разлука не была такой печальной, как тогда, когда я
уходил с Виталисом. Я горячо обнял матушку Барберен и обещал в скором времени
навестить ее вместе с моими родителями.
И вот мы снова идем по большим дорогам с мешками за спиной.
Капи бежит впереди. Мы идем большими шагами, торопясь поскорее попасть в Париж.
Маттиа, сначала послушно следовавший за мною, говорит мне,
что если мы будем так спешить, то быстро выбьемся из сил. Я замедляю шаги, но
вскоре опять ускоряю их.
– Как ты торопишься! – огорченно говорит
Маттиа. – Верно, но мне кажется, что и ты должен был бы спешить. Разве моя
семья не будет также твоей семьей?
Он отрицательно покачал головой.
Я огорчился, заметив это движение, которое уже не раз
замечал у него, с тех пор как речь заходила о моей семье.
– Разве мы с тобой не братья?
– О, что касается нас, конечно, я в этом не сомневаюсь
Я твой брат и останусь им навсегда.
– Ну так что же?
– А почему ты думаешь, что я стану братом твоих
братьев, если они у тебя имеются, и сыном твоих родителей? Вероятнее всего, они
не захотят принять в свою семью такого маленького оборванца, как я, и мне
придется продолжать свой путь одному. Но я никогда не забуду тебя, как,
надеюсь, и ты не забудешь меня.
– Мой дорогой Маттиа, как можешь ты так говорить!
– Я говорю то, что думаю. Я не могу радоваться, так как
боюсь, что нам придется расстаться, а я надеялся всю жизнь прожить с тобой
вместе. Я мечтал, что мы не останемся навсегда бедными уличными музыкантами, а
начнем работать, учиться, будем настоящими артистами. Я прекрасно знаю, что ты
также этого хочешь, но ведь теперь ты не сможешь распоряжаться собой по своему
усмотрению.
Тогда я понял наконец причину его грусти. Маттиа боялся
разлуки со мной. Он горячо любил меня, думал только о нашей дружбе и не хотел
со мной расставаться.
Так как нам нужно было зарабатывать себе на пропитание, то
мы часто останавливались и играли в больших деревнях, встречавшихся по пути.
Кроме того, мы решили сделать Лизе подарок. В одном из городов мы купили
чудесную куклу с полным приданым. К счастью, кукла стоила много дешевле коровы.
После Шатильона мы вышли на берег канала. Его лесистые
берега, спокойные воды и плывущие мимо баржи напомнили мне о том счастливом
времени, когда я вместе с госпожой Миллиган и Артуром плавал на «Лебеде».
Интересно, где теперь был «Лебедь» и его обитатели? Когда мы пересекали канал
или шли вдоль его берегов, я постоянно спрашивал встречных, не видели ли они
плавучий домик с верандой. Наверно, Артур выздоровел и госпожа Миллиган
вернулась с ним в Англию. Однако, завидев издали лошадей, тащивших баржу, я
всякий раз спрашивал себя, не «Лебедь» ли плывет нам навстречу.
Наступила осень, и наши дневные переходы делались все короче
и короче. Мы старались по возможности до наступления темноты попасть в ту
деревню, где собирались ночевать. И хотя мы очень спешили, особенно под конец,
мы все же пришли в Дрези только поздно вечером.
Муж тетушки Катерины был смотрителем шлюза и жил в доме,
выстроенном возле того шлюза, который он сторожил. Найти его поэтому оказалось
весьма просто. Дом их стоял на краю деревни, окруженный высокими деревьями.
Сердце мое билось очень сильно, когда мы подходили к этому
дому. Через окно, на котором не было ни ставней, ни занавесок, я увидел Лизу,
сидевшую за столом рядом с теткой; а напротив, спиной к нам, сидел,
по-видимому, ее дядя.
– Они ужинают, – объявил Маттиа, – мы пришли
вовремя!
Но я остановил его и сделал знак Капи, чтобы тот не вздумал
лаять. Затем, сняв арфу с плеча, я приготовился играть.
– Понимаю! – прошептал Маттиа. – Ты хочешь
исполнить серенаду.[15]
– Нет, я буду только играть.
И я заиграл первые такты неаполитанской песенки, но не
запел, так как боялся, что голос изменит мне.
Играя, я смотрел на Лизу. Она подняла головку, и я увидел,
как заблестели ее глаза.
Тогда я запел.
Лиза быстро соскочила со стула и побежала к дверям. Я едва
успел передать арфу Маттиа, как она была уже в моих объятиях.
Тетушка Катерина пригласила нас войти в дом и тотчас же
усадила нас с Маттиа за стол.
– Пожалуйста, поставьте еще один прибор, –
попросил я. – Мы не одни, с нами маленькая подружка. – Я достал из
мешка куклу и усадил ее на стул рядом с Лизой.
Никогда не забуду, с какой горячей благодарностью посмотрела
на меня Лиза.
|
