Глава XXXVIII
О том, в какой области
господин де Сен-Люк был просвещеннее господина де бюсси, какие уроки он ему
преподал и как использовал эти уроки возлюбленный прекрасной дианы
Сен-Люк
возвратился, весьма гордый столь хорошо выполненным поручением.
Дожидавшийся
его Бюсси поблагодарил друга.
Сен-Люку
он показался очень грустным; подобное состояние было неестественным для исключительно
храброго человека, которому сообщили, что ему предстоит блестящий поединок.
– Я
что-нибудь не так сделал? – спросил Сен-Люк. – У вас расстроенный
вид.
– Даю
слово, милый друг, мне жаль, что, вместо того чтобы назначить срок, вы не
сказали: «Немедленно».
– А!
Терпение. Анжуйцы еще не вернулись. Какого черта! Дайте им время приехать!
Зачем вам торопиться устилать землю убитыми и ранеными?
– Дело
в том, что я хочу как можно скорее умереть.
Сен-Люк
уставился на Бюсси с тем удивлением, которое люди с идеально устроенным организмом
испытывают на первых порах при малейшем признаке несчастья, пусть даже чужого.
– Умереть!
В вашем возрасте, с вашим именем, имея такую возлюбленную!
– Да!
Я убью всех четверых, я в этом уверен, но и сам получу хороший удар, который
упокоит меня навеки.
– Что
за черные мысли, Бюсси!
– Побывали
бы вы в моей шкуре! Муж, считавшийся мертвым, – воскресает. Жена не может
оторваться ни на минуту от изголовья постели этого, с позволения сказать,
умирающего. Ни обменяться улыбками, ни словечком перекинуться, ни руки
коснуться. Смерть Христова! С удовольствием изрубил бы кого-нибудь в куски…
Сен-Люк
ответил на эту тираду взрывом смеха, который вспугнул целую стаю воробьев,
клевавших рябину в малом саду Лувра.
– Ах! –
вскричал он. – Какое простодушие! И подумать только, что женщины любят
этого Бюсси, этого школяра! Но, мой милый, вы потеряли рассудок: в целом мире
не сыщется любовника счастливей вас.
– Вот
как? Попробуйте-ка доказать мне это – вы, человек женатый!
– Nihil
facilius,[159]
как говаривал иезуит Трике, мой учитель. Вы в дружбе с господином де Монсоро?
– Клянусь,
мне стыдно за человеческий разум! Этот болван называет меня своим другом.
– Что
ж, и будьте его другом.
– О!..
Злоупотребить этим званием?!
– Prorsus
absurdum,[160]
всегда говорил Трике. Он и в самом деле ваш друг?
– Он
так утверждает.
– Нет,
он не друг вам, потому что он делает вас несчастным. В чем цель дружбы? В том,
чтобы люди приносили друг другу счастье. По крайней мере, так определяет дружбу
его величество, а король – человек ученый.
Бюсси
рассмеялся.
– Я
продолжаю, – сказал Сен-Люк. – Если Монсоро делает вас несчастным,
значит, вы не друзья. Следовательно, вы можете относиться к нему либо
безразлично и, в этом случае, отобрать у него жену, либо – враждебно, и тогда
убить его еще раз, коли ему одного раза недостаточно.
– По
правде говоря, – сказал Бюсси, – я его ненавижу.
– А
он вас боится.
– Вы
думаете, он меня не любит?
– Проклятие!
Испытайте. Отнимите у него жену, и вы увидите.
– Это
тоже логика отца Трике?
– Нет,
это моя.
– Поздравляю
вас.
– Она
вам подходит?
– Нет.
Мне больше нравится быть человеком чести.
– И
предоставить госпоже де Монсоро излечить ее супруга духовно и физически? Ведь в
конце-то концов, если вас убьют, нет никакого сомнения, что она прилепится к
единственному оставшемуся у нее мужчине…
Бюсси
нахмурился.
– Впрочем, –
добавил Сен-Люк, – вот идет госпожа де Сен-Люк, это прекрасный советчик.
Она нарвала себе букет в цветниках королевы-матери, и настроение у нее должно
быть хорошим. Послушайте Жанну, каждое ее слово – золото.
И в
самом деле, Жанна приближалась к ним, сияющая, преисполненная радости,
искрящаяся лукавством.
Есть
такие счастливые натуры, которые, подобно утренней песне жаворонка в полях,
несут всему окружающему радость и добрые предзнаменования.
Бюсси
дружески поклонился молодой женщине.
Она
протянула ему руку, из чего явствует с полной неопровержимостью, что вовсе не
полномочный посол Дюбуа завез к нам эту моду из Англии вместе с договором о
четырехстороннем союзе.
– Как
ваша любовь? – сказала Жанна, перевязывая свой букет золотой тесьмой.
– Умирает, –
ответил Бюсси.
– Полноте!
Она лишь ранена и потеряла сознание, – вмешался Сен-Люк. – Ручаюсь,
что вы приведете ее в чувство, Жанна.
– Поглядим, –
сказала молодая женщина, – покажите-ка мне рану.
– В
двух словах дело вот в чем, – продолжал Сен-Люк, – господина де Бюсси
тяготит необходимость улыбаться графу де Монсоро, и он принял решение
ретироваться.
– И
оставить Диану графу? – в ужасе воскликнула Жанна.
Обеспокоенный
этим первым проявлением ее чувств, Бюсси пояснил:
– О!
Сударыня, Сен-Люк не сказал вам, что я хочу умереть.
Некоторое
время Жанна глядела на него с состраданием, в котором не было ничего евангельского.
– Бедная
Диана, – прошептала она. – Вот и любите после этого! Нет, решительно,
вы, мужчины, все до одного себялюбцы.
– Прекрасно! –
сказал Сен-Люк. – Вот приговор моей супруги.
– Себялюбец,
я?! – вскричал Бюсси. – Не потому ли, что я боюсь унизить мою любовь
трусливым лицемерием?
– Ах,
сударь, это всего лишь жалкий предлог, – сказала Жанна. – Если бы вы
любили по-настоящему, вы боялись бы только одного унижения: быть разлюбленным.
– Ну
и ну! – сказал Сен-Люк. – Подставляйте кошелек, мой милый.
– Но,
сударыня, – возразил Бюсси голосом, дрожащим от любви, – есть жертвы,
которые…
– Ни
слова больше. Признайтесь, что вы уже не любите Диану, так будет достойнее для
благородного человека.
При
одной мысли об этом Бюсси побелел.
– Вы
не осмеливаетесь сказать ей. Что ж, тогда я скажу сама.
– Сударыня,
сударыня!
– Вы
очень забавны, все вы, с вашими жертвами. А мы разве не приносим жертв? Как! Подвергаясь
опасности быть зверски убитой этим тигром Монсоро, сохранить все супружеские
права для любимого, проявив такие силу и волю, на которые были бы не способны
даже Самсон[161]
и Ганнибал; укротить это злобное детище Марса и впрячь его в колесницу
господина триумфатора, это ли не геройство? О, клянусь вам, Диана просто
великолепна, я бы и четверти того не смогла совершить, что она делает каждый
день.
– Спасибо, –
сказал Сен-Люк с таким благоговейным поклоном, что Жанна залилась смехом.
Бюсси
был в нерешительности.
– И
он еще думает! – воскликнула Жанна. – Он не падает на колени, не
говорит «mea culpa»!
– Вы
правы, – сказал Бюсси, – я всего лишь мужчина, то есть существо
несовершенное, стоящее ниже любой самой обыкновенной женщины.
– Радостно
сознавать, – сказала Жанна, – что я вас убедила.
– Что
мне делать? Приказывайте.
– Отправляйтесь
сейчас же с визитом.
– К
господину де Монсоро?
– Да
что вы! Разве об этом речь? К Диане.
– Но,
мне кажется, они не расстаются.
– Когда
вы навещали, и столь часто, госпожу де Барбезье, разве возле нее не было все
время той большой обезьяны, которая кусала вас из чувства ревности?
Бюсси
расхохотался, Сен-Люк последовал его примеру. Жанна присоединилась к ним. Жизнерадостный
смех этого трио привлек к окнам всех придворных, прогуливавшихся по галереям.
– Сударыня, –
сказал наконец Бюсси, – я отправляюсь к господину де Монсоро. Прощайте.
И на
этом они расстались. Предварительно Бюсси посоветовал Сен-Люку не говорить никому
о том, что он вызвал миньонов сразиться с ним.
Затем он
отправился к господину де Монсоро, которого застал в постели.
Граф
встретил появление Бюсси радостными восклицаниями.
Реми
только что пообещал ему, что не пройдет и трех недель, как его рана затянется.
Диана
приложила палец к губам: это было ее условное приветствие.
Бюсси
пришлось подробно рассказать графу о поручении, возложенном на него герцогом
Анжуйским, о посещении двора, о недовольном виде короля и кислых физиономиях
миньонов.
Бюсси
так и сказал: «кислые физиономии». Диана только посмеялась его словам.
Монсоро
при этих известиях задумался, попросил Бюсси наклониться и шепнул ему на ухо:
– У
герцога есть еще и другие замыслы, правда?
– Должно
быть, – ответил Бюсси.
– Поверьте
мне, – сказал Монсоро, – не компрометируйте себя ради этого подлого
человека. Я знаю его. Он вероломен. Ручаюсь вам, что он никогда не остановится
перед изменой.
– Я
знаю, – ответил Бюсси с улыбкой, напомнившей графу об обстоятельствах, при
которых сам Бюсси пострадал от измены герцога.
– Видите
ли, – сказал Монсоро, – вы мой друг, поэтому я и хочу вас
предостеречь. И еще: всякий раз, когда вы попадете в затруднительное положение,
обращайтесь ко мне за советом.
– Сударь,
сударь! После перевязки надо спать, – вмешался Реми. – Давайте-ка
заснем.
– Сейчас,
милый доктор. Друг мой, погуляйте немного с госпожой де Монсоро, – сказал
граф. – Говорят, что в нынешнем году сад просто чудесен.
– Повинуюсь, –
ответил Бюсси.
|