Восточная легенда
Кто в
Багдаде не знает великого Джиаффара, солнца вселенной?
Однажды,
много лет тому назад, – он был еще юношей, – прогуливался Джиаффар в
окрестностях Багдада.
Вдруг до
слуха его долетел хриплый крик: кто-то отчаянно взывал о помощи.
Джиаффар
отличался между своими сверстниками благоразумием и обдуманностью; но сердце у
него было жалостливое – и он надеялся на свою силу.
Он
побежал на крик и увидел дряхлого старика, притиснутого к городской стене двумя
разбойниками, которые его грабили.
Джиаффар
выхватил свою саблю и напал на злодеев: одного убил, другого прогнал.
Освобожденный
старец пал к ногам своего избавителя и, облобызав край его одежды, воскликнул:
– Храбрый
юноша, твое великодушие не останется без награды. На вид я – убогий нищий; но
только на вид. Я человек не простой. Приходи завтра ранним утром на главный
базар; я буду ждать тебя у фонтана – и ты убедишься в справедливости моих слов.
Джиаффар
подумал: «На вид человек этот нищий, точно; однако – всяко бывает. Отчего не
попытаться?» – и отвечал:
– Хорошо,
отец мой; приду.
Старик
взглянул ему в глаза – и удалился.
На
другое утро, чуть забрезжил свет, Джиаффар отправился на базар. Старик уже
ожидал его, облокотясь на мраморную чашу фонтана.
Молча
взял он Джиаффара за руку и привел его в небольшой сад, со всех сторон окруженный
высокими стенами.
По самой
середине этого сада, на зеленой лужайке, росло дерево необычайного вида.
Оно
походило на кипарис; только листва на нем была лазоревого цвета.
Три
плода – три яблока – висело на тонких, кверху загнутых ветках; одно средней
величины, продолговатое, молочно-белое; другое большое, круглое, ярко-красное;
третье маленькое, сморщенное, желтоватое.
Всё
дерево слабо шумело, хоть и не было ветра. Оно звенело тонко и жалобно, словно
стеклянное; казалось, оно чувствовало приближение Джиаффара.
– Юноша! –
промолвил старец. – Сорви любой из этих плодов и знай: сорвешь и съешь белый
– будешь умнее всех людей; сорвешь и съешь красный – будешь богат, как еврей
Ротшильд; сорвешь и съешь желтый – будешь нравиться старым женщинам. Решайся!…
и не мешкай. Через час и плоды завянут, и само дерево уйдет в немую глубь
земли!
Джиаффар
понурил голову – и задумался.
– Как
тут поступить? – произнес он вполголоса, как бы рассуждая сам с
собою. – Сделаешься слишком умным – пожалуй, жить не захочется; сделаешься
богаче всех людей – будут все тебе завидовать; лучше же я сорву и съем третье,
сморщенное яблоко!
Он так и
поступил; а старец засмеялся беззубым смехом и промолвил:
– О
мудрейший юноша! Ты избрал благую часть! На что тебе белое яблоко? Ты и так
умнее Соломона. Красное яблоко также тебе не нужно… И без него ты будешь богат.
Только богатству твоему никто завидовать не станет.
– Поведай
мне, старец, – промолвил, встрепенувшись, Джиаффар, – где живет
почтенная мать нашего богоспасаемого халифа?
Старик
поклонился до земли – и указал юноше дорогу.
Кто в
Багдаде не знает солнца вселенной, великого, знаменитого Джиаффара?
Апрель,
1878
|