Глава ХLIII
Прогулка к Бастилии
Тем
временем анжуйские дворяне, один за другим, возвратились в Париж.
Если бы
мы сказали, что они приехали исполненные доверия, вы усомнились бы в этом.
Слишком хорошо знали они короля, его брата и мать, чтобы думать, будто все может
обойтись родственными объятиями.
У
анжуйцев еще свежа была в памяти охота, которую устроили на них друзья короля,
и после той мало приятной процедуры они не могли тешить себя надеждой на
триумфальную встречу.
Поэтому
они возвращались с опаской, пробирались в город незаметно, вооруженные до зубов,
готовые стрелять при первом подозрительном движении; и по пути к Анжуйскому
дворцу с полсотни раз обнажали шпагу против горожан, единственное преступление
которых состояло лишь в том, что те позволяли себе глазеть на проезжающих мимо
анжуйцев. Особенно лютовал Антрагэ, он винил во всех своих невзгодах господ
королевских миньонов и дал себе клятву сказать им при случае пару теплых слов.
Антрагэ
поделился своим планом с Рибейраком, человеком очень разумным, и тот заявил
ему, что, прежде чем доставить себе подобное удовольствие, надо иметь
поблизости границу, а то и все две.
– Это
можно устроить, – ответил Антрагэ.
Герцог
принял их очень хорошо.
Они были
его людьми так же, как господа де Можирон, де Келюс, де Шомберг и д’Эпернон
были людьми короля.
Для
начала он сказал им:
– Друзья
мои, здесь, кажется, собираются вас прикончить. Все идет к тому. Будьте очень
осторожны.
– Мы
уже осторожны, монсеньор, – ответил Антрагэ. – Но не подобает ли нам
отправиться в Лувр засвидетельствовать его величеству наше нижайшее почтение?
Ведь, в конце концов, если мы будем прятаться, это не сделает чести Анжу. Как
вы полагаете?
– Вы
правы, – сказал герцог. – Отправляйтесь, и, если хотите, я составлю
вам компанию.
Молодые
люди обменялись вопросительными взглядами. В эту минуту в зал вошел Бюсси и
принялся обнимать друзей.
– Э! –
сказал он. – Долго же вы добирались! Но что я слышу? Монсеньор хочет
отправиться в Лувр, чтобы его там закололи, как Цезаря в римском сенате?
Подумайте о том, что каждый из миньонов охотно унес бы кусочек вашего
высочества под полой своего плаща.
– Но,
дорогой друг, мы хотим слегка приласкать этих господ.
Бюсси
расхохотался.
– Э! –
сказал он. – Там будет видно, там будет видно.
Герцог
пристально посмотрел на него.
– Пойдемте
в Лувр, – заявил Бюсси, – но только одни; монсеньор останется у себя
в саду срубать головы макам.
Франсуа
засмеялся с притворной веселостью. По правде говоря, в глубине души он был рад,
что избавился от неприятной обязанности.
Анжуйцы
нарядились в великолепные одежды.
Все они
были знатными вельможами и охотно проматывали на шелках, бархате и позументах
доходы от родовых земель.
Они шли,
сверкая золотом, драгоценными камнями, парчой, встречаемые приветственными
возгласами простонародья, чей безошибочный нюх угадывал за пышными нарядами
сердца, пылающие ненавистью к королевским миньонам.
Но
Генрих III не пожелал принять господ из Анжу, и они напрасно прождали в
галерее.
И не кто
иные, как господа де Келюс, де Можирон, де Шомберг и д’Эпернон, с вежливыми
поклонами и с изъявлениями глубочайшего сожаления, явились сообщить анжуйцам
решение короля.
– Ах,
господа, – сказал Антрагэ, потому что Бюсси старался держаться как можно
незаметней, – это печальное известие, но в ваших устах оно становится
значительно менее неприятным.
– Господа, –
ответствовал Шомберг, – вы сама обходительность, сама любезность. Не
угодно ли вам, чтобы мы заменили неудавшийся прием небольшой прогулкой?
– О!
Господа, мы собирались вас просить об этом, – с живостью ответил Антрагэ,
но Бюсси незаметно тронул его за руку и шепнул:
– Помолчи,
пусть они сами.
– Куда
бы нам пойти? – сказал Келюс в раздумии.
– Я
знаю чудестный уголок возле Бастилии, – откликнулся Шомберг.
– Господа,
мы следуем за вами, – сказал Рибейрак. – Идите вперед.
И четверо
миньонов, в сопровождении четырех анжуйцев, вышли из Лувра и зашагали по
набережным к бывшему турнельскому загону для скота, а в те времена – Конскому
рынку, подобию ровной площади, где росло несколько чахлых деревьев и там и сям
были расставлены загородки, предназначенные для того, чтобы отгораживать
лошадей или привязывать их.
По пути
наши восемь дворян взялись под руки и, обмениваясь бесчисленными любезностями,
болтали о веселых и легкомысленных вещах, к величайшему удивлению горожан,
которые уже сожалели о своих недавних здравицах анжуйцам и говорили теперь, что
те приехали, чтобы заключить сделку с поросятами Ирода.
Когда
пришли на место, Келюс взял слово:
– Посмотрите,
что за прекрасный, уединенный уголок и как твердо стоит нога на этой пропитанной
селитрой земле.
– По
чести, так, – откликнулся Антрагэ, отбив ногой несколько вызовов.
– Ну
и вот, – продолжал Келюс, – мы и подумали, эти господа и я, что вы
охотно изъявите желание прийти сюда с нами в один из ближайших дней, чтобы
составить компанию вашему другу, господину де Бюсси, который оказал нам честь
вызвать нас всех четверых разом.
– Это
верно, – подтвердил Бюсси ошеломленным друзьям.
– Он
нам ничего не сказал! – воскликнул Антрагэ.
– О!
Господин де Бюсси знает все тонкости дела, – ответил Можирон. – Ну
как? Вы согласны, господа анжуйцы?
– Разумеется,
согласны, – ответили трое анжуйцев в один голос, – мы польщены столь
высокой честью.
– Вот
и чудесно, – сказал Шомберг, потирая руки. – А теперь, если вам будет
угодно, давайте выберем себе противников.
– Меня
это вполне устраивает, – сказал Рибейрак с горящими глазами. – И в
таком случае…
– Нет, –
прервал его Бюсси, – так было бы несправедливо. Мы все охвачены одним и
тем же чувством, значит, нас вдохновляет всевышний. Мыслями человеческими
управляет бог, господа, уверяю вас. Предоставим же богу разделить нас на пары.
К тому же вам известно, как мало это будет иметь значения, если мы решим, что
первый освободившийся приходит на помощь остальным.
– Обязательно,
обязательно! – вскричали миньоны.
– Тогда
тем более поступим, как братья Горации: бросим жребий.
– Разве
они бросали жребий? – спросил задумчиво Келюс.
– Я
в этом совершенно уверен, – ответил Бюсси.
– Что
ж, последуем их примеру…
– Минутку, –
сказал Бюсси. – Прежде чем определить наших противников, договоримся о
правилах боя. Не подобает, чтобы об условиях боя договаривались после выбора
противников.
– Все
очень просто, – сказал Шомберг. – Мы будем сражаться насмерть, как
сказал господин де Сен-Люк.
– Разумеется,
но каким оружием мы будем сражаться?
– Шпагой
и кинжалом, – сказал Бюсси. – Мы все владеем этим оружием.
– Пешие? –
спросил Келюс.
– А
зачем вам конь? Он только связывает движения.
– Пусть
будет так, пешие.
– В
какой день?
– Чем
скорее, тем лучше.
– Нет, –
сказал д’Эпернон. – Мне нужно еще уладить тысячу дел, написать завещание.
Простите, но я предпочитаю подождать… Лишние три дня или шесть только обострят
наш аппетит.
– Вот
речь храбреца, – с нескрываемой иронией сказал Бюсси.
– Договорились?
– Да.
Мы по-прежнему прекрасно понимаем друг друга.
– Тогда
бросим жребий, – сказал Бюсси.
– Еще
минуту, – вступил в разговор Антрагэ. – Я вот что предлагаю: давайте
разделим беспристрастно и поле боя. По жребию мы разделимся на пары. Разделим
же и землю на четыре участка – по участку для каждой пары.
– Хорошо
придумано.
– Для
первой пары я предлагаю тот прямоугольник между двумя липами… там отличное место.
– Принято.
– А
солнце?
– Тем
хуже для второго номера, он будет стоять лицом на восток.
– Нет,
господа, это несправедливо, – сказал Бюсси. – У нас будет честный
бой, а не убийство. Давайте опишем полукруг и расположимся на нем. Пусть солнце
светит всем нам сбоку.
Бюсси
показал эту позицию, и она была принята; затем стали тянуть жребий.
Первый
выпал Шомбергу, второй Рибейраку. Они составили первую пару.
Келюс и
Антрагэ вошли во вторую.
Ливаро и
Можирон – в третью.
Когда
прозвучало имя Келюса, Бюсси, рассчитывавший получить его в противники, нахмурился.
Д’Эпернон,
видя, что он попал в одну пару с Бюсси, побледнел и был вынужден подергать себя
за усы, чтобы вызвать хоть немного краски на щеки.
– Теперь,
господа, – сказал Бюсси, – до дня сражения мы принадлежим друг другу.
Мы друзья на жизнь и на смерть. Не соблаговолите ли вы пожаловать на обед в мой
дворец?
Все
поклонились в знак согласия и отправились к Бюсси, где пышное празднество объединило
их до утра.
|