 Увеличить |
Книга пятая
ПРЕКРАСНАЯ
ПРЫЖОК
ХАНУМАНА
Став на
вершине горы Махендра, Хануман крепко уперся в нее обеими ногами, так что она
затряслась, а с деревьев, росших по ее склонам, осыпались листья и цветы;
набрал воздуху в грудь, простер ввысь руки и, взмахнув ими, взревев, прыгнул в
небо. От могучего толчка гора зашаталась и извергла водопады; звери, обитающие
в ее пещерах, устрашенные, подняли дикий вой и рев, а деревья с ее склонов
сорвало вихрем, и они взлетели в небо вслед за Хануманом, как друзья,
провожающие друга в далекий путь, и упали в море.
А Хануман, по
воле своей выросший до исполинских размеров, понесся по поднебесью как летучая
гора, и ветер, рожденный его стремительным полетом, рассеивал облака на небе и
гнал по морю бурные валы. Тень Ханумана бежала под ним по волнам, словно судно,
движимое попутным ветром. А он летел в вышине, то ныряя 6 тучи, то снова
появляясь из них, словно ясный месяц. Боги же, гандхарвы и святые, наблюдая его
чудесный полет, преисполнились восхищения и воспели ему хвалу.
Океан, видя
удивительный прыжок Ханумана, подумал: «Поистине, я должен помочь вождю
обезьян, летящему надо мною. Он свершает свой подвиг ради Рамы, потомка Сагары.
Я не должен доводить его в этом чудесном полете до изнеможения». И он повелел
горе Майнаке, пребывающей в его глубинах, подняться из воды, чтобы дать отдых
Хануману. И воды океана расступились внезапно, и гора Майнака, восстав, подняла
к небу свою золотую вершину. Обратившись к Хануману, она сказала: «О лучший из
обезьян, спустись, отдохни на вершине моей, прими дары мои; я рада послужить
тебе». Сын Ветра отвечал: «Я благодарен тебе за твою приветливую речь, но не
будь на меня в обиде, дело ждет меня, и я должен спешить; я обещал нигде в
дороге не останавливаться». И, коснувшись вершины Майнаки рукою, он продолжал
свой путь. И в короткий срок он пересек необозримые пространства океана.
Вдруг путь
ему преградило чудовище. То Сураса, Мать змей, жуткая и уродливая, встала из
морских волн перед Хануманом. «О Хануман, – сказала она, – боги определили тебе
стать моей добычей. Я хочу съесть тебя – войди в мою пасть». И она широко
разинула свою пасть, надвигаясь на сына Ветра. Но Хануман сказал: «Я спешу,
чтобы выполнить поручение Рамы – я послан им к его возлюбленной Сите,
похищенной царем ракшасов. Когда я повидаю Ситу и принесу весть о ней Раме, я
войду в твою пасть, обещаю тебе». Но Сураса отвечала: «Никто не может миновать
меня, я проглатываю всех – эту власть даровали мне боги».
Тогда Хануман
сказал: «Раскрой же пасть свою так, чтобы я мог войти в нее». И Сураса разинула
пасть шириною в десять йоджан. Тогда в тот же миг сын Ветра вырос на столько же
йоджан. Тогда на двадцать йоджан разинула пасть Сураса; и тотчас на столько же
вырос Хануман. И, глядя на страшный зев ее, подобный бездне, сын Ветра волею
своей достиг тридцати йоджан в высоту. На сорок йоджан раскрыла пасть Сураса;
на пятьдесят йоджан вырос Хануман.
Вот уже на
сто йоджан разинула свою пасть Сураса, Мать змей. Тут в мгновение ока сын Ветра
уменьшился до размеров мизинца и, войдя в ее пасть, тотчас выскользнул оттуда,
прежде нежели Сураса успела захлопнуть ее. «О Сураса, – сказал он, – я не
миновал твоей пасти; не нарушена власть, данная тебе богами. Прощай, теперь я
полечу туда, где томится в плену царевна Видехи».
Он полетел
дальше и скоро оставил далеко позади страшную Сурасу. Словно крылатая гора, он
продолжал полет над океаном по воздушным тропам – там, где летают птицы и
гандхарвы, там, где совершали свой вечный путь Солнце и Луна, планеты и звезды,
где на блистающих колесницах, влекомых птицами-змеями, львами, тиграми и
слонами, странствовали по небу праведные и благочестивые, обретшие горнее
царство за добрые дела на земле.
Его, летящего
по поднебесью, увидела Симхика, свирепая ракшаси, которой всемогущий Брахма
даровал силу ловить живые существа за отбрасываемую ими тень. Она сказала про
себя: «Наконец дождалась я добычи!» – и схватила тень Ханумана. Хануман же
подумал: «Словно движение корабля, остановленного встречным ветром в океане,
полет мой внезапно прервался, и скованы мои силы». Он огляделся по сторонам,
глянул вниз и тут увидел чудовище, поднявшееся из соленых вод океана. «Это
ракшаси, которая может поймать любое живое существо за его тень; о ней
рассказывал мне царь обезьян», – подумал сын Ветра.
С ревом,
подобным раскатам грома, бросилась Симхика на Ханумана. Он увидел перед собой
ее лапы, подобные извивающимся змеям, ее отвратительную пасть и, вмиг
сократившись в размерах, стремглав бросился в нее. Исчезнув в пасти Симхики,
как Месяц, проглоченный Раху, демоном затмения, Хануман проник в нутро свирепой
ракшаси и острыми когтями тотчас разодрал ее сердце. И Симхика, испустив дух,
свалилась в воду и исчезла в пучине, меж тем как Хануман, выскочив из ее пасти,
спокойно продолжал свой путь в небесах.
Пролетев сто
йоджан над океаном, Хануман увидел вдали остров посреди моря, увидел горные
вершины и берег, поросший деревьями, и понял, что достиг цели. Он подумал,
глядя на свое отражение в морских водах: «Столь огромного, меня наверняка
заметят ракшасы» – и в тот же миг принял свой обычный облик. Затем плавно,
словно облако, он опустился на вершину горы Трикута, поросшую цветущими
кетаками и пальмами, распугивая обитающих на ней зверей и птиц своим внезапным
появлением.
Хануман
в городе Ланке
Опустившись
на вершину горы Трикута, Хануман с высоты стал оглядывать окрестности. Он
увидел радующие взор холмы и обширные леса, голубые озера и пруды, покрытые
лотосами и лилиями, зеленые луга, рощи и сады в цвету, широкие прямые дороги
среди лесов и полей, а на вершине утеса – прекрасную Ланку, словно плывущую в
воздухе, неприступную и грозную твердыню Раваны.
Глядя на
великолепную столицу ракшасов, опоясанную золотой стеной и словно подпирающую
небеса кровлями своих дворцов, подобных белым облакам, с сотнями стягов и
знамен на стенах, Хануман преисполнился восхищения. Затем он подумал: «Оставаясь
в собственном облике, я не могу войти в город, охраняемый бдительными и
коварными ракшасами. Чтобы отыскать Ситу, я должен обмануть их, хитрых и
могучих; я должен проникнуть в Ланку незамеченным, ночью».
И, вздохнув,
Хануман подумал: «Как смогу я втайне от нечестивого владыки Ланки посетить дочь
Джанаки и исполнить поручение Рамы? Я думаю, даже ветер не скитается здесь
незамеченным. Порученное дело уже накануне успеха может погибнуть из-за
неразумения посланца, не сумевшего выбрать надлежащее время и место. Что нужно
сделать мне, чтобы избежать опрометчивости? Как должно мне поступить, чтобы
дело не пострадало и прыжок мой через океан не оказался напрасным?»
Так размышлял
Хануман и, горя желанием увидеть царевну Видехи, с нетерпением ожидал заката.
Когда же солнце село и наступила ночь, сын Ветра, уменьшившись до размеров
кошки, незаметно приблизился к прекрасной Ланке, озаренной огнями и светом
звезд, охраняемой свирепыми ракшасами, окруженной рвом, полным воды, где
плавали лотосы, и могучей стеною, которую украшали ворота с золотыми сводами.
Перепрыгнув
через крепостную стену, Хануман ступил на вражескую землю и двинулся,
крадучись, по улицам города, устланным цветами, мимо высоких красивых домов
разнообразной постройки с алмазными окнами, разноцветными стенами, дверями из
золота и хрусталя. И, пробираясь от дома к дому, он слышал доносившиеся из них
сладостные звуки лютен и флейт, перезвон колокольчиков, звуки шагов и хлопанье
в ладоши, смех и нежное пение дев, очарованных любовью, подобное пению апсар на
небесах. Из других домов он услышал слова молитв и священные гимны, распеваемые
благочестивыми брахманами, знатоками Вед; и здесь и там он слышал рычание
львов.
И, освещая
путь сыну Ветра, месяц взошел на середину неба, окруженный звездами, и озарил
сиянием своим землю, рассеивая мрак и ниспосылая утешение сердцам живущих.
Хануман, подняв глаза, увидел его, плывущего по небу над Ланкой, словно лебедь
по озеру. И вслед за месяцем явилась благая полночь, вестница разгульных пиров
прожорливых ракшасов, прекращающая ссоры влюбленных, низводящая небо на землю.
Заглядывая в
дома, мудрый вождь обезьян видел там ракшасов, опьяненных вином и богатством,
ведущих беседы между собой, спорящих, бранящихся, насмехающихся друг над
другом, вспыльчивых, размахивающих толстыми руками, натягивающих луки, бьющих
себя в грудь, обнимающих своих возлюбленных; веселых женщин, натирающихся
мазями и благовониями, опьяняющихся вином; красавиц, улыбающихся, или
вздыхающих в гневе, или спящих. И в домах вельмож Хануман видел их
добродетельных, восседающих в роскошных покоях жен, прекрасных, как звезды на
небе, нарядных, украшенных драгоценностями и цветами; видел сбросивших
покрывала – и тела одних подобны были расплавленному золоту, других – лунному
свету; видел одних, наслаждающихся радостью в объятиях своих возлюбленных,
чаруя их сердца своею красотою, других – печальных, томящихся в разлуке с милым
сердцу. Но Ситы не было среди них!
Тогда, прыгая
по кровлям семиярусных домов, Хануман стал рыскать по Ланке в поисках царевны
Видехи. Он увидел на улицах, мощенных драгоценными камнями, ляпис-лазурью и
жемчугом, бурлящие толпы ракшасов и бесов, славящих Равану, на площади перед
царским дворцом – множество стражей и соглядатаев Раваны.
И были там
ракшасы косматые, с намазанными маслом волосами, и другие – бритоголовые; одни
были одеты в коровьи шкуры, другие – в богатые платья, третьи – совершенно
нагие; были там красавцы и уроды, страшные великаны и отвратительные карлики,
толстые и худые, одноглазые и одноухие; были там воины, вооруженные палицами и
топорами, дротиками и петлями, лучники, меченосцы, копейщики, колесничие и
знаменосцы. И сотни и тысячи воинов, бдительно стерегущих покои Раваны, увидел
там Хануман.
Он увидел
роскошный чертог царя ракшасов, возвышающийся на вершине горы, с золотою аркою
над входом, с кровлею, украшенной жемчугом и драгоценными камнями, обнесенный
высокой стеною и окруженный глубоким рвом. Обыскав в окрестностях царского
дворца все дома и сады, побывав во дворцах Прахасты, и Кумбхакарны, и
Махапаршвы, и Индраджита, и Вибхишаны, и Шуки, и других приближенных и родичей
царя, сын Ветра, незамеченный, вошел в обитель Раваны, охраняемую грозными
ракшасами, как дремучий лес – львами.
|
