 Увеличить |
ДРУГ ПОЯВЛЯЕТСЯ
Личность Ганса Акселя Ферзена долгое время была окутана
тайной. Имя его не упоминается ни в печатном списке фаворитов, ни в письмах
посланников, ни в воспоминаниях современников. Ферзен не относится к постоянным
гостям салона Полиньяк. Там, где свет, где проблески света, нет этого высокого
серьезного человека. Вседствие такой умной и тщательно рассчитанной
сдержанности ему удается избежать недоброжелательных толков среди придворной
клики, но длительное время он оказывается также вне поля зрения истории, и,
возможно, глубочайшая тайна королевы Марии Антуанетты так навсегда и осталась
бы тайной. Но вот во второй половине прошлого столетия вдруг распространяется
романтический слух. В одном шведском замке, недоступные и опечатанные, хранятся
целые связки интимных писем Марии Антуанетты. Сначала никто этим
неправдоподобным слухам не верит, пока наконец внезапно не появляется
публикация этой тайной корреспонденции,, сразу же - несмотря на беспощадное
изъятие всех интимных подробностей - выдвигающая этого неизвестного
скандинавского аристократа на первое, привилегированное место среди всех друзей
Марии Антуанетты.
Эта публикация полностью меняет представление о женщине, до
сих пор считавшейся крайне легкомысленной; раскрывается величественная и
чреватая опасностями драма души, идиллия в тени королевского замка и гильотины,
один из тех потрясающих и столь невероятных романов, что на создание их
решается одна лишь история: двое людей, королева Франции и чужеземец,
незначительный юнкер-северянин, охвачены горячей любовью, но ради долга и
осторожности обязаны в страхе хранить свою тайну, вынуждены постоянно
разлучаться, непрерывно страстно стремясь воссоединиться, вернуться друг к
другу из столь далеких друг другу миров. А за судьбой этих двух людей -
гибнущий мир, апокалипсическое время - пылающий лист истории, волнующий тем
более, что наполовину стертые и искаженные шифры и знаки позволяют лишь
постепенно разгадать всю правду о минувших событиях.
***
Эта большая любовная драма начинается отнюдь не помпезно, а
совсем в стиле своего времени, в стиле рококо: ее пролог словно списан с
"Фобласа". Юношу, сына шведского сенатора, обладателя старинного
аристократического имени, пятнадцатилетним в сопровождении домашнего учителя
посылают на три года за границу. И теперь это не худший метод воспитания
светского молодого человека. В Германии Ганс Аксель изучает общеобразовательные
предметы и военное дело, в Италии - медицину и музыку. В Женеве он наносит
непременный в те времена визит мудрой пифии, господину Вольтеру, который
любезно принимает его, укутав свое высохшее, легкое как перышко, тело в
расшитый домашний халат. Этим Ферзен завоевывает себе право считаться
бакалавром духа. Восемнадцатилетнему юноше недостает лишь последней шлифовки:
Париж, безупречный тон светской беседы, искусство хороших манер, и типичный
путь образования молодого аристократа Dix-huitieme завершен. Теперь этот
кавалер с законченным образованием может стать посланником, минситром,
генералом высший свет открыт для него.
Помимо аристократического происхождения, личного обаяния,
известной практичности, большого состояния и ореола иностранца юный Аксель
Ферзен еще и поразительно красив. Стройный, широкоплечий, с хорошо развитой
мускулатурой, он муужествен, как большинство скандинавов, и при этом не
массивен, не груб. Нескрываемую симпатию вызывает на портретах его открытое
лицо с правильными чертами, с ясными глазами, над которыми, словно ятаганы,
выгибаются поразительно черные брови. Крутой лоб, теплый, чувственный рот,
умеющий, как это покажет время, безупречно молчать. По портретам можно понять,
что такого человека любит настоящая женщина и, более того, она спокойно может
положиться на него. Правда, немногие хвалят Ферзена как интересного
рассказчика, как homme d'esprit130, как особо занимательного собеседника, но с
его суховатой и прозаической интеллектуальностью связаны человеческая прямота и
естественный такт. Уже в 1774 году шведский посланник с гордостью может
сообщить королю Густаву: "Из всех шведов, побывавших здесь за мое время,
именно его особенно хорошо приняли в высшем свете".
К тому же этот молодой кавалер отнюдь не угрюмый человек, не
брюзга, дамы превозносят его coeur de feu[131] под
покровом льда; во Франции он не забывает развлекаться, прилежно посещает все
придворные балы, все балы высшего света. И вот однажды происходит нечто
удивительное. Вечером 30 января 1774 года на балу в Опере, там, где свет
встречается с полусветом, к нему подходит необыкновенно окрыленной поступью
подчеркнуто строго и элегантно одетая стройная молодая женщина с тонкой талией
и под защитой бархатной маски завязывает с ним галантный разговор. Польщенный
тем, что его заметили, довольный Ферзен с живостью вступает в беседу, находит
свою агрессивную партнершу пикантной и занимательной и, возможно, уже начинает
питать некоторые надежды на приятную ночь. Но вдруг он замечает, что некоторые
дамы и господа с любопытством перешептываются и постепенно собираются вокруг
них, он видит себя и эту даму в маске в центре всевозрастающего внимания.
Наконец, когда ситуация становится уже неприятной, галантная интриганка снимает
маску. Это Мария Антуанетта (неслыханный случай в анналах двора),
престолонаследница Франции, вновь оставила печальное брачное ложе своего вялого
супруга и уехала на бал, где в игривой беседе развлекается с незнакомым
кавалером. Придворные дамы, стремясь смягчить остроту положения, пытаются
притушить слишком большое внимание, оказываемое дофиной шведу. Они тотчас же
окружают экстравагантную беглянку и уводят ее обратно в ложу.
Но может ли что-нибудь остаться тайной в этом болтливом
Версале? Все шепчутся и дивятся развлечениям дофины, столь противоречащим
правилам этикета. Возможно, уже завтра раздосадованный посланник Мерси
пожалуется Марии Терезии, а из Шенбрунна со спешным курьером будет оправлено
одно из тех горьких писем к tete a vent - к ветренице-дочери, которой следует
наконец оставить эти неуместные dissipations[132],
перестать общаться со всяким сбродом на этих проклятых маскарадах. Но Мария
Антуанетта делает то, что желает: молодой человек понравился ей; она дала ему
это понять. С того вечера юношу, положение которого в обществе не столь уж
значительно, принимают на придворных балах с особой приветливостью. Не тогда ли,
при таком многообещающем знакомстве, возникла взаимная симпатия двух молодых
людей? Трудно сказать. Во всяком случае, великое событие прерывает этот
безусловно наивный - флирт, ибо маленькая принцесса в одну ночь - со смертью
Людовика XV - становится королевой Франции. Двумя днями позже - не посоветовал
ли ему кто-нибудь так поступить? - Ганс Аксель Ферзен возвращается в Швецию.
Конец первого акта. Этот акт не более чем галантное
введение, пролог пьесы. Двое восемнадцатилетних встретились и понравились друг
другу, voila tout[133];
в переводе на современный язык - дружба на уроке танцев, гимназический флирт.
Ничего значительного еще не произошло, глубинные пласты чувств еще не
затронуты.
***
Второй акт: спустя четыре года, в 1778 году, Ферзен вновь
приезжает во Францию. Отец послал двадцатидвухлетнего молодого человека добыть
богатую невесту; либо барышню Рейель в Лондоне, либо барышню Неккер, дочку
женевского банкира, получившую позже мировую известность как мадам де Сталь. Но
Аксель не испытывает особого влечения к супружеству, и скоро станет ясно
почему. Едва явившись в Париж, молодой дворянин в парадной одежде
представляется ко двору. Узнают ли его еще? Вспомнит ли его кто-нибудь? Угрюмо
кивает головой король, равнодушно смотрят другие на незначительного иностранца,
никто не обращается к нему с приветливым словом. Лишь королева, едва заметив
его, радостно восклицает: "Ah, c'est une vieille connaissance!" (Ах,
это старое знакомство!).
Нет, она не забыла его, своего прекрасного северного
кавалера, тотчас же вновь вспыхивает ее интерес к нему - это не мимолетное
увлечение! Она приглашает Ферзена в свое общество, она осыпает его
любезностями. Точно так же как при их первой встрече на балу в опере, Мария
Антуанетта делает первый шаг. Вскоре Ферзен уже может сообщить своему отцу:
"Королева, самая любезная из известных мне государынь, соблаговолила
осведомиться обо мне. Она спросила Кройца, почему я не принял участия в ее
воскресной карточной игре, а услышав, что я однажды явился в день, когда прием
был отменен, выразила сожаление и извинилась передо мной".
"Поразительная благосклонность к мальчику", если попытаться
выразиться словами Гете, - эта высокомерная женщина, не отвечавшая даже
герцогиням на поклоны, семь лет не удостаивавшая кивком головы кардинала
Рогана, четыре года - мадам Дюбарри, извиняется перед незначительным приезжим
дворянином за то, что он однажды напрасно явился в Версаль. "Каждый раз,
когда я свидетельствую ей свое почтение во время карточной игры, она говорит со
мной", - несколькими днями позже сообщает молодой кавалер своему отцу.
Вопреки всем предприсаниям этикета "самая любезная из государынь"
просит молодого человека появиться в Версале в форме шведского офицера; она
непременно желает - каприз влюбленной посмотреть, как он будет выглядеть в этой
необычной для нее одежде. Само собой разумеется, beau Axel[134] исполняет это желание. Старая игра
возобновляется.
Но не совсем так; на этот раз игра становится опасной для
королевы, за которой двор неусыпно следит, не спуская с нее тысячи глаз. Марии
Антуанетте следовало бы быть теперь осторожнее, она больше уже не маленькая
восемнадцатилетняя принцесса, оплошности которой можно извинить детскостью или
наивностью, а королева Франции. Но ее кровь заговорила. Наконец, после семи
ужасных лет, неловкому супругу Людовику XVI удалось выполнить супружеские
обязанности. Королева стала женщиной. Но что должна испытывать эта тонко
чувствующая женщина, достигшая полного расцвета своей красоты, сравнивая этого
толстяка со своим молодым сияющим любимцем! Сама не подозревая этого, впервые
страстно влюбленная, она выдает свои чувства к Ферзену всем любопытным,
окружающим ее, выдает любезностями, которыми осыпает его, повышенным вниманием
к нему и прежде всего тем замешательством, которое испытывает в его
присутствии. И сейчас, как это свойственно Марии Антуанетте, человечески едва
ли не самая симпатичная черта ее характера обращается против нее, становится
для нее опасной: в симпатии и антипатии она притворяться не может.
Одна придворная дама утверждает, что она совершенно
отчетливо заметила, как при неожиданном появлении Ферзена королева в сладостном
испуге начала дрожать. В другой раз, когда королева, сидя за фортепиано, пела
арию Дидоны, при словах "Ah, que je fus bien inspiree, quand je vous recus
dans ma cour"[135] она
перед всем двором мечтательно-нежно обратила свои обычно холодные голубые глаза
на тайного (а теперь уже более нетайного) избранника своего сердца. Начинаются
толки и пересуды. Вскоре все придворное общество, для которого интимности
королевского дома являются событиями мировой важности, с пылким сладострастием
следит за влюбленными: возьмет ли она его себе в любовники, как и когда? Ее
чувства настолько явны, что у окружающих не вызывают никакого сомнения, лишь
она одна еще не понимает этого. Имей Ферзен довольно смелости или будь он
настолько легкомыслен, чтобы потребовать от юной королевы любого, даже самого
последнего доказательства своего расположения к нему, он немедленно получил бы
его.
Но Ферзен - швед, настоящий мужчина и цельный характер: у
северян сильная склонность к романтическому может сосуществовать со спокойным и
трезвым рассудком. Он сразу замечает всю двусмысленность ситуации. Королева
неравнодушна к нему, никто лучше его не знает этого. Но как бы он ни любил, ни
уважал эту молодую, очаровательную женщину, его порядочности претит фривольное
злоупотребление этими чувствами, он не может сделать королеву объектом сплетен.
Открытая любовная связь вызвала бы беспримерный скандал: ведь даже
платоническими знаками внимания, выказанными ему, Мария Антуанетта весьма
сильно скомпрометировала себя. С другой стороны, для роли Иосифа Прекрасного,
целомудренно и холодно отклоняющего выражения благосклонности молодой, красивой
и любимой женщины, Ферзен чувствует себя слишком молодым и пылким. И тут этот
чудесный человек совершает самое благородное, что может сделать в таком
деликатном положении мужчина, - он добровольно воздвигает препятствие между
собой и находящейся в опасности женщиной: он быстро уезжает за тысячу миль - в
Америку - адъютантом Лафайета. Он рвет нить прежде, чем неизбежно и трагически
запутаться.
Мы располагаем бессорными свидетельствами этого расставания
влюбленных - официальным посланием шведского посланника королю Густаву, которое
исторически подтверждает страстное влечение королевы к Ферзену. Посланник
пишет: "Я должен уведомить Ваше величество, королева так благоволила к
юному Ферзену, что это возбудило у некоторых особ подозрение. Должен сознаться,
я сам верю, что она симпатизирует ему; я замечал знаки внимания с ее стороны,
слишком очевидные, чтобы в них сомневаться. При этих обстоятельствах юный граф
Ферзен вел себя образцово, проявив сдержанность и в особенности приняв решение
уехать в Америку. Уехав, он избежал всех опасностей; противостоять подобному
соблазну потребовало бы решимости, которую трудно ожидать от человека его
возраста. Последние дни королева не в состоянии была отвести от него глаз,
полных слез. Я прошу, Ваше величество, эту тайну никому, кроме сенатора
Ферзена, не сообщать. Фавориты двора, услышав об отъезде графа, пришли в
восторг, и герцогиня Фитц-Джеймс сказала ему: "Как, сударь, вы
отступаетесь от своих трофеев?" - "Будь они у меня, я бы от них не
отступился. Я уезжаю свободный, без сожалений". Согласитесь, Ваше
величество, что этот ответ по благоразумию и сдержанности сделал бы честь и
более зрелому человеку. Впрочем, королева проявляет сейчас большее
самообладание и благоразумие, чем прежде".
Защитники "добродетельности" Марии Антуанетты
размахивают этим документом, словно знаменем ее безусловной невинности. Ферзен,
так утверждают они, в последний момент избежал прелюбодейной связи с достойным
удивления самоотречением, любящие отказались друг от друга, большая страсть
осталась "чистой". Но это доказательство ничего окончательно не
доказывает, разве лишь то, что тогда, в 1779 году, между Марией Антуанеттой и
Ферзеном не было еще интимных отношений. Только в последующие годы эта страсть
окажется решительно опасной. Пока что мы наблюдаем всего лишь конец второго
акта и еще далеки от кульминации развертывающейся драмы.
***
Третий акт: возвращение Ферзена из Америки. В июне 1783 года
он спешит в Версаль прямо из Бреста, куда вернулся после четырехлетнего
добровольного изгнания, проведенного в американском вспомогательном корпусе.
Все это время он переписывался с королевой, но любовь требует живого,
непосредственного общения. Только бы не расставаться теперь, быть рядом друг с
другом, никаких разлук, никаких расстояний, разделяющих влюбленных.
По-видимому, по желанию королевы Ферзен тотчас же начинает добиваться патента полковника
французской армии; зачем - эту загадку не разгадать старому бережливому отцу,
шведскому сенатору. Почему Ганс Аксель непременно желает остаться во Франции?
Опытный, обстрелянный солдат, наследник старого аристократического рода,
любимец романтического короля Густава, он может занять на родине любое место.
"Почему непременно во Франции?" - спрашивает все время
раздосадованный, разочарованный сенатор. Для того чтобы жениться на богатой
наследнице, барышне Неккер с ее швейцарскими миллионами, поспешно лжет сын
недоверчивому отцу. В том, что в действительности он думает о чем угодно,
только не о женитьбе, выдает молодого Ферзена посланное им в то же время письмо
сестре, в котором он совершенно недвусмысленно открывает тайну своего сердца:
"Я принял решение никогда не связывать себя брачными узами, они были бы
противоестественными... Той единственной, которой я хотел бы принадлежать и
которая любит меня, я принадлежать не могу. Значит, я никому не буду
принадлежать".
Достаточно ли это ясно? Следует спросить лишь, кто она, эта
"единственная", которая любит его и с которой он никогда не сможет
соединиться брачными узами, - кто она - "elle", как он коротко
именует королеву в своих дневниках? Должны быть решающие обстоятельства, чтобы
самому себе, своей сестре так уверенно, так откровенно признаться в
расположении Марии Антуанетты. И когда он пишет отцу о том, что "тысяча
личных причин, которые невозможно доверить бумаге" удерживают его во
Франции, то за этой тысячью причин стоит лишь одна-единственная, о которой он
не хочет ничего говорить, а именно желание Марии Антуанетты или приказание ее
своему избраннику быть подле нее. Ибо едва Ферзен начинает ходатайствовать о
патенте полковника, как Мария Антуанетта проявляет милость и вмешивается в
дело, хотя она никогда не занимается назначениями в армию. И кто же - вопреки
существующим обычаям - сообщает королю Швеции о быстро полученном воинском
звании? Не верховный главнокомандующий - король, единственно компетентное лицо,
и его супруга, королева, собственноручным письмом.
Скорее всего, именно в этом или в следующем году начинаются
интимные или, вернее, интимнейшие отношения Марии Антуанетты с Ферзеном.
Правда, Ферзен вынужден еще на два года уехать из Франции - крайне неохотно;
как адъютант короля Густава он сопровождает своего монарха в поездке по Европе,
но затем с 1785 года молодой человек окончательно оседает во Франции. И эти
годы решительным образом преобразили Марию Антуанетту. Афера с колье создала
атмосферу изоляции вокруг этой легкомысленной, доверчивой женщины, открыла ей
глаза на действительный, реальный мир. Она покидает круговорот ненадежных
острословов, вероломных забавников, галантных банкротов. Вместо множества
ничего не стоящих личностей ее все еще разочарованное сердце видит теперь
одного человека, истинного друга. Ей, окруженной всеобщей ненавистью, страшно
недостает доброжелательности, нежности, любви; она уже созрела для того, чтобы
не транжирить себя более безрассудно и тщеславно в отраженном свете всеобщего
восхищения, а отдаться человеку с открытой и благородной душой. И Ферзен,
прекрасная рыцарская натура, по-настоящему, со всей полнотой своих чувств
полюбит эту женщину, собственно, тогда, когда увидит, что ее оклеветали,
опозорили, что ее преследуют, угрожают ей.
Избегая ее благоволения, когда ее боготворит весь мир, когда
ее окружают тысячи льстецов, он отваживается любить ее, когда она становится
одинокой, когда нуждается в помощи. "Она очень несчастна, - пишет он своей
сестре, - и ее мужество, достойное восхищения, делает ее еще более привлекательной.
Мне очень тяжело, что я не в состоянии вознаградить ее за все ее страдания, не
в состоянии сделать ее счастливой так, как она того заслуживает". Чем
более несчастной становится она, более одинокой, более растерянной, тем сильнее
растет в нем непоколебимое желание любовью возместить все утраты. "Elle pleure souvent avec moi, jugez si je dois l'aimer"[136]. И
чем ближе надвигается катастрофа, тем более бурно и трагично стремятся друг к
другу эти оба, она - чтобы еще раз найти с ним последнее счастье,
вознаграждение за бесконечную, непрерывную цепь разочарований, он чтобы своей
рыцарской любовью, своей беззаветной жертвенностью возместить утраченное ею
королевство.
Едва лишь это первоначально поверхностное влечение друг к
другу становится глубоким, едва лишь флирт перерастает в большую любовь, оба
прилагают все мыслимые усилия, чтобы сохранить свои отношения в тайне от света;
чтобы рассеять малейшие подозрения, молодой офицер определяется не в парижский
гарнизон, а в гарнизон пограничного городка Валансьен. И когда его
"призывают" (так сдержанно пишет Ферзен в своем дневнике) во дворец,
он самым тщательным образом утаивает от своих друзей истинную цель поездки,
чтобы его пребывание в Трианоне не вызвало сплетен. "Никому не говори, что
я пишу тебе отсюда, - предупреждает он сестру в письме из Версаля, - ибо во
всех других письмах я указываю местом отправления Париж. Прощай, иду к
королеве". Никогда Ферзен не посещает общество Полиньяк, никогда не
появляется в интимном кружке Трианона, никогда не принимает участия в катании
на санках, в балах, в карточной игре: там и впредь должны как можно заметнее
щеголять и красоваться мнимые фавориты королевы, ибо как раз своим флиртом, не
подозревая этого, они помогают утаить от двора истину, сохранить в тени тайну. Они
властвуют при дневном свете, Ферзен - ночью. Они поклоняются и болтают, Ферзен
- любим и молчит. Сен-При, наиболее осведомленный среди придворных в чужих
делах, знавший абсолютно все, за исключением того, что его жена была безумно
влюблена в Ферзена и посылала ему страстные любовные письма, сообщает с
уверенностью, делающей его утверждения более достоверными, нежели все другие
свидетельства современников: "Ферзен бывал в Трианоне трижды или четырежды
в неделю. Королева также бывала в эти дни в Трианоне без сопровождающих лиц, и
эти свидания вызывали открытые толки, несмотря на скромность и сдержанность
фаворита, никогда внешне не подчеркивавшего своего положения и являвшегося
самым тактичным и скрытным из всех друзей королевы".
В самом деле, за пять лет у них всего считанные короткие
часы совместного пребывания, часы, когда влюбленным молодым людям удается
побыть друг с другом наедине, ибо, несмотря на мужество и верность своих
камеристок, Мария Антуанетта может решиться не на многое; лишь в 1790 году, незадолго
до расставания, счастливый влюбленный сообщает, что он наконец-то получил
возможность провести целый день "с ней" ("avec elle"). Лишь
в ранние, предрассветные часы в тени парка, может быть, в одном из маленьких
крестьянских домиков деревушки Трианона, не просматриваемом со стороны дворца,
может королева ждать своего Керубино; в боскетах Версаля, на извилистых
дорожках парка Трианона завершается сцена в саду из "Фигаро" с ее
романтической музыкой. Но уже величественно звучит прелюдия из "Дон-Жуана",
слышатся у дверей тяжелые, сокрушительные шаги командора; в конце третьего акта
тональность рококо переходит в тональность великой революционной трагедии. И
музыкальная тема последнего акта, взметнувшись от ужасов пролитой крови и
насилия, приведет к крещендо, к отчаянию расствания, к экстазу и гибели.
Лишь теперь, в условиях чрезвычайной опасности, когда все
отсальные бежали, выступает тот, который в счастливые времена оставался
незаметным, истинный, единственный друг, готовый умереть с нею и ради нее; великолепно
вырисовывается теперь на фоне блеклого грозового неба революции до сих пор
затененный мужэественный образ Ферзена. Чем большая опасность грозит его
возлюбленной, тем сильнее его решимость. Беспечно безразличны влюбленные к
общепринятым границам, до сих пор существовавшим между габсбургской принцессой,
королевой Франции и иностранцем - шведским аристократом. Каждый день появляется
Ферзен во дворце, все письма проходят через его руки, любое решение принимается
с его участием, сложнейшие задания, опаснейшие тайны доверяются ему, он
единственный знает все планы Марии Антуанетты, все - о ее заботах и надеждах,
он один - свидетель ее слез, ее малодушия, ее ожесточенной скорби. В момент,
когда все покидают королеву, когда она все теряет, она находит того, кого
тщетно искала всю свою жизнь, - честного, прямого, мужественного и смелого
друга.
|
