ГЛАВА II. ЧЕРНЫЙ ГОРОД
Варс расположен на склоне горы, спускающейся к Средиземному
морю. Расстояние от Парижа до Варса очень большое: пятьсот-шестьсот километров
по прямой линии. Для нас оно оказалось в двое длиннее, так как мы заходили в
различные города и села, где могли рассчитывать на хорошую выручку.
Почти три месяца ушло у нас на этот путь, но когда мы
подошли к Варсу, я с радостью убедился, что мы не даром потратили время: в моем
кошельке оказалось сто двадцать восемь франков. Для покупки коровы не хватало
всего двадцати двух франков.
Маттиа был доволен не меньше меня и гордился тем, что
принимал участие в заработке такой большой суммы. Надо сознаться, что без него,
в особенности без его корнета, мы с Капи никогда не собрали бы столько денег.
Теперь мы уже не сомневались, что по дороге из Варса в Шаванон заработаем
недостающие нам двадцать два франка.
Мы пришли в окрестности Варса около трех часов пополудни.
Яркое солнце сияло в чистом небе, но по мере того как мы продвигались вперед,
день как бы начал меркнуть. Между небом и землей нависло густое облако дыма.
Еще задолго до того как мы вошли в город, мы услышали мощный рев вентиляторов,
похожий на шум моря, и глухие удары гидравлического молота.
Я знал, что дядя Алексиса работал в Варсе шахтером, но
адреса его не имел. Придя в город, я поспешил навести справки. Оказалось, что
он жил недалеко от шахты, на грязной, извилистой улице, круто спускавшейся к
реке Дивоне. Когда я подошел к его дому и спросил о нем, какая-то женщина,
стоявшая у двери, довольно недружелюбно ответила мне, что он вернется домой не
раньше шести часов. Тогда мы решили идти к шахте и встретить Алексиса и его
дядю после окончания работ.
Нам показали галерею, через которую рабочие выходят из
шахты, и мы стали ожидать Алексиса у выхода. Через несколько минут после того,
как пробило шесть часов, я заметил в темной глубине галереи какие-то маленькие,
тускло светящиеся огоньки, которые быстро увеличивались. Это выходили шахтеры с
лампочками в руках. Они шли медленно, тяжелой походкой, как будто у них болели
колени; впоследствии, когда я сам поработал в шахте, я понял, отчего это
происходит. Лица их были черны, как у трубочистов, одежда и шапки покрыты
угольной пылью и мокрой грязью. Каждый, проходя через ламповое отделение, вешал
свою лампу на гвоздь. Я очень внимательно всматривался в лица выходящих, но так
и не увидел среди них Алексиса. Если бы он сам не бросился мне на шею, я ни за
что не узнал бы его. Покрытый с головы до ног угольной пылью, он совсем не
походил на моего товарища, бегавшего когда-то по дорожке сада в чистой рубашке
с засученными рукавами и расстегнутым воротом, позволявшим видеть его белую
шею.
– Это Реми, – обратился он к мужчине лет сорока,
шагавшему рядом с ним.
У мужчины было такое же открытое и доброе лицо, как у
Акена, – и неудивительно, потому что они были родные братья.
Я понял, что это и есть дядя Гаспар.
– Мы уже давно поджидаем тебя, – ласково обратился
он ко мне.
– Уж очень длинная дорога от Парижа до Варса!
– А ноги твои коротки, – засмеялся он Капи выражал
свою радость тем, что тянул зубами Алексиса за рукав куртки.
Я познакомил дядю Гаспара с Маттиа и объяснил ему, что это
мой друг, большой любитель музыки.
– Поболтайте друг с другом, мальчики, вам есть о чем
поговорить, а я тем временем побеседую с этим молодым музыкантом, – сказал
дядя Гаспар, указывая на Маттиа.
И действительно, нам столько нужно было сказать друг другу,
что не хватило бы и целой недели. Алексис интересовался нашим путешествием, а
мне хотелось узнать, как он приспособился к новой жизни. Мы перебивали друг
друга вопросами, не успевая отвечать.
Шли мы очень медленно, и другие шахтёры, возвращавшиеся
домой, обгоняли нас. Когда мы подошли к дому, дядя Гаспар сказал:
– Мальчики, идемте ужинать к нам.
Приглашение дяди Гаспара доставило мне большое удовольствие.
Должен признаться, что я был счастлив не только от того, что мог провести вечер
с Алексисом, но и оттого, что надеялся хорошо и сытно поесть. Со времени нашего
ухода из Парижа мы все время питались кое-как: то сухой коркой, то ломтем
хлеба. И хотя у нас имелось достаточно денег и мы могли прекрасно пообедать в
любой харчевне, мы этого не делали, так как соблюдали самую строгую экономию,
откладывая деньги на покупку коровы.
К моему великому разочарованию, попировать в этот вечер нам
не удалось. Правда, мы сидели за столом, сидели не на земле, а на стульях, но
горячего не было, и ужин продолжался недолго.
– Ты ляжешь спать вместе с Алексисом, – обратился
ко мне дядя Гаспар, – а Маттиа мы устроим в сарае, на сене.
Вечер и добрую половину ночи мы с Алексисом проговорили.
Дядя Гаспар работал забойщиком в шахте, а Алексис – его
откатчиком. Вырубленный из земли уголь погружали в вагонетку, и Алексис должен
был катить вагонетку по рельсам до того места, где ее прикрепляли к канату и
подъемной машиной поднимали наверх.
Несмотря на то что Алексис совсем недавно стал работать
шахтером, он очень любил эту работу и гордился своей шахтой. По его словам, она
была самой красивой и замечательной шахтой во всей округе. Видя, что я
внимательно его слушаю, он с жаром стал описывать мне ее устройство.
Рассказ Алексиса возбудил во мне сильнейшее любопытство и
желание спуститься в шахту. Но когда на следующее утро я сказал об этом дяде
Гаспару, тот ответил, что в шахту пускают лишь тех, кто там работает.
– Если ты вздумаешь стать шахтером, – прибавил он,
смеясь, – то это легко устроить. В конце концов, работа не хуже всякой
другой, а для тех, кто боится дождя и грома, как раз подходящая. Во всяком
случае, это много лучше, чем бродить по большим дорогам. Ты станешь жить вместе
с Алексисом. Ну как, по рукам? И для Маттиа мы найдем что-нибудь подходящее.
Но ведь я пришел в Варс не для того, чтобы стать шахтером, у
меня были совсем иные намерения. Однако обстоятельства сложились так, что мне
пришлось вскоре испытать на себе все ужасы, страхи и опасности, которые
выпадают на долю шахтеров.
|
