Увеличить |
Хануман
во дворце Раваны
Там, на
просторных дворах, Хануман увидел неукротимых и быстрых коней – рыжих, белых и
черных – и могучих слонов, хорошо обученных, несокрушимых в бою; превосходные
повозки и колесницы, украшенные изображениями из слоновой кости, золота и
серебра, увешанные бубенцами и покрытые львиными и тигровыми шкурами; и угрюмых
ракшасов, охраняющих покои Раваны. Он увидел сады, восхитительные строения,
предназначенные для дневного отдыха, увеселительные беседки, поляны для
павлинов и пруды для лебедей; а в дворцовых покоях, благоухающих сандалом и
агуру, оглашаемых звуками лютен и раковин, словно рокотом морских волн, и озаряемых
красотою прелестных дев – жемчужин среди женщин, он увидел золотые ложа и
асаны, драгоценные сосуды, повсюду бродили разнообразные ручные звери и птицы.
Хануман
увидел там чудесную колесницу Пушпака, которую Равана отнял у своего старшего
брата Куберы, бога богатства, украшенную блистающими драгоценными камнями,
словно небесная твердь – луною и планетами, и способную летать по небу с
быстротой ветра, повинуясь воле возничего. Она была так огромна, что на ней
смогли поместиться леса и горы, дома из сапфиров и изумрудов с хрустальными и
золотыми окнами, золотыми лестницами, искусными изображениями птиц и змей,
волков и слонов, сделанными из серебра и кораллов, прекрасное изваяние Лакшми,
богини счастья, сидящей у пруда с лотосом в руке.
Обыскав
колесницу Пушпака и не найдя на ней Ситы, Хануман пошел дальше. И увидел он
перед собою великолепный чертог, озаренный светильниками и факелами, с
великолепными прямыми колоннами, возносящимися к небу, с пилястрами и арками,
хрустальными террасами, лестницей, выложенной драгоценными камнями, со стульями
из слоновой кости, кораллов, серебра и золота. И ветер, донеся до Ханумана
запах благовоний, вина и яств, шепнул ему: «Войди, Равана здесь!»
Когда на
исходе ночи сын Ветра вступил в покои властелина ракшасов, он узрел там тысячи
женщин небывалой прелести и красоты.
Изнуренные
вином и плясками, они все спали на полу и ложах, покрытых драгоценными тканями;
волосы их были распущены и разметались в беспорядке, одежды сброшены, украшения
– браслеты, пояса, жемчужные ожерелья – рассыпались и перемешались на полу,
цветочные венки – измяты и растоптаны; и были те юные девы подобны лианам,
сорванным с дерева и попранным слоновьими ногами. Охмелевшие от вина и любви,
они лежали, погруженные в сон, положив головы одна другой на грудь, или на
бедра, или на спину, обнимая друг друга, или закинув руки за голову, или
сцепившись руками, словно сплетаясь в гирлянды прекрасных тел. Ветерок,
пробегая, шевелил и приподнимал их легкие покровы.
И в местах,
отведенных для еды и питья, Хануман увидел остатки роскошного пиршества: груды
мяса буйволов, оленей и вепрей, куропаток и павлинов на золотых блюдах,
козлятину, и зайчатину, и рыбу – все приготовленное искусными поварами – и
различные плоды; золотые кувшины и хрустальные кубки были разбросаны повсюду;
одни – полные меда, превосходных вин и напитков из сахара, плодов и цветов,
другие – наполовину отпитые, и пустые, и опрокинутые.
Хануман
вглядывался в лица красавиц, смеживших очи, подобные лотосам, сомкнувшим свои
лепестки с наступлением ночи. Здесь были юные ракшаси и чужеземные царевны,
плененные Раваной, дочери могучих раджей и брахманов, дайтьев, гандхарвов и
нагов. Одни из них были отбиты Раваной силою у их родителей и родственников,
другие, обуянные страстью, сами пришли к нему и стали его женами; и ни одна из
них не была взята им в жены против ее воли, – все они были покорены
достоинствами его. Но Ситы не было среди них!
Оглядев
огромный покой, озаренный светильниками и погруженный в безмолвие, Хануман
увидел посреди него возвышение из слоновой кости, золота и ляпис-лазури, с
белым балдахином, украшенным цветами, и на том возвышении – золотое ложе,
покрытое бараньими шкурами. На ложе покоился спящий Равана, повелитель ракшасов
и отрада их дочерей, исполин, подобный облаку на закатном небе. И, увидев его
внезапно, Хануман отпрянул словно в испуге; но затем, взобравшись по лестнице
до середины, остановился, рассматривая владыку Ланки, подобного спящему тигру.
Он увидел его
огромную голову, увенчанную золотой диадемой и украшенную сверкающими серьгами,
его широкие плечи, его руки, подобные булавам или пятиглавым змеям; в ногах его
Хануман увидел спящих жен и танцовщиц, обнимающих и прижимающих к груди лютни,
флейты и тимпаны, словно матери – любимых детей. И отдельно от всех на богато
убранном ложе он увидел женщину, прекрасную обликом, сияющую как золото и
украшенную редкими драгоценностями. Хануман подумал: «Это, должно быть, Сита» –
и, подумав так, он ударил в ладоши, поцеловал свой хвост, издал радостный клич,
взлетел по столбу, поддерживающему своды, до самого потолка и соскочил вниз,
проявив тем свою обезьянью природу.
Но,
приглядевшись, он сказал себе: «Это не может быть Сита. Верная Раме, она не
приняла бы участие в пире и не спала бы теперь вблизи Раваны». Та, кого сын
Ветра принял вначале за Ситу, была царица Мандодари, любимая жена Раваны,
госпожа внутренних покоев.
Убедившись в
своей ошибке, Хануман возобновил поиски похищенной супруги Рамы, но, обыскав
все дома Ланки и дворец Раваны, обыскав беседки и спальни, он нигде не нашел
Ситу. И тогда, охваченный тревогой, он подумал: «Ситы, наверное, уже нет в
живых. Чистая и добродетельная, она убита этим владыкой ракшасов, черпающим
радость в нечестивых деяниях. Напрасны были мои усилия. Срок, назначенный мне
царем Сугривой, миновал. Увы! Что скажут мне обезьяны, когда я вернусь? Они
спросят меня, видел ли я дочь Джанаки на Ланке, а что я отвечу им? Что скажет
старый Джамбаван, что скажет Ангада? Какой каре подвергнет меня гневный
Сугрива?
Но упорство
есть источник удачи; поистине, упорный всегда достигает цели. Я обыщу здесь все
места, которые я еще не видел. Я снова обыщу все дома, и беседки, и сады, и
дороги, и колесницы».
И он снова
пустился на поиски, осматривая дворцы и храмы, многоярусные здания и глубокие
подземелья, взлетая на кровли и спускаясь на землю, скача вперед и
останавливаясь, открывая двери и закрывая, входя и выходя, – и не было в
чертогах Раваны пространства в четыре пальца шириною, которое не осмотрел бы и
не проверил мудрый вождь обезьян. Он осмотрел дома знати и горные пещеры, леса
и городские улицы, холмы и пруды – он видел повсюду множество ракшасов, угрюмых
и безобразных, но нигде не увидел Ситы.
Тогда он
предался отчаянию: «Я обыскал горы и реки, леса и болота – весь остров и город
и нигде не нашел дочери Джанаки. Царь коршунов Сампати сказал, что Сита унесена
Раваной на Ланку. Почему же я не вижу ее здесь? Наверное, когда Равана летел с
нею по воздуху, он выпустил ее из рук, и она упала в море. Или он здесь убил
ее, хранящую супружескую верность, и она, невинная, съедена была его злыми
женами.
Что мне
теперь делать? Я не могу вернуться к обезьянам. Если я скажу Раме, что Ситы
нет, он умрет от горя. Тогда умрет и Сугрива, и все его подданные наложат на
себя руки, и опустеют леса и горы, и исчезнет с лица земли племя обезьян. Нет,
я никогда не вернусь отсюда в Кишкиндху, не повидав дочери Джанаки. Я стану
отшельником и буду жить в лесной глуши, питаясь плодами и кореньями и соблюдая
суровые обеты. И, сложив свой погребальный костер, я войду в огонь. Или я
брошусь в воду; ибо слава моя погибла, раз я не нашел Ситу. Или я убью злодея
Равану и отомщу за нее и за себя».
Затем он
подумал: «Я должен снова и снова обыскать Ланку. Вот обширный ашоковый лес, еще
не осмотренный мною. Я войду в него». И, помыслив так, он приблизился к
священному лесу, бдительно охраняемому ракшасами.
|