Глава XXXVII
О том, как Сен-Люк
выполнил поручение, которое дал ему Бюсси
Оставим
ненадолго Сен-Люка в передней Шомберга и посмотрим, что произошло между ним и
Бюсси.
Бюсси,
как мы знаем, покинул тронный зал вместе со своим другом, раскланявшись с теми,
кто не был проникнут духом придворного угодничания до такой степени, что мог не
ответить на любезность столь опасного человека, как Бюсси.
Ибо в те
времена господства грубой силы, когда личное могущество было всем, человек мог,
если он был силен и ловок, выкроить в прекрасном королевстве Франция небольшое
королевство для себя, как в географическом, так и в моральном смысле.
Именно
так и царствовал Бюсси при дворе короля Генриха III.
Но в тот
день, как мы с вами видели, Бюсси встретил в своем королевстве весьма дурной
прием.
Лишь
только друзья вышли из зала, Сен-Люк остановился и, с беспокойством глядя на Бюсси,
спросил:
– Вы
плохо себя чувствуете, друг мой? Вы так бледны, что, кажется, вот-вот потеряете
сознание.
– Нет, –
сказал Бюсси, – я задыхаюсь от злости.
– Ну
хорошо, думаете вы что-нибудь предпринять в отношении этих бездельников?
– Еще
бы, черт побери, вы сейчас увидите.
– Ну,
ну, Бюсси, спокойствие.
– Да
вы просто прелестны: «спокойствие»! Если бы вам наговорили половину того, что я
сейчас выслушал, то, при вашем нраве, у нас было бы уже смертоубийство.
– Ладно,
что же вы хотите делать?
– Вы
мой друг, Сен-Люк, и дали мне страшное доказательство этой дружбы.
– Э!
Дорогой мой, – сказал Сен-Люк, который считал, что Монсоро мертв и лежит в
могиле, – пустяковое дело, не вспоминайте о нем, вы меня обидите.
Разумеется, удар был отменный, и, главное, я его очень искусно выполнил, но это
не моя заслуга, меня ему обучил король, пока держал взаперти в Лувре.
– Дорогой
друг…
– Оставим
же Монсоро там, где он находится, и лучше поговорим о Диане. Была она хоть
чуточку рада, бедная малютка? Простила она меня? Когда свадьба? Когда крестины?
– Э,
милый друг, подождите, пока этот Монсоро умрет.
– Что
вы сказали? – переспросил Сен-Люк и подскочил так, словно наступил на
острый гвоздь.
– Ах,
милый друг, маки совсем не такое опасное растение, как вы было подумали, и он
вовсе не умер от того, что упал на них. Совсем наоборот: он жив и злобствует
пуще прежнего.
– Вот
так раз! Это правда?
– Господи
боже мой, да. Он только о мести и думает и поклялся убить вас при первой возможности.
Вот так обстоят дела.
– Он
жив?
– Увы,
да.
– Кто
же тот безмозглый лекарь, который выходил его?
– Мой
Реми, милый друг.
– Как!
Я просто опомниться не могу! – продолжал Сен-Люк, ошеломленный этим открытием. –
А! Да ведь в таком случае я обесчещен, клянусь телом Христовым! Я-то объявил
всем, что он мертв. Наследники встретят его в трауре. Нет, меня не смогут
уличить во лжи. Я его доконаю при первой же встрече и вместо одного удара нанесу
ему четыре, если понадобится.
– А
теперь успокойтесь вы, дорогой Сен-Люк, – сказал Бюсси. – По правде
говоря, Монсоро относится ко мне гораздо лучше, чем вы можете вообразить.
Представьте себе: он думает, что вас на него натравил герцог. Он ревнует к герцогу.
Я же считаюсь ангелом, бесценным другом, Баярдом, его дорогим Бюсси, наконец.
Да оно и понятно, ведь это скотина Реми вызволил его из беды.
– И
с чего только Одуэну взбрела в голову такая дурь!
– Что
вы хотите! Понятия честного человека. Он воображает: раз он лекарь, значит,
должен лечить людей.
– Да
он не от мира сего, этот молодчик.
– Короче,
Монсоро считает, что обязан жизнью мне, и доверяет мне свою жену.
– Ага!
Понимаю. Это обстоятельство и позволяет вам более терпеливо ждать его смерти.
Но, как бы то ни было, я просто не могу прийти в себя от удивления.
– Дорогой
друг!
– Клянусь
честью! Я как с неба свалился.
– Вы
видите, что сейчас дело не в господине де Монсоро.
– Нет!
Будем наслаждаться жизнью, пока он лежит пластом. Но предупреждаю, что к моменту
его выздоровления я закажу себе кольчугу и распоряжусь обить мои ставни
железом. А вы разведайте у герцога Анжуйского, не дала ли ему его милая матушка
рецепта какого-нибудь противоядия. Пока же будем веселиться, милый друг, будем
веселиться.
Бюсси не
мог удержаться от улыбки. Он продел свою руку под руку Сен-Люка и сказал:
– Итак,
дорогой Сен-Люк, вы видите, что оказали мне услугу лишь наполовину.
Сен-Люк
посмотрел на него с недоумением.
– Верно, –
сказал он, – и вы хотите, чтобы я довел ее до конца? Это будет нелегко, но
для вас, дорогой Бюсси, я готов сделать многое. Особенно если он уставится на
меня этими своими желтыми глазами, тьфу!
– Нет,
дражайший, нет. Я уже сказал, забудем Монсоро, и если вы считаете себя в долгу
передо мной, расплатитесь лучше по-иному.
– Ну,
ну, говорите, я вас слушаю.
– Вы
в хороших отношениях с господами миньонами?
– Проклятие!
Да как кошки и собаки на солнышке. Пока солнца хватает всем – мир и покой, но
стоит хоть одному из нас перехватить частичку тепла и света у других и… О, я
уже ни за что не ручаюсь! В ход будут пущены зубы и когти.
– Друг
мой, ваши слова приводят меня в восторг.
– А!
Тем лучше.
– Предположим,
что солнечный луч перехвачен.
– Предположим.
Пусть будет так.
– Что
ж, покажите ваши прекрасные белые зубы, выпустите ваши грозные когти, и начнем
игру.
– Я
вас не понимаю.
Бюсси
улыбнулся.
– Вы
отправитесь, если будете столь любезны, к господину де Келюсу.
– Ага! –
сказал Сен-Люк.
– Начинаете
понимать, правда?
– Да.
– Чудесно!
Вы спросите его, в какой день ему угодно перерезать мне горло или позволить,
чтобы я перерезал горло ему.
– Я
спрошу у него, дорогой друг.
– Это
вас не затруднит?
– Меня?
Ни в коей мере. Я пойду, когда вы захотите, прямо сейчас, если только это
доставит вам удовольствие.
– Минуточку.
Навестив господина де Келюса, вы окажете мне одолжение – зайдете с той же целью
к господину де Шомбергу и зададите ему тот же вопрос, не правда ли?
– Ах! –
воскликнул Сен-Люк. – И к господину Шомбергу тоже? Проклятие! Как вы торопитесь,
Бюсси!
Бюсси
сделал протестующий жест.
– Пусть
так, – сказал Сен-Люк, – ваше желание будет исполнено.
– В
таком случае, дорогой Сен-Люк, – продолжал Бюсси, – раз уж вы столь
любезны, вы зайдете в Лувр к господину де Можирону, на котором я заметил
стальной нагрудник – знак того, что он сегодня на дежурстве, и предложите ему
присоединиться к остальным, не правда ли?
– О!
О! – вырвалось у Сен-Люка. – Трое! Вы об этом подумали, Бюсси? Все,
по крайней мере?
– Не
совсем.
– Как
не совсем?
– Оттуда
вы отправитесь к господину д’Эпернону, не буду задерживать на нем ваше внимание,
фигура, по-моему, довольно жалкая, но, как бы там ни было, он пополнит число.
Сен-Люк
опустил руки и уставился на Бюсси.
– Четверо! –
прошептал он.
– Правильно,
дорогой друг, – сказал Бюсси, утвердительно кивнув головой, –
четверо. Само собой разумеется, что мне незачем советовать человеку вашего ума,
храбрости и галантности действовать по отношению к этим господам со всей
предупредительностью и вежливостью, которыми вы отличаетесь в высшей степени…
– О!
Мой друг!..
– Я
обращаюсь за этой услугой к вам, чтобы все было сделано… учтиво. Уладим дело
по-благородному, не правда ли?
– Вы
останетесь довольны, друг мой.
Бюсси с
улыбкой протянул молодому человеку руку.
– В
добрый час, – сказал он. – А! Господа миньоны, придет время, мы тоже
посмеемся.
– А
теперь, дорогой друг, условия.
– Какие
условия?
– Ваши.
– У
меня их нет, я приму условия этих господ.
– Ваше
оружие?
– То
же, что у этих господ.
– День,
место, час?
– День,
место и час, угодные этим господам.
– Но,
однако…
– Не
будем больше говорить об этих пустяках. Действуйте, и действуйте побыстрей,
милый друг. Я буду прогуливаться в маленьком саду Лувра. Вы меня там найдете,
когда выполните мою просьбу.
– Значит,
вы меня ждете?
– Да.
– Ждите.
Проклятие! Дело может затянуться.
– У
меня есть время.
Мы уже
знаем, как Сен-Люк разыскал четверых миньонов в тронном зале и как он положил
начало переговорам.
Так
вернемся к нему, в переднюю дворца Шомберга, где мы его оставили церемонно ожидающим,
согласно всем правилам этикета той эпохи, пока четыре фаворита его величества,
подозревая о цели визита Сен-Люка, рассаживались по четырем углам обширной
гостиной.
После
того как они уселись, дверь в переднюю широко распахнулась, из нее вышел лакей
и поклонился Сен-Люку. Тот, опираясь левой рукой на рукоять рапиры и изящно
приподнимая рапирой свой плащ, а в правой – держа шляпу, дошел до порога
комнаты и остановился ровно на его середине, определив ее с точностью, которой
позавидовал бы самый умелый архитектор.
– Господин
д’Эпине де Сен-Люк, – провозгласил лакей.
Сен-Люк
вошел.
Шомберг,
как хозяин дома, встал и направился к гостю, который, вместо того чтобы поклониться,
надел на голову шляпу.
Эта
формальность придавала визиту особую окраску и определенный смысл.
Шомберг
ответил поклоном, а затем повернулся к Келюсу.
– Имею
честь представить вам, – сказал он, – господина Жака де Леви, графа
де Келюса.
Сен-Люк
сделал шаг в сторону Келюса и, в свой черед, отвесил глубокий поклон.
– Я
искал с вами встречи, сударь.
Келюс
поклонился.
Шомберг
продолжал, повернувшись к другому углу зала:
– Имею
честь представить вам господина Луи де Можирона.
Такой же
поклон со стороны Сен-Люка, и такой же ответ со стороны Можирона.
– Я
искал с вами встречи, сударь, – сказал Сен-Люк.
С
д’Эперноном повторилась та же церемония, выполненная так же неторопливо и
спокойно.
Затем
очередь дошла до Шомберга. Он представил самого себя и получил в ответ поклон.
После этого четверо друзей уселись. Сен-Люк остался стоять.
– Господин
граф, – сказал он Келюсу, – вы оскорбили господина графа Луи де
Клермона д’Амбуаз, сеньора де Бюсси, он свидетельствует вам свое глубочайшее
почтение и вызывает вас на поединок, чтобы сразиться насмерть в тот день и в
тот час, которые вы сочтете для вас удобными, и тем оружием, которое изберете
вы… Вы принимаете вызов?
– Конечно,
принимаю, – спокойно ответил Келюс, – господин граф де Бюсси
оказывает мне большую честь.
– Ваш
день, господин граф?
– День
мне безразличен, но я предпочел бы, чтобы это было скорее завтра, чем
послезавтра, и скорее послезавтра, чем в последующие дни.
– Ваш
час?
– Утро.
– Ваше
оружие?
– Рапира
и кинжал, если это оружие устроит господина де Бюсси.
Сен-Люк
поклонился.
– Любое
ваше решение на этот счет будет для господина де Бюсси законом.
Затем он
обратился к Можирону, ответившему то же самое, потом, последовательно, к двум
остальным.
– Но, –
сказал Шомберг, который, как хозяин дома, получил поклон последним, – мы
не подумали об одном, господин Сен-Люк.
– О
чем?
– О
том, что если все мы пожелаем, случай иной раз распоряжается очень странно,
если все мы пожелаем, повторяю, выбрать один и тот же день и час, господин де
Бюсси может оказаться в очень затруднительном положении.
Сен-Люк
поклонился с самой своей обходительной улыбкой на устах.
– Разумеется, –
сказал он, – господин де Бюсси оказался бы в затруднительном положении,
подобно всякому дворянину перед лицом таких четырех храбрецов, как вы. Но он
заметил мне, что это для него не внове, с ним такое уже было у Турнельского
дворца, возле Бастилии.
– И
он будет драться со всеми четырьмя? – спросил д’Эпернон.
– Со
всеми четырьмя, – подтвердил Сен-Люк.
– С
каждым по отдельности? – спросил Шомберг.
– С
каждым по отдельности или со всеми разом. Вызов адресован и каждому из вас, и
всем вам вместе.
Четверо
молодых людей переглянулись. Келюс первый нарушил молчание.
– Это
очень благородно со стороны господина де Бюсси, – сказал он, красный от
злости, – но, как бы мало мы ни стоили, все же каждый из нас способен
справиться со своим делом самостоятельно. Итак, мы принимаем предложение графа
и будем драться один за другим, по очереди… или же… Да, так, пожалуй, будет
лучше…
Келюс
посмотрел на друзей, которые, по всей видимости поняв его мысль, кивнули ему в
знак согласия.
– Мы
не хотим, чтобы поединок превратился в убийство великодушного человека, и, пожалуй,
будет лучше, если мы предоставим жребию решить, кому из нас драться с
господином де Бюсси.
– Но, –
поспешил спросить д’Эпернон, – а трое остальных?
– Трое
остальных? У господина де Бюсси, несомненно, достаточно друзей, а у нас –
врагов, чтобы трем остальным не пришлось стоять сложа руки.
– Вы
согласны со мной, господа? – прибавил Келюс, оборачиваясь к своим
товарищам.
– Да, –
ответили они в один голос.
– Мне
было бы чрезвычайно приятно, – сказал Шомберг, – если бы господин де
Бюсси пригласил на эту увеселительную прогулку господина де Ливаро.
– Если
бы я смел выразить свое мнение, – сказал Можирон, – я попросил бы,
чтобы при нашей встрече присутствовал господин де Бальзак д’Антрагэ.
– И
общество было бы в полном сборе, – заключил Келюс, – если бы господин
де Рибейрак соблаговолил явиться вместе со своими друзьями.
– Господа, –
сказал Сен-Люк, – я передам ваши пожелания господину графу де Бюсси, но,
по-моему, я могу сказать вам заранее, что он слишком учтив, чтобы не
согласиться с ними. Мне остается только, господа, принести вам искреннюю
благодарность от имени господина графа.
Сен-Люк
снова поклонился, и головы четырех вызванных на поединок дворян склонились
точно до того же уровня, что и его голова.
Молодые
люди проводили Сен-Люка до дверей гостиной.
В самой
последней из передних он увидел четырех лакеев.
Сен-Люк
достал свой набитый золотом кошелек и бросил им со словами:
– Вот,
выпейте за здоровье ваших господ.
|