 Увеличить |
БХАРАТА
НА ЧИТРАКУТЕ
Рама и Сита
сидели у очага за полдневною трапезой, когда увидели поднявшиеся над
окрестностью тучи пыли, и глухой отдаленный шум, подобный раскатам грома,
коснулся их слуха. Рама кликнул Лакшману, а затем сказал ему: «Слышишь ли ты
этот грозный нарастающий рокот, о Лакшмана? Видишь бегущие в тревоге из леса
стада оленей и буйволов, диких слонов и львов? Узнай, кто спугнул их – царская
ли охота посетила окрестные леса, или некий свирепый зверь рыщет поблизости от
нас».
И Лакшмана
пошел и взобрался на вершину дерева шала. Оглядевшись кругом, он обратил взор
на восток. Там увидел он огромное войско, движущееся к Читракуте с развернутыми
знаменами, – слонов, колесницы, конницу, пехоту – словно волны океана; тучей
покрыло оно долины и холмы.
Поспешно
возвратившись, Лакшмана сказал Раме: «Потуши огонь, о Рама, и отведи поскорее
Ситу в потаенную пещеру; натяни тетиву на свой лук, приготовь стрелы и надень
кольчугу. Бхарата, сын Кайкейи, приближается сюда с несметным войском,
намереваясь убить нас обоих, чтобы обезопасить от покушения власть свою над
царством.
Ныне, –
продолжал Лакшмана, пылая гневом, – я встречусь с Бхаратой, из-за которого
ввергнуты мы в эту великую невзгоду! Поистине, я убью его! И я не вижу в том
греха, о Рама, чтобы убить того, кто причинил нам зло. Сегодня же увидит
Кайкейи, как падет ее сын от руки моей! Я убью и Кайкейи, я истреблю всех наших
недругов, и ты обретешь царство, принадлежащее тебе по праву!»
Но Рама,
догадываясь об истине, постарался успокоить Лакшману. «Нет сомнения, узнав о
нашем изгнании, Бхарата пришел сюда повидать нас. Я не верю, что он может
замыслить против нас зло, – сказал Рама. – У тебя нет причины говорить о нем
дурно, Лакшмана. Брат не должен восставать на брата в борьбе за царство». И сын
Сумитры, устыдившись, понурил голову и сказал Раме: «Быть может, и отец наш
пришел вместе с войском, чтобы навестить нас».
Бхарата между
тем, оставив войско у подножия Читракуты, отправился к обители Рамы в
сопровождении Шатругхны и Сумантры, угадывая путь по дыму, поднимавшемуся над
лесом. И, пройдя по лесным тропам, он увидел хижину, крытую листьями пальм и
деревьев шала, и горящий очаг, и Раму, и Ситу, и Лакшману, сидевших у очага на
постланных на земле звериных шкурах.
Увидев Раму,
одетого в рубище, с оленьей шкурой на плечах, Бхарата зарыдал и бросился к его
ногам. «О благородный брат мой! – вскричал он. – Из-за меня ты терпишь эти
невзгоды, ты, достойный царской участи! О я, несчастный, презренна жизнь моя,
жалок мой удел!»
Рама, едва
узнав Бхарату, исхудавшего и бледного лицом, обнял его крепко и, прижав к груди
своей, заговорил с ним ласково. «О, как долго я не видел тебя, мой мальчик! –
молвил Рама. – Зачем ты пришел сюда, в этот дремучий лес? Ты не должен был
делать этого, пока жив твой отец. Здоров ли государь, отец наш? Здоровы ли
Каушалья и Сумитра? Благополучна ли царица Кайкейи? И как правишь ты страной,
как живется под твоею властью народу Айодхьи и окрестных земель?»
Бхарата
отвечал: «Наш отец покинул нас, он взошел на небо, сокрушенный горем о сыне.
Моя мать Кайкейи тому причиной. Тяжкий грех совершила она, стремясь завладеть
царством, и ад будет ее уделом. Я же, раб твой, пришел сюда вместе с
советниками просить тебя о милости – вернись в Айодхью и будь нашим царем, о
Рама!»
Услышав о
смерти отца, Рама, пораженный как ударом грома, упал на землю, словно дерево в
цвету, подрубленное топором. Братья его и Сита разразились рыданиями, видя это.
Они обрызгали его лицо водою, и, придя в себя, Рама сказал: «О Сита, свекор
твой умер; о Лакшмана, ты лишился отца! Что делать мне теперь в Айодхье, когда
нет там моего отца и повелителя?! Я не вернусь туда, даже когда истечет срок
изгнания».
Вместе с
братьями и Ситой, заливающейся слезами, и с Сумантрой Рама сошел к берегам
Мандакини, струящейся среди цветущих лесов, и совершил поминальный обряд
возлиянием воды. Затем, совершив поминальное жертвоприношение плодами,
называемое пинда, братья вернулись к хижине Рамы, оглашая окрестность плачем.
Услышав этот
плач, воины и приближенные Бхараты догадались о встрече его с Рамой. Тогда
войско двинулось к обители, сотрясая землю своею поступью, и, вспугнутые,
бежали при его приближении олени, вепри, львы, буйволы, тигры, гаялы, антилопы,
а лесные птицы разлетались во все стороны. И Рама приветливо встретил у своего
жилища друзей своих и доброжелателей.
Васиштха
привел жен Дашаратхи к хижине Рамы. Видя бедную хижину и Раму в одежде
отшельника, горько сетовали царицы; Рама поклонился им в ноги, и вслед за ним
поклонились Лакшмана и Сита. Каушалья плакала, увидев изгнанников в лесной
глуши, в дикой местности, отдаленной от родного дома.
В присутствий
царских жен и советников, почтенных горожан Бхарата опять обратился к Раме,
заклиная его вернуться в Айодхью и принять бразды правления государством. Все
присоединились к просьбе Бхараты. Но Рама был тверд в своем решении следовать
велению отца. «Слово царя должно быть нерушимо, – сказал Рама. – И сын обязан
повиноваться велению отца после смерти его, как и при жизни. Отец наш обещал
твоей матери, спасшей ему жизнь, исполнить два ее желания. И наш долг, долг
сыновей его, – все сделать для того, чтобы обещание его было исполнено. Поэтому
пусть царский балдахин осеняет твою голову; мою же осенит листва деревьев в
дремучем лесу».
Ни братья, ни
мудрый Васиштха, ни царицы, ни горожане, ни царские слуги не могли поколебать
Раму просьбами своими. Тогда Бхарата сказал Сумантре: «Пойди принеси охапку
травы куша и положи ее здесь, у дверей хижины». И когда колесничий повиновался
его словам, Бхарата лег на траву и сказал: «Я останусь здесь, пока Рама не
согласится принять власть над царством. Слушайте меня, советники и
приближенные! Если он откажет мне, я и тогда останусь здесь и разделю с ним его
изгнание. Я никогда не желал царства отца моего, царства, коего я не достоин.
Пусть правит им тот, кому доверит его Рама».
Рама сказал: «Встань,
о Бхарата, возлюбленный брат мой! Возвращайся в Айодхью. Ты достоин этого
царства, о украшение рода Рагху! Вместе с мудрыми советниками и приближенными
ты будешь править им справедливо и со славой. Не порицай свою мать; оказывай ей
уважение, которое матери оказывать должно. И знай, что скорее красота покинет
луну, Гималаи лишатся снегов и выйдет из своих берегов океан, нежели я
отступлюсь от обещания, данного моему отцу и повелителю».
Видя
непреклонную решимость Рамы, замолкли все, вторившие Бхарате. И Бхарата сказал
тогда сыну Каушальи, тяжело вздыхая: «О благородный, сними с ног сандалии твои,
украшенные золотом». И, взяв сандалии Рамы, он поклонился им и сказал: «Я беру
их с собою в Айодхью; им я передаю царскую власть. Сам же я, облачившись в
одежду отшельника, останусь за пределами города и, твой наместник, буду ждать
твоего возвращения. Если же ты не вернешься через четырнадцать лет, я войду в
огонь костра».
«Да будет так»,
– сказал Рама и обнял Бхарату и Шатругхну. И, простившись с Рамой, Бхарата,
Шатругхна, царицы, свита их и войско, глубоко опечаленные, покинули Читракуту.
И, вернувшись
в Айодхью, Бхарата не остался в ней. Он удалился в Нандиграму, селение,
лежавшее к востоку от столицы, и, поместив сандалии брата под царским
балдахином как залог возвращения изгнанного, правил страною именем Рамы.
|
