Увеличить |
ВОЗВРАЩЕНИЕ
БХАРАТЫ
В ту ночь,
когда гонцы из Айодхьи прибыли в столицу Ашвапати, Бхарате приснился недобрый
сон. И на следующий день он был задумчив и грустен, и напрасно, призвав
красивых танцовщиц, друзья старались развлечь его плясками, игрой на лютне и
веселыми представлениями. Он не рассмеялся ни разу, и печаль не покидала его.
Наконец один из друзей спросил: «Почему нерадостен ты сегодня, царевич, здесь,
в окружении твоих друзей?» Бхарата сказал: «Этой ночью я видел во сне моего
отца, бледного, с развевающимися волосами; я видел, будто он упал с вершины
горы в грязный пруд, полный коровьего навоза. Потом я увидел его, покрытого с
головы до ног маслом, и, смеясь, он черпал масло пригоршнями и пил его. И
снилось мне, что месяц упал с небес на землю, и земля разверзлась, и обнажилось
дно океана. Листва опала с деревьев, и все горы стали извергать дым. И опять я
увидел моего отца; в черной одежде и с венком из красных цветов на голове, он
уносился к югу на колеснице, влекомой ослами. Женщина в красном платье смеялась
над ним; и я видел, как свирепый обличьем ракшас схватил его и поволок за
собою. Это мрачное сновидение не идет у меня из ума, и безотчетный страх томит
мою душу – вот почему я невесел и не отвечаю на ваши речи. Я не могу избавиться
от непонятной тревоги; этот сон предвещает недоброе нашему роду!»
В то время
как он говорил это, послы из Айодхьи вступили в царский дворец. Принятые с
почетом царем Ашвапати, они принесли богатые платья и украшения в дар ему и
царевичам и обратились затем к Бхарате – передали ему слова Васиштхи, как тот
повелел им. И на все расспросы Бхараты о здоровье царя и цариц и братьев гонцы
отвечали кратко, что все здоровы, но неотложное дело требует возвращения
Бхараты и Шатругхны в Айодхью.
Испросив
разрешения у царя Ашвапати, Бхарата отправился в путь с Шатругхной. И царь
кекаев богато одарил его на прощание: он подарил ему огромных слонов с
Ираватских гор, и быстрых коней, и верблюдов, и сторожевых собак с клыками, как
мечи, силою подобных тиграм, и две тысячи золотых монет и снарядил многолюдную
свиту сопровождать его. Но щедрые дары не тешили душу Бхараты, омраченную
тревогой.
Нигде не
останавливаясь надолго, держал Бхарата путь домой через леса и реки, оставляя
позади своей колесницы города и страны, и, когда миновала седьмая ночь пути, на
рассвете он увидел перед собой Айодхью. Но, приближаясь к городу, Бхарата был
удивлен царящей в нем тишиной. Безлюдны были сады, обычно полные по утрам
любителей развлечений, веселившихся ночь напролет; из городских ворот не
выезжали и не въезжали в них колесницы и повозки, не шествовали слоны и вьючные
животные, и людей не было видно на дороге. И сердце Бхараты сжалось,
предчувствуя беду.
И когда
Бхарата въехал в город через ворота Вайджаянта, он увидел приметы, которые, как
было ему ведомо, возвещали кончину государя. Дома горожан стояли неубранные, с
раскрытыми дверьми; на зданиях не было стягов; лавки купцов были закрыты, храмы
– не украшены гирляндами цветов, площади перед ними пусты и не метены, и дым
жертвоприношений нигде не поднимался к небу.
Понурив
голову, с тяжелым сердцем вступил Бхарата в царский дворец и направился сразу в
покои своей матери. Увидев сына, вернувшегося домой после долгого отсутствия,
царица Кайкейи, обрадованная, поднялась со своей золотой асаны. Царевич
поклонился матери в ноги, и она обняла его. Ответив на расспросы матери о
здоровье брата ее и о путешествии, Бхарата с тревогою стал спрашивать об отце. «Я
поспешил сюда, чтобы приветствовать его. Ведь это время дня он проводил всегда
в твоих покоях, – молвил Бхарата, обращаясь к царице. – Почему его нет здесь
сейчас? Где он? Я хочу припасть к его ногам».
И Кайкейи ответила
тогда: «Государя, отца твоего, постигла участь, ожидающая все существа в этом
мире».
Вняв вести о
смерти отца, Бхарата, обуреваемый великою скорбью, упал на землю как
подкошенный. И лик его, прекрасный, как месяц осенней ночью, исказился от
рыданий, горькие сетования слетели с уст его. Кайкейи, утешая его, помогла ему
подняться, и тогда Бхарата спросил: «Какой недуг сразил отца моего? Что говорил
он перед смертью? Расскажи мне о последних его минутах». Кайкейи поведала ему
обо всем. ««Благословенны те, кто дождется возвращения Рамы и Лакшманы вместе с
Ситой» – таковы были слова государя перед смертью», – сказала она.
Предчувствуя
еще и другую беду, Бхарата спросил печально: «Куда же удалился Рама с Лакшманой
и Ситой?» И Кайкейи, тщеславной исполненная радости, рассказала ему о том, как
добилась она изгнания Рамы и царства своему сыну.
Бхарата,
выслушав ее, сказал горестно: «Лишившись отца и старшего брата, который заменил
бы мне отца, что стану я, несчастный, делать с царством? Бремя царского долга
не по плечу мне; но даже если бы я был его достоин, я никогда не принял бы его,
пока жив Рама, законный наследник царского трона. Как могла прийти в голову
тебе эта нечестивая мысль? Что сделали тебе дурного Рама, или Каушалья, или
Сумитра, ввергнутые тобою в пучину горя? О ты, убившая своего супруга, о враг
мой в образе матери, не говори со мною! Ты не дочь своего отца, ты – демонское
отродье, явившееся на погибель нашего рода! Уходи прочь, умри, отправляйся в ад
– нет для тебя иного пути! Как смыть мне позор, который ты навлекла на меня? Я
тотчас возвращу из изгнания Раму, достойного высочайшей славы, сам же я удалюсь
в лесную пустыню». И с этими словами Бхарата, сбросив с себя украшения, снова
опустился на землю, вздыхая, как разъяренная змея.
Между тем Каушалья,
услышав голос Бхараты во дворце, сказала Сумитре; «Сын коварной Кайкейи
вернулся. Я хочу видеть его». И когда Каушалья встретила Бхарату и Шатругхну,
оба царевича поклонились ей в ноги, глубоко изъявляя горесть. Каушалья же
сказала, обращаясь к Бхарате: «Вот и обрел ты желанное царство, лишенное
терния, уязвлявшего твое сердце! Твоя мать коварством добилась этого для тебя.
Но ей надлежало отправить меня в изгнание вместе с моим сыном. Сделай это ты, о
Бхарата! Повели, чтобы меня и Сумитру отослали туда, где в лесном безлюдье
ведут жизнь подвижников наши сыновья и Сита!»
Пораженный в
самое сердце упреком Каушальи, Бхарата упал к ее ногам, восклицая со слезами: «Не
укоряй меня, о благородная царица! Я жил в далекой стране, не зная ничего о
замыслах моей матери; я никогда не желал царства! Ты знаешь, что я всегда был
предан Раме; пусть проклят будет тот, кто рад его изгнанию, пусть не увидит он
лица своих детей, пусть кончит дни свои в одиночестве, презренный и покинутый
родными и друзьями!» И, смягченная клятвами Бхараты, Каушалья обняла его и
обратилась к нему со словами утешения. И мудрый Васиштха приблизился к Бхарате,
призывая его смирить свое горе, и напомнил ему о его долге – свершить над телом
отца погребальный обряд. И Бхарата повелел жрецам исполнить необходимые обряды,
и те повиновались.
Тело царя
извлекли из чана с маслом, возложили на колесницу, и под всеобщий плач и
стенания колесница выехала из городских ворот; царские жены и сыновья, жрецы и
советники шли за нею. На берегу Сарайю, у погребального костра, жрецы прочли
молитвы и пропели похоронные гимны. И, вернувшись во дворец, все, провожавшие
тело царя к месту сожжения, провели десять дней, лежа на земле и предаваясь
скорби.
На
двенадцатый день Бхарата принес поминальную жертву шраддха и щедро одарил всех
брахманов, свершавших обряды. В тринадцатый день он пешком пришел на место
сожжения тела царя и здесь долго оплакивал отца.
Когда он
вернулся во дворец, Шатругхна, деливший с ним горе, обратился к нему со
словами: «Как могло случиться, что Рама, могучий воин, чтимый всеми, был изгнан
в леса женщиной? И почему брат мой, отважный Лакшмана, не вступился за него
перед отцом? Ибо царь, под влиянием женщины, поступающей несправедливо, должен
быть остановлен в деянии своем». И в то время как он говорил так, в дверях
появилась горбунья, богато одетая, увешанная драгоценностями и умащенная
благовониями, подобная разряженной обезьяне.
Бхарата,
стоявший у двери, схватил злодейку и толкнул ее к Шатругхне со словами: «Вот
та, из-за которой изгнан Рама и отец наш лишился жизни. Поступай с нею как
знаешь». И Шатругхна набросился на горбунью с великой яростью, она же подняла
отчаянный вопль, огласивший покои, а служанки, сопровождавшие ее, разбежались с
криками во все стороны.
Когда
Шатругхна поволок по земле визжащую горбунью, украшения ее рассыпались повсюду,
усеяв пол; царица Кайкейи, устрашенная гневом Шатругхны, кинулась к сыну, моля
о защите. Бхарата сказал брату: «Оставь ее. Женщину не должно убивать. Если мы
убьем горбунью, Рама не одобрит нашего поступка». И Шатругхна отпустил
Мантхару, а та, подобно попавшей в силки куропатке, бросилась с жалобным плачем
к ногам Кайкейи.
Утром
четырнадцатого дня царские советники явились к Бхарате и попросили его стать
царем Айодхьи.
Но Бхарата
отверг их просьбу. Он повелел снарядить войско – пехоту, конницу, слонов и
колесницы – и проложить для него дорогу через леса, чтобы идти с ним к месту
изгнания Рамы.
И несметные
толпы искусных работников явились, чтобы исполнить веление Бхараты. И были
среди них умелые строители дорог и мостов, люди, сведущие в качествах почвы, в
проведении каналов, землекопы, лесорубы, плотники, тележники, сторожа,
корзинщики, повара, проводники по лесным дебрям. Они пришли, снабженные всеми
нужными орудиями и принадлежностями, и принялись за работу с усердием и
сноровкой. Они расчищали заросли, валили деревья, прорубали просеки в лесу и
продвигались вперед, прокладывая дорогу; они срывали бугры на пути и
выравнивали почву; засыпали землею ямы и рытвины; мостили дорогу; перекидывали
мосты через реки; в местах, бедных водою, рыли пруды; там, где нужно, вырубали
лес, в других же местах сажали деревья и разбивали цветники вдоль пути. Так
довели они дорогу до берегов Ганги, и чем дальше, тем она выглядела прекрасней,
словно тропа небожителей.
И в назначенный
день огромное войско двинулось вслед за Бхаратой по этой дороге. Тысяча слонов,
шесть тысяч лучников на боевых колесницах, сто тысяч всадников сопровождали
славного царского сына в его пути к месту изгнания Рамы. Впереди него на
блистающих, как солнце, колесницах ехали верховные жрецы и советники, а позади
– царицы Каушалья, Сумитра и Кайкейи; вместе с ними, жаждущие видеть Раму,
отправились в путь почтеннейшие из жителей Айодхьи; и за войском следовали
тысячи купцов, торговцев тканями и драгоценностями, тысячи золотых дел
мастеров, гранильщиков алмазов, искусных горшечников, ткачей, оружейников,
стекольщиков, резчиков по слоновой кости, поваров, торговцев вином и
благовониями, банщиков, врачей, прачек, портных, певцов, музыкантов и
танцовщиц, тысячи горожан всех званий со своими женами.
Войско
достигло Ганги и стало многолюдным лагерем на ее берегу вблизи Шрингаверапуры.
По просьбе Бхараты царь нишадов снарядил сотни судов и лодок, больших и малых,
чтобы переправить его с войском и свитой на другую сторону. На большом, красиво
украшенном судне, с гребцами и музыкантами на борту, Бхарата с Шатругхной,
царские жены, советники и жрецы пересекли благополучно Гангу, а на других
лодках и плотах переправилось все войско Бхараты со слонами, конями, колесницами,
оружием, продовольствием и все люди, сопровождавшие войско и царевича.
Со своей
многочисленной свитой Бхарата двинулся дальше. И после долгого и утомительного
пути, миновав священную обитель Бхарадваджи и переправившись через Ямуну, в
один из дней он завидел наконец перед собою вершины Читракуты.
Дозорные,
шедшие впереди войска, заметили дым, поднимающийся на вершине горы, и доложили
о том Бхарате. Догадавшись, что они приблизились к обители Рамы, царевич
приказал войску остановиться и пошел дальше один, взяв с собою только Шатругхну
и Сумантру.
|